Страница 3 из 53
— Какой у вас опыт работы?
Кэтрин была честна.
— Боюсь, в этой области — никакого, но я могла бы научиться. Во время войны я работала в обслуживании санитарного поезда.
— А потом?
— Меня довольно долго не могли демобилизовать, и я ушла сама. Теперь мне очень нужна работа.
«Деньги кончились, — подумала мисс Коул. — У таких, как она, всегда так — помада, румяна, а в кармане — ни пенни».
Уильям не вмешивался в разговор, потому что ему хотелось только смотреть на девушку. Она была высокой и грациозной, двигалась красиво, легко и свободно, как вода, как облака, бегущие по небу. Из-под маленькой коричневой шляпки выглядывали каштановые волосы. У нее были карие глаза. Ее облик вызывай в воображении картины то сверкающей, то темной водной глади: она изменчива, но всегда прекрасна. Уильям следил, как кровь отливает от ее лица и пропадают розовые пятна на щеках. Румяна просто подчеркнули природный цвет. Ему нравился нежный цвет ее помады, которой был тонко подкрашен ее чудесный рот. Ему нравился ее поношенный твидовый костюм и зеленый шарфик на шее. Она внушала ему ощущение полноты, завершенности и уверенность, что все будет хорошо. Он услышал мисс Коул: «Я в самом деле не знаю…» — и в своей простой и бесхитростной манере спросил:
— Как вас зовут?
Ее щеки побледнели и снова окрасились румянцем.
— Кэтрин Эверзли.
Он повернулся к мисс Коул.
— Мне кажется, мисс Эверзли — именно та, кого мы ищем.
— Мистер Смит, в самом деле…
Мисс Коул не могла устоять перед его внезапной обаятельной улыбкой.
— Мистера Таттлкомба сейчас нет, вы будете перегружены работой. Что же будет, если вы переутомитесь?
— Я не намерена переутомляться.
Уильям продолжал:
— Мистер Таттлкомб не простит мне этого. Вы действительно нуждаетесь в помощи. Так что если мисс Эверзли…
Противиться бесполезно, он твердо решил нанять ее, и мисс Коул это понимала. Магазин оставлен на его попечение, и с этим ничего не поделаешь. Мужчины так слабы и глупы: стоит появиться хорошенькому личику — и они в ту же минуту забывают о тех, кто мог бы создать им домашний уют и позаботиться о них! И тут уж ничего не поделаешь — они таковы, и с этим приходится мириться. Мисс Коул подавила вздох и резко спросила:
— А как насчет рекомендаций?
Позже, каждый раз вспоминая этот день, Уильям всегда с удивлением обнаруживал, что восстановить в памяти образ Кэтрин ему легче, чем что-либо еще. Она заполняла каждую щелочку его сознания.
Кэтрин представила две рекомендации. Мисс Коул еще побеседовала с ней, пока он стоял рядом.
— Так как у вас нет опыта, вы не можете рассчитывать на высокую зарплату. Тридцать пять шиллингов в неделю…
Уильям запомнил эти слова, потому что они заставили щеки девушки порозоветь.
— О да!
И только под конец его разозлил твердый голос мисс Коул:
— Никаких румян и помады, мисс Эверзли, никакого макияжа! Мистер Таттлкомб в самом деле очень строг в этом вопросе.
На этот раз Кэтрин не покраснела, а улыбнулась.
— О, конечно, я совсем не возражаю. Это же просто мода, правда?
Потом она ушла. Им предстояло ознакомиться с ее рекомендациями, и, если они окажутся хорошими, девушка начнет работать в понедельник утром.
Уильям вышел на воздух.
Глава 2
Абель Таттлкомб сидел в кровати, подпертый тремя подушками, закутанный