Светящееся пятно

— Марти очень любит свои часы, — неестественно высоким голосом заговорила миссис Оукли. — Мартин нанес на них еще один слой краски как раз перед нашим уходом. Марти говорит, что ему нравится просыпаться среди ночи и видеть, как они смотрят на него. По его словам, это похоже на большой глаз. У него столько воображения!

Мистер Тоут повернул к ней сердитое красное лицо.

— Как могут часы быть похожими на глаз? Ведь красят только стрелки. Ничего себе, глаз!

Линнет нервно рассмеялась.

— Понимаете, Марти покрасил весь циферблат — он не знал, что нужно красить только стрелки. А няня говорит, что это не важно, так как стрелки можно покрасить в черный цвет, и тогда она сможет узнавать время по их положению, не беспокоясь о цифрах. Ну а для Марти главное, чтобы часы светились в темноте.

— Как луч света в темном царстве, — заявил мистер Кэрролл. — Много шума из ничего. Ночные свечи выгорели. Давайте есть, пить и веселиться! Если хотите, я могу часами продолжать в том же духе.

— Они не хотят, — сказала Мойра.

— Тогда я расскажу вам о самом свежем скандале — ночные скандалы не выгорают, в отличие от свечей. — Он понизил голос, и Джастин повернулся к Доринде раздосадованный: ему еще никогда не приходилось бывать в столь скверно подобранной компании. Скорее бы этот вечер завершился.

Ему вдруг подумалось, что все довольно странно. Почему Грегори Порлок, личность весьма светская, собрал за своим столом таких несовместимых людей, как Тоуты и Леонард Кэрролл, Мастермены и Мойра Лейн… Он не находил ответа, хотя еще до конца вечера ему было суждено вновь задать себе этот вопрос. Сейчас же Джастин решил не забивать себе голову и пустился в легкий и беспечный разговор с Дориндой.

Глава 17

Можно подвести лошадь к воде, но нельзя заставить ее пить. Собравшиеся в гостиной после обеда гости Грегори Порлока доказывали справедливость этой поговорки. Тоутов и Мастерменов можно было сравнить с мулами, тупо глазеющими на водный поток, но который ничуть их не привлекает.

Ни миссис Тоут, ни мисс Мастермен не играли в карты, но Грегори тут же предложил другие игры. Конечно, это тоже один из способов сломать лед, но он далеко не всегда бывает успешным. Требовалось составить список предметов, начинающихся на букву «М», которые вы взяли бы с собой на необитаемый остров; предметы подразделялись на «еду», «напитки», «одежду», «домашние животные» и «разное». В конце концов мисс Мастермен предъявила абсолютно чистый лист бумаги, а миссис Тоут смогла написать только «мыши» и «маргарин». Перечень мистера Кэрролла был весьма кратким и столь же остроумным, сколь вульгарным. Доринда отнеслась к заданию серьезно и усердно, а Грегори с легкостью составил самый длинный список. Мистер Тоут не захотел играть, а мистер Мастермен куда-то исчез. Вернувшись, он присоединился ко второму туру и закончил писать вторым.

Когда лед слегка подтаял и Мойра предложила шарады, никто не ответил решительным отказом, кроме мистера Тоута. Правда, Леонард Кэрролл заявил, что постановка одной сцены с абсолютно некомпетентными актерами — тяжкое испытание для его рассудка, ну а три сценки наверняка сведут его с ума. На что Мойра отозвалась:

— Хорошо, ты возглавишь одну группу, а Грег — другую.

Обняв ее за плечи, Леонард Кэрролл пропел высоким, суховатым тенором:

— Ты первый и единственный мой выбор!

Мойра усмехнулась.

— Придется тебе взять на себя половину, дорогой. Нельзя же навесить на Грега всех.

Грегори сразу же выбрал Мартина Оукли — таким образом, не стало практически очевидно, что Линнет окажется в другой команде.

В итоге «труппа», удалившаяся вместе с Леонардом Кэрроллом, состояла из миссис Оукли, Мойры, мистера Мастермена и миссис Тоут, а Грегори остался в гостиной с мисс Мастермен, Дориндой, Мартином Оукли и Джастином Ли. Мистер Тоут продолжал курить, сидя в большом кресле, как будто происходящее его абсолютно не касалось. Его жена, выходя из комнаты, бросила на него выразительный взгляд, в котором светились и понимание, и — одновременно — упрек. Можно сердиться, но совсем необязательно забывать о хороших манерах, Алберт давно уже не мальчик, пора знать свои возможности. Пара коктейлей, шампанское, бог знает сколько портвейна — неудивительно, что ему не до игр. Впрочем, если на то пошло, то и ей самой тоже. Игры хороши для молодых, а старикам достаточно смотреть, как они развлекаются. Они всегда устраивали рождественские вечеринки для Олли. Какой она всегда была хорошенькой с ее развевающимися светлыми волосами!

