Огненное колесо

– Мы ваши кузены. Это Джереми Тавернер, а я Джейн Херон. Мы хотим поблагодарить вас за прекрасный ужин, кузина Энни.

Говоря это, она протянула ей руку. Энни Кастелл посмотрела на ее руку, медленно вытерла свою о застиранный рабочий халат, обтягивавший ее, а затем слегка коснулась пальцев Джейн, быстро и смущенно. Она совсем ничего не ответила.

Джейн продолжала:

– Это был просто прекрасный ужин, правда, Джереми?

– Никогда ничего лучше не пробовал.

Энни Кастелл сделала какое-то движение, но было ли это проявлением скромности или признанием полученных комплиментов, невозможно было определить. Несколько мгновений никто не произнес ни единого слова. Затем из моечной вышла костлявая пожилая женщина. На ее голове была поношенная шляпка. В этот момент женщина застегивала на себе мужское пальто, которое было велико ей на несколько размеров.

– Я закончила, – сказала она хрипловатым доверительным тоном. – И если вам не нужно почистить серебро, то…

Энни Кастелл впервые заговорила. У нее был сельский говор и очень невыразительный унылый голос.

– Нет, серебро может почистить Эйли. Вы закончили со стаканами?

– Я не знала, что должна это сделать.

– Ну пожалуйста!

Женщина возмутилась:

– Мистер Бридлинг вряд ли сможет обойтись без меня, если я задержусь. Однако если я должна, то сделаю, и нет смысла обсуждать это. Я скажу ему, что это вы меня задержали.

– Спасибо.

Энни Кастелл снова повернулась к Дженни и Джереми.

– Кофе уже подан, – сообщила она своим монотонным голосом.

От них избавлялись, и довольно невежливо. Когда они закрыли за собой кухонную дверь, Джереми сказал:

– Экспансивная личность, эта наша кузина Энни.

– Джереми, как ты думаешь, он бьет ее?

– Кто? Фогерти? Не думаю. Почему ты так решила?

– У нее очень подавленный вид. Люди не выглядят так, если у них все в порядке.

Джереми обнял ее:

– Иногда ты мне жутко нравишься. Но что касается внешнего вида, то цвет лица у тебя зеленоватый. Так что тебе лучше подняться наверх и сделать с ним что-нибудь.

Они расстались у подножия лестницы. Когда Джейн свернула в коридор, который вел к ее комнате, она услышала мужской голос. Она не уловила слов – слышала только голос. В нем было что-то, что ее рассердило. Она поднялась на четыре ступеньки и услышала, как Эйли сказала:

– Я не сделаю этого.

Именно в этот момент Джейн поняла, что голоса доносились из ее спальни и что один из них принадлежал Люку Уайту, которому совершенно нечего было делать в этой комнате. Эйли, как она предположила, скорее всего готовила ей постель, и если кто-то из них и подумал о Джейн Херон, то они были уверены, что она пьет кофе в гостиной внизу. Странно, но в этот момент она совершенно не испытывала стыда, подслушивая разговор.

Люк Уайт сказал в своей манере, растягивая слова:

– Как ты думаешь; что хорошего в том, что ты говоришь, что не сделаешь это?

У Эйли явно перехватило дыхание.

– Я говорю так, потому что имею это в виду.

– И что хорошего, как ты думаешь, ты делаешь, имея это в виду? Все равно в конечном счете ты будешь моей. Если бы у тебя была хоть капля здравого смысла, ты бы это поняла и пошла бы на это по своей воле.

Он, должно быть, протянул руки и схватил ее, потому что Джейн услышала сдавленное: «Пусти меня!»

– Сначала ты выслушаешь меня! И ты меня крепко поцелуешь, а потом я тебя отпущу – но только на этот раз.

– Я буду кричать, – взволнованно сказала Эйли. – Ты не должен находиться тут. Я скажу тете Энни.

– Энни Кастелл… Ой, умора! Ну и что получится, если ты скажешь Энни Кастелл?

Голос Эйли дрогнул:

– Я скажу дяде.

– Не скажешь! Если ты захочешь сделать что-либо подобное, то и я не буду молчать. Где ты была сегодня вечером, когда мне пришлось заступиться за тебя и сказать Кастеллу, что Энни послала тебя за чем-то? Я солгал ради тебя и выручил из неприятности, в которую ты попала бы, если бы он узнал, где ты была. Гуляла с Джоном Хиггинсом, ведь так? Встречи, ухаживания, держались за руки и целовались, а может, и похуже что. Несмотря на всю его религиозность, не думаю, что вы поете псалмы все время, что проводите вместе!

– Люк, отпусти меня!

– Подожди, пока я не скажу, чего хочу. Слушай. Только попробуй пожаловаться Кастеллу или сбежать к Джону Хиггинсу – и я вырежу его сердце. Если ты хочешь когда-нибудь проснуться и увидеть залитую его кровью постель, то давай, беги и выходи за него замуж, и однажды ночью это случится. Но меня за это не повесят, даже и не мечтай, я никогда не доставлю тебе такого удовольствия. У меня будет такое алиби, которое не смогут опровергнуть даже обе палаты Парламента, если дело дойдет до этого. А ты все равно будешь моей, что бы ни случилось и что бы ты ни делала. Так что выбирай: либо ты выходишь за меня по собственному желанию и сейчас же, либо случится то, о чем я только что сказал, и тогда кровь Джона Хиггинса будет на твоей совести. А теперь ты меня поцелуешь!

Джейн спустилась назад по четырем ступеням и с шумом споткнулась на нижней. Она тут же услышала вскрик Эйли и ругательство Люка Уайта. Джейн побежала и почти столкнулась с ним, когда он выходил из ее комнаты со злобным видом, держась за руку, которая явно была повреждена. Увидев ее, он остановился и сказал:

– Эйли позвала меня, чтобы исправить ограничитель на окне, но рама соскользнула и прищемила мне палец.

Джейн проводила его взглядом почти до конца коридора, а потом закрыла дверь.

Эйли стояла возле комода, который служил туалетным столиком. У нее был застывший тоскливый взгляд, глаза смотрели в одну точку, а лицо было смертельно бледным. В руке она держала маникюрные ножницы Джейн. На их лезвиях была кровь. Она стирала ее пальцем и, не отрываясь, смотрела на нее.

Джейн подошла поближе к ней и обняла за плечи:

– Я слышала, что он сказал. Почему вы терпите это?

Эйли продолжала водить пальцем по лезвиям.

– Я ничего не могу поделать.

– Нет, можете! Вы должны сказать мистеру Кастеллу и своей тете.

По телу Эйли прошла дрожь:.

– Вы не понимаете.

– Вы можете уйти отсюда и выйти замуж за Джона Хиггинса. Он же любит вас, ведь так?

– Я не могу этого сделать.

– Из-за того, что сказал Люк? Он просто пугал вас. Вы можете пойти в полицию. Вот три вещи, которые вы можете сделать. И положите эти ножницы на столик, они вызывают у меня дрожь. Вы ткнули ими его в руку?

Темно-голубые глаза Эйли расширились. Она снова содрогнулась. Джейн сказала нетерпеливо:

– На вашем месте я не стала бы волноваться, он напрашивался на это.

Она повернулась к зеркалу, вскрикнула, увидев то, что в нем отразилось, и начала вытирать лицо очищающей салфеткой. Эйли положила ножницы и отошла на пару шагов. Все время, пока Джейн занималась собой, она чувствовала, что Эйли стоит и все так же смотрит в одну точку.

Когда Джейн закончила, Эйли все еще находилась в том же состоянии. Джейн почувствовала, что Эйли требуется встряска. Девушка, работающая горничной в гостинице, в которой находятся странные личности, должна быть более стойкой. «Огненное колесо» было неподходящим местом для нежного создания. Если девушка вынуждена зарабатывать себе на жизнь, то она должна уметь постоять за себя, и при этом не обязательно тыкать кого-то ножом или маникюрными ножницами.

Джейн сказала довольно резко:

– Идемте, Эйли, ничего особенного не случилось.

Эйли посмотрела на кровь на своем указательном пальце.

– Это всего-навсего маленькие ножницы, и от них нет никакого вреда.

– Тогда что же беспокоит вас?

– А если бы у меня в руках был нож?.. – И на этот раз ее голос дрожал.