Мертв или жив

— Понятно, — сказал Билл.

Глава 12

— Что все это значит, Билл? — спросила Мэг, едва они вышли на улицу.

— Не знаю, — ответил Билл Кавердейл.

— Это подпись Робина.

— Да, очень похожа. Но почему письмо отпечатали на машинке, и зачем вообще его написали? Очевидно, пакет был очень важен для Робина. Он поставил строгие условия его выдачи и должен был знать, что управляющий обязан так же строго их придерживаться. Пакет мог получить только сам Робин, если бы он был жив, или ты, если бы он умер. Человек, настоявший на подобных условиях, не мог о них забыть.

— Робин мог, — возразила Мэг. — Это было в его характере — подобрать что-то и носиться с этим, а потом потерять к этому предмету интерес и выбросить. — Именно так Робин поступил с ней, подумала Мэг, подобрал и выбросил. — Он мог поставить эти условия и так же спокойно забыть о них.

Билл нахмурился.

— Вряд ли. Где же логика? Если Робин потерял интерес к пакету, зачем он вообще потребовал его возвращения? А если пакет был ему нужен, почему он не написал письмо от руки, которое имело бы куда больший вес, чем одна его подпись? По-моему, есть только одно объяснение тому, что письмо отпечатали — отправитель знал, что сумеет очень хорошо подделать подпись, но на больший риск идти опасался. Ты когда-нибудь видела, чтобы Робин печатал письма?

— Да, — неожиданно ответила Мэг.

— Когда же?

— Примерно за месяц до своего… ухода, Робин купил пишущую машинку. Это была новая игрушка, и он печатал абсолютно все.

— Но он ведь не взял машинку с собой?

— Нет. На днях я продала ее. Но Робин вполне мог отпечатать это письмо. А если не он, то кто? Вот о чем я спрашиваю себя. Кто прислал мне ту газету? Кто дважды побывал в моей квартире, каждый раз оставляя что-либо, наводящее меня на мысль, что Робин жив? Кто это, если не сам Робин?

Мэг так сильно побледнела, что Билл взял ее за руку.

— Пойдем куда-нибудь поедим. Мы не можем обсуждать это на улице. Еще достаточно рано, так что мы сможем найти укромный уголок. Там и поговорим.

Она последовала за ним в одну из маленьких закусочных, которые так расплодились за последние несколько лет. Здесь господствовали зеленый и желтый цвета — зеленые стены, пол и потолок; желтые скатерти и посуда.

Официантки — хорошенькие девушки в желто-зеленых фартуках — больше походили на распорядительниц, обслуживающих посетителей благотворительного базара.

Мэг и Билл заняли столик в нише, и самая хорошенькая из официанток принесла им суп в мисочках. Суп оказался горячим и вкусным, и Мэг ела с аппетитом. Совершенно потрясенная и растерявшаяся, она ждала, что Билл выложит свои предположения, а Билл выжидал, когда на ее щеки вернется румянец. На улице он не на шутку испугался, что Мэг упадет в обморок.

— Лучше поешь как следует перед разговором, — сказал он, когда унесли пустые мисочки и подали цыпленка с грибной подливой в желтой кастрюльке. — Тебе нужно подкрепиться, ибо я зол на тебя и буду беспощаден.

Мэг улыбнулась.

— Ты так добр ко мне, Билл.

«Почему мы вообще должны говорить об этом? — думала она. — Это было давно, а я так устала. Какой смысл говорить о Робине? Он был жесток ко мне, а я молода и хочу быть счастливой. Но возможно, Билл больше не любит меня…» Вот какие мысли вертелись у нее в голове, пока она слушала рассказ Билла о Ледстоу, профессоре и мисс Кэннок. Мэг была рада, что Билл не захотел говорить о Робине, пока она ест. Покуда не привыкнешь жить на черством хлебе, от такой диеты возникает странное чувство невесомости. Со вчерашнего дня ей казалось, что она вот-вот взлетит в воздух. При таком ощущении нелегко ясно мыслить.

Мэг съела цыпленка, и закон тяготения вновь начал действовать. Билл настоял на сыре, бисквитах и кофе.

Когда подали кофе, Мэг смирилась и внутренне приготовилась. Бесполезно отказываться говорить о Робине, так как этого разговора все равно не избежать. Что бы ни случилось, от этого нельзя отворачиваться, а если у тебя осталась хоть капля чувства собственного достоинства, надо постараться не падать духом и не осложнять жизнь другим людям. Какой смысл, например, мучить Билла? При всей ее неуверенности в его любви она чувствовала, что может его мучить, очень даже легко. Надо вести себя разумно и достойно, чего бы это ни стоило. Мэг и не догадывалась, что ее отчаянная отвага терзала Билла куда сильнее, чем могли бы терзать ее слезы. Было очевидно, что она храбрится из последних сил, а ему больше всего хотелось, чтобы она выплакалась… в его объятиях.

— Теперь мы можем поговорить, — сказал он. — Только откровенно, иначе не стоит этот разговор затевать. Начнем с пакета. Мне кажется, он действительно очень важен.

Ты спрашиваешь, кто послал тебе газету с обведенными буквами, из которых складывались слова «Я жив»? А также кто дважды побывал в твоей квартире, каждый раз оставляя свидетельства того, что Робин жив? Уточним. В первый раз это было вырезанное из бумаги слово «жив» на коврике у камина. Во второй раз это была визитная карточка Робина. Теперь я прошу тебя вспомнить, что происходило во время каждого из этих событий. Газету прислали в январе, не так ли? Когда ты рассказывала мне об этом, то упомянула, что Гэрратт уговаривал тебя пойти к адвокату. Я спросил, сделала ли ты это, а ты ответила, что нет, так как кое-какие странные события заставили тебя усомниться в смерти Робина. Гэрратт убеждал тебя, что он мертв, но потом появилась та газета, и ты решила, что человек, опустивший ее в почтовый ящик, хотел сообщить тебе, что Робин не умер. В итоге ты не пошла к адвокату.

Мэг испуганно посмотрела на него.

— Ты имеешь в виду…

— Погоди. После этого кто-то явился в твою квартиру и выложил бумажными буквами на каминном коврике слово «жив». Это произошло в феврале, после того как ты в конце концов решила повидать адвоката. Ты написала профессору, но получила ответ, что он не может заниматься личной перепиской, и доведенная до отчаяния договорилась о встрече с мистером Пинкоттом, но, вернувшись домой, обнаружила на коврике буквы и снова не пошла к нему.

— Я не могла…

Билл поднял руку.

— Вот-вот. Именно этого от тебя и добивались. Потом настал июль. Ты потеряла работу и снова попыталась связаться с профессором, и снова безуспешно, и снова решила посоветоваться с мистером Пинкоттом. На сей раз ты даже не договаривалась о встрече, верно?

— У меня не было времени…

— Но прежде чем оно у тебя появилось, кто-то положил в твой почтовый ящик конверт, в котором не было ничего, кроме кленового листа с выколотым на нем словом «жив».

И ты снова отказалась от визита к мистеру Пинкотту.

— Билл…

— Погоди-погоди. Перейдем к теперешним событиям.

Я убеждаю тебя повидать Пинкотта. Гэрратт уговаривает тебя сделать то же самое и заверяет, что его люди поддержат твое ходатайство о признании смерти Робина. И каков же результат? Кто-то является в твою квартиру среди ночи и кладет визитную карточку Робина на полированный столик, предварительно скинув с него все книги и переставив его прямо под лампу, где ты просто не сможешь не заметить эту самую карточку. Очень впечатляюще, как в бульварных романах. Теперь, Мэг, подумай как следует! Что за всем этим кроется? Кто-то не хочет, чтобы ты получила доказательства смерти Робина. Почему? Что ты сделаешь в первую очередь, получив их? Пойдешь в банк и вскроешь вместе с управляющим пакет, который Робин оставил на хранение, строго оговорив условия его выдачи. Вот где собака зарыта. Ни ты, ни я не знаем, что находится в пакете, но кто-то знает, и этот кто-то готов любой ценой не допустить его вскрытия.

Мэг устало посмотрела на него.

— Но разве ты не видишь, что все это указывает именно на Робина? Кто-то знает, что находится в пакете? Разумеется, сам Робин. Кто-то не хочет, чтобы пакет вскрыли? Робин не хочет, чтобы знали о его делах, пока он жив.