Когда мистер Кэрролл вывел их в холл, по нему проходил дворецкий с кофейным подносом. Отнес кофе в гостиную и снова вышел. Дворецкий был худым и узкоплечим, из-за впалых щек и близко сидящих глаз он слегка напоминал обезьяну. Это навело миссис Тоут на приятные воспоминания о походе с Олли в зоопарк, где они наблюдали за чаепитием шимпанзе.

Чем плохи всякие шарады, так это тем, что половина компании вынуждена томиться в ожидании, покуда их соперники развлекаются переодеваниями и спорят о том, что и как они будут изображать. Леонард Кэрролл ясно дал понять, что намерен играть ведущую роль, а остальные должны выполнять его указания. Он собирался изображать дьявола. Мойре отвели роль монахини («принеси простыню и два полотенца»). Мистер Мастермен должен был надеть длинный черный плащ («один такой висит в вестибюле»), а миссис Тоут — макинтош и самую большую мужскую шляпу, какую ей удастся найти. Миссис Оукли было позволено не переодеваться, если она хочет, пусть возьмет из столовой цветы и сделает себе венок.

— Помните, — закончил Леонард, — что все должны уложиться в положенное время, поэтому если кто-нибудь не выполнит указаний, то отправится прямиком в ад в моих острых когтях! — Открыв дверь в гостиную, он обратился к подопечным Грегори: — Показывать шараду будем в холле. Публика пусть разместится у камина — там тепло и уютно Мастермен сообщит вам, когда мы будем готовы.

Мисс Мастермен и мистер Тоут сидели в гостиной молча; остальные разговаривали друг с другом. Доринда невольно восхищалась остроумными замечаниями дядюшки. Ей было действительно весело и интересно. Возможно, потому что Джастин сидел на подлокотнике ее кресла. Было бы куда хуже, если бы он ушел в холл с Мойрой Лейн. Но Джастин определенно был не нужен мистеру Кэрроллу, который сам явно был без ума от Мойры.

Мистер Кэрролл справился со всем очень быстро. Не более чем через десять минут дверь открылась и мистер Мастермен, облаченный в черный плащ, поманил их за собой.

После ярко освещенной гостиной холл казался совсем темным. В камине горел огонь, но электрический свет выключили, кроме лампы для чтения. Она стояла на мраморной каминной полке, а ее абажур был накрыт плотной коричневой бумагой таким образом, чтобы единственное пятно света оказалось на полу, между подножием лестницы и массивным дубовым столом у стенной панели. Все остальное — сама лестница, пространство вокруг нее, задняя часть холла — было покрыто мраком.

Мастермен проводил их к камину, у которого стояли стулья, развернутые к лестнице и задней стене холла. Впоследствии все никак не могли точно вспомнить, присоединился ли мистер Тоут к остальным или нет.

Откуда-то сверху донесся высокий пронзительный голос:

— Занавес поднимается!

Вниз по лестнице начали спускаться смутно различимые фигуры, становясь все более отчетливыми по мере приближения к пятну света и снова растворяясь во мраке. Первым шел Мастермен, выглядевший весьма эффектно в черном плаще и в зловещей белой повязке на глазу, скрывающей половину лица. За ним следовала миссис Тоут, опираясь на раздвоенную сверху клюку — серый атлас и бриллианты скрывал старый грязный брезент, а голова утопала в потрепанной широкополой шляпе. За ней в освещенном участке появилась Линнет Оукли — в своем розовом с серебром платье, с цветами в руках и в волосах. Ей было велено улыбаться, но, оказавшись в луче света, она внезапно испугалась и застыла с остановившимся взглядом и открытым ртом, словно ожидая, что что-то случится. Простояв несколько секунд, она вздрогнула и исчезла в темноте. Ее место заняла Мойра Лейн в белом одеянии монахини. Она шла, опустив глаза и перебирая четки, но, проходя через пятно света, обернулась, бросив быстрый взгляд через плечо.