Страница 35 из 48
Лэм поерзал на стуле. Поначалу он сидел ровно и прямо, а теперь подался вперед и положил руку на стол.
— Вы говорите, эта женщина уехала. Что вы делали после ее отъезда?
Грант слабо улыбнулся.
— Начиная с пяти часов? У вас же все записано. Помню, сегодня утром меня расспрашивал инспектор Смит — очевидно, он передал вам все записи. Но я готов повторить свои показания. Я вышел из дома часов в пять, меня не было некоторое время.
— Значит, вы не уехали из дома вместе с Луизой Роджерз?
— Нет.
— Сколько еще времени после ее отъезда вы пробыли дома?
Грант Хатауэй слегка приподнял плечо.
— Несколько минут.
— Чем вы объясните тот факт, что Агнес Рипли не слышала, как вы ушли?
— Боюсь, я не в состоянии объяснять ее заявления.
— Вы ушли пешком или уехали на велосипеде или машине?
— Ушел пешком.
— Куда вы направились?
Бесстрастными глазами, от которых ничто не ускользало, Лэм заметил, как напряглись мышцы лица мистера Хатауэя. Сокращение мышц было кратким, почти мимолетным.
Понимая, что его напряженность заметили, Грант умышленно расслабился. Решение он принял мгновенно. Уж лучше выставить себя на посмешище, чем выслушать обвинение в убийстве, а если выставляешь себя на посмешище, не стоит суетиться. Стараясь не затягивать паузу, он ответил:
— Я дошел до развилки, обогнул Томлинс-фарм и вернулся в Дипинг.
— Вы встретили по дороге Мэри Стоукс?
— Конечно нет, Я никого не видел. Мне хотелось просто пройтись.
— А в Дипинге?
— Ни души.
— Вы долго гуляли, мистер Хатауэй?
— Я вернулся… — он нахмурился, припоминая, — в половине восьмого.
— Хм… Вам понадобилось так много времени, чтобы пройти три-четыре мили?
— Около трех. Нет, я прошел их быстрее.
— Самое большее — за час. А что вы делали остальные полтора часа?
Грант улыбнулся.
— Я был в церкви.
— В пятницу вечером?
Он кивнул.
— Да. Проходя мимо церкви, я услышал звуки органа, и понял, что это упражняется моя жена — она прекрасно играет. Боковая дверь была открыта, я вошел и начал слушать.
— И слушали полтора часа?
— Примерно так. Моя жена покинула церковь в семь, мне понадобилось примерно двадцать пять минут, чтобы дойти до дома от церкви.
— Хм… Миссис Хатауэй сможет подтвердить это?
— Нет. Она меня не видела.
— А кто-нибудь другой может подтвердить, где вы были?
— Боюсь, нет. Миссис Бартон и Агнес уходили — вернее, я полагал, что Агнес нет дома. А она ушла после того, как подслушала наш разговор?
— Да, ушла.
— В таком случае вам придется поверить мне на слово, или не поверить.
Лэм похлопал ладонью по столу. По его мнению, мистер Хатауэй держался весьма уверенно. Странная это история — о том, как он зашел в церковь послушать, как его жена играет на органе. Лучшего алиби он не мог бы выдумать — если дело дойдет до суда, присяжные сочтут объяснение убедительным. Лэм нахмурился и спросил, что делал мистер Хатауэй вечером в субботу девятого, между половиной шестого и девятью-десятью часами.
Мистер Хатауэй вежливо выслушал вопрос, но не пожелал помочь ни себе, ни полиции. Он повторил то, что уже говорил инспектору Смиту. В пятом часу он отправился в Дипинг на велосипеде. По дороге он встретил жену, которая гуляла с собаками, и обменялся с ней парой слов, затем передумал ехать в Дипинг и вернулся домой.
— Вы вернулись в половине пятого?
— Кажется, да.
— И больше никуда не уходили?
— Нет. У меня было много работы.
— Ваша экономка может подтвердить, что вы были дома?
— Я ужинал в половине восьмого. Это могут подтвердить и миссис Бартон, и Агнес. Можно узнать, почему вас интересует именно это время? Неужели убили кого-то еще?
Взгляд Лэма остался непроницаемым.
— Труп Луизы Роджерз перенесли в дом лесника между половиной шестого и шестью часами. Мэри Стоукс увидела его там и бросилась бежать. Если бы она сказала правду, убийцу поймали бы и она осталась бы в живых. Но она не захотела признаться, что побывала в доме лесника, и заявила, что видела труп в другом месте. Убийца спрятал труп в подвале.
Грант слегка побледнел — не сильно, но заметно.
— К ужину я не переодевался, — сказал он. — Миссис Бартон наверняка вспомнит это: моя одежда была в полном порядке. Отсюда следует, что я не копал могилу в подвале и не занимался другой грязной работой. Однако я мог снять одежду, набросить другую, рабочую, а потом опять переодеться. Именно это вы и имели в виду?
Уже произнося эти слова, он почувствовал сомнение. Их спровоцировали досада и инстинкт самосохранения. А выказывать досаду не следовало.
Он услышал неторопливый приятный голос Лэма, говорящего с деревенским акцентом.
— Вряд ли что-либо подобное пришло бы мне в голову.
Грант засмеялся.
— Но ведь вы об этом подумали, не так ли?
Лэм сменил тему:
— Расскажите о том, что вы делали вечером в субботу шестнадцатого, начиная с половины восьмого.
До этого момента Грант сидел в непринужденной позе, скрестив ноги, свободно сложив руки. Но теперь он вдруг напрягся. Его терпение быстро иссякало. Срывающимся от нетерпения голосом он ответил:
— Боюсь, я почти ничем не смогу вам помочь. Миссис Бартон и Агнес не было дома. Полагаю, они вернулись в половине одиннадцатого, но я не видел их, а они не виде ли меня. Агнес сообщила мне об убийстве Мэри Стоукс примерно в четверть девятого. Как видите, алиби у меня опять нет. Я был здесь, в комнате, но боюсь, никто не сможет подтвердить это. Что будем делать дальше?
— Пока ничего, мистер Хатауэй, — отозвался Лэм. — Я хочу задать вам еще несколько вопросов. Вернемся к Луизе Роджерз. Вы говорите, разговор по телефону мисс Рипли передала верно.
— Да.
— Значит, вечером четвертого января вы были в отеле «Бык» в Ледлингтоне. Может быть, вы объясните, что там произошло?
— На мой взгляд — ничего. Я ездил в Ледстоу, повидаться с другом, Джеймсом Рони. Он живет в Пассфилде. Некоторое время я пробыл у него. Он подвез меня в Ледлингтон к поезду в восемь двадцать, высадил у станции, но оказалось, что поезд уже ушел — должно быть, у Рони отставали часы. Следующий поезд до Лентона ожидался только через полтора часа, вот я и решил зайти в «Бык». У станции я столкнулся со знакомым. Он ждал, что за ним приедут, и предложил подвезти меня. Затем прибыл его шофер, сообщил, что проколота шина, придется менять ее, и предложил всем нам пока побыть в «Быке». Там же во дворе стояла машина.
— Как зовут вашего знакомого, мистер Хатауэй?
— Марк Харлоу. Он живет здесь неподалеку, в Мейнфилде.
Атмосфера в комнате мгновенно стала напряженной. Лицо Фрэнка Эбботта не выразило ровным счетом ничего. Но его мысли бешено завертелись. Значит, Каддл был там… Альберт Каддл был в «Быке», когда Луиза Роджерз выглянула из окна и узнала руку, которая рылась в ее драгоценностях.
Лэм повторил ответ Гранта, но несколько иначе:
— И вы отправились в «Бык» вместе с мистером Харлоу. Как долго вы там пробыли?
— Примерно полчаса.
— Все это время вы с мистером Харлоу были вместе?
— Да, почти. Мы выпили, затем я увидел человека, вместе с которым служил во Франции. Я отошел поговорить с ним. Затем Харлоу решил выйти и проверить, исправна ли машина. Через несколько минут я вышел за ним.
— Во двор?
— Да, там стояла машина.
— У вас есть зажигалка?
— Да, но во дворе отеля «Бык» я ее не ронял.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно. Я подошел к машине, узнал, что она исправна и Харлоу ждет меня. Я сел в машину и он довез меня до дома.
— Вы говорите «он довез меня» — значит, машину вел сам мистер Харлоу?
— Я просто не так выразился. За рулем сидел Каддл.
— Шофером был Альберт Каддл?
— Да.
— Мистер Хатауэй, вы беседовали с Луизой Роджерз в этом кабинете не менее получаса. Видимо, свет был включен, вы должны были хорошо рассмотреть ее. Постарайтесь описать ее как можно подробнее.