Кинжал из слоновой кости

Сибил Драйден кивнула.

— Да, платье удалось на славу, — спокойно согласилась она, Она сделала шаг, и в зеркале появилась еще одна фигура. Черная и стройная, она держалась с редким достоинством. Ее волосы, чуть тронутые на висках сединой, были уложены в безупречную прическу, на черном платье поблескивали крупные бриллианты, крохотная элегантная шляпка была сшита по самой последней моде.

Неожиданно стройный ряд, состоящий из отражений тети Сибил, распался, и они закружились в стремительном хороводе. Изображение начало расплываться, и откуда-то из тумана донеслось испуганное восклицание Мирабель.

Леди Драйден едва успела подхватить падающую Лайлу и бережно уложить ее на пол, где была расстелена белая простыня. Свадебное платье не пострадало.

Глава 4

Рэй Фортескью вышла из автобуса и уверенно зашагала по тротуару. Ничто не придает женщине столько уверенности, сколько сознание, что она хороша одета. На Рэй был новый осенний костюм и новая шляпка — совсем крохотная и невероятно модная. И то и другое было подобрано в тон ее каштановым волосам — только на несколько тонов светлее. Букетик оранжевых осенних листьев на шляпке исключительно удачно гармонировал с губной помадой, а та, в свою очередь, выгодно подчеркивала ровный густой загар. И, хотя Рэй совсем не была красавицей, она умела ею казаться, что, в сущности, совершенно одно и то же. У нее были светло-карие — почти янтарные — широко расставленные глаза и темные густые ресницы. Ее лицо дышало уверенностью, а фигуре можно было лишь позавидовать. В этом новом коричневом костюме она выглядела изумительно, и сама это прекрасно знала.

Дойдя до небольшого особняка, окна которого были украшены растущими в зеленых ящиках астрами, Рэй остановилась и позвонила в дверь. Леди Драйден могла говорить и делать что ей вздумается, но помешать Рэй Фортескью увидеться с Лайлой было выше ее сил.

На самом деле, хоть Лайла и называла ее тетей Сибил и полностью зависела от нее материально, они совсем не были родственниками. Старый Джон Драйден удочерил Лайлу за пять лет до того, как женился на Сибил, и она благополучно сжила его со свету. О нем Рэй помнила только, что он постоянно угощал их конфетами и неизменно при этом предупреждал: «Только не говорите Сибил. Она считает, что конфеты для детей сущий яд. Но, — усмехался он, — мыто с вами знаем, что это не так?» Возможно, это было и не совсем педагогично, зато очень вкусно и весело.

Дверь открыла горничная леди Драйден.

— Привет, Палмер, — небрежно бросила Рэй. — Я к Лайле.

Палмер недовольно вздернула свой длинный и острый нос. Говорят, подражание — одна из скрытых форм лести. Как бы там ни было, задирать нос у Палмер получалось не в пример хуже, чем у хозяйки. Скорее всего, он просто был для этого недостаточно аристократичен. Тем не менее Палмер упорно его задирала.

— Даже и не знаю, мисс Рэй, — с сомнением протянула она. — Нынче утром на примерке с ней приключился обморок, так их светлость наказали ее не тревожить.

Это означало, что сама «их светлость» сейчас отсутствует. Рэй сразу почувствовала себя увереннее. Приветливо улыбнувшись Палмер, она властно ее отстранила и прошла прямиком в холл.

— Она абсолютно права, Палмер. Возьмите палку побольше и гоните всех, кто осмелится потревожить Лайлу. Я, понятно, не в счет. Она сейчас у себя?

— Их светлость сказали… — уныло бубнила Палмер в спину поднимающейся по лестнице Рэй. Она смолкла и недовольно засопела. Ну вот! Теперь их светлость будет недовольна. А что она может? Как ни крути, Рэй — двоюродная сестра Лайлы. К тому же — ее свидетельница. Да и вообще: поди такую останови.

Лайла, красивая и хрупкая, как никогда, сидела на диване, уныло перебирая образцы косметики в коробке у себя на коленях. Она только что наложила румяна «яблоневый цвет» и сейчас оценивала результат в маленьком ручном зеркальце из подаренного Гербертом набора. Набор, разумеется, был из слоновой кости и с инкрустированными золотом инициалами. Все — кроме самой Лайлы — находили этот набор изумительным. Когда в комнату вошла Рэй, Лайла подняла голову и устало произнесла:

— Я уже все перепробовала. Как тебе этот цвет?

Рэй села и критически оглядела Лайлу.

— Лучше не придумаешь. И к помаде подходит.

— А лак? Я накрасила один ноготь. По-моему, чересчур броско, ты как считаешь?

— Я всегда говорила, что тебе не идут яркие цвета, — спокойно ответила Рэй.

— Сама-то ты только такими и пользуешься, — капризно заметила Лайла.

— И только поэтому на меня иногда еще кто-то смотрит, — рассмеялась ее подруга. — У тебя другой стиль. Оставь себе яблоневый цвет, а вот это, пожалуй, возьму я.

Лайла мрачно отставила коробку.

— Я настолько ужасно выгляжу, что это не скроешь никакой косметикой, — пожаловалась она. — Сегодня утром, когда примеряли это дурацкое платье, я просто упала в обморок.

— Если оно дурацкое, зачем его надевать? — нахмурилась Рэй.

Лайла повертела в руках зеркальце из слоновой кости. Пальцы у нее заметно дрожали, как, впрочем, и голос.

— Его выбрала тетя Сибил, — сказала она.

— А ты уже не в состоянии что-нибудь выбрать для себя сама? — поинтересовалась Рэй.

— Но ты же знаешь! Я не могу…

— Ну, хотя бы мужчину?

У Лайлы немедленно задрожали губы, а по щекам покатились крупные слезы.

— Но ты же знаешь, что не могу! — повторила она.

Рэй вытащила из кармана чистый носовой платок и протянула его подруге.

— Ну, перестань, — поспешно проговорила она. — Слезами горю не поможешь. У меня есть для тебя новости. Вытри глаза и слушай.

Лайла уткнулась в платок.

— К-какие новости?

— Сегодня утром я видела мистера Румбольда.

— Да?

— И он сказал, что Билл возвращается.

Лайла опустила платок.

— О! — протянула она.

— Завтра.

— О! — повторила Лайла.

— Пароходом до Саутгемптона, а оттуда на поезде.

Лайла уронила платок и беспомощно сжала руки.

— Слишком поздно.

— Надеюсь, это не помешает тебе его встретить?

— Я не могу!

— Можешь. Ты просто обязана увидеться с ним и рассказать, что тетя выдает тебя замуж за Герберта Уайтола, а ты не хочешь, но не знаешь, что делать. Между прочим, Билл ждет повышения… А брак сейчас можно зарегистрировать в течение трех дней. Вот и регистрируйте!

Лайла вздрогнула и испуганно подняла глаза на подругу.

— Ты же знаешь, что я не могу! И потом, он мне не писал… Целую вечность не писал. Тетя, кстати, всегда говорила, что этим и кончится. И еще она говорит, что помолвка была ненастоящей…

Брови Рэй угрожающе сдвинулись над засверкавшими от гнева глазами.

— Да мало ли что она говорит! Ради бога, Лайла! Только тебе и Биллу решать, настоящей была эта помолвка или нет, а уж никак не твоей тете.

Она помолчала, пытаясь успокоиться.

— Ты ведь знаешь: будь ты счастлива, я и слова бы не сказала. Так ведь нет же: ты не хочешь выходить за этого Герберта Уайтола, и ты несчастна! Очнись, Лайла! Ты ведь совершеннолетняя. Никто не может помешать тебе пойти на вокзал и встретить Билла Уоринга. Я знаю: ты чувствуешь себя сейчас как кролик, загнанный в клетку. Но дело в том, что дверца-то еще открыта! Ты можешь выйти, Лайла. А ты вместо этого сидишь, будто под гипнозом, и ждешь, когда она захлопнется навсегда.

— Но он не писал мне, — неуверенно проговорила Лайла.

— Он не мог, — ответила Рэй. — Он попал в аварию и все это время провел в больнице. Мне мистер Румбольд сказал. А сейчас он поправился и едет к тебе. Неужели ты даже его не встретишь?

Две крупные слезинки прорезали извилистые дорожки в «яблоневом цвете».

— Я не могу… Я просто не могу.

— Можешь, — резко возразила Рэй. — Было бы желание.

Лайла медленно покачала головой:

— Слишком поздно. Уже разосланы приглашения. Поздравления приходят сотнями. Я ничего не могу изменить. Я… — Она смолкла и испуганно повернулась к распахнувшейся двери. В комнату вошла леди Драйден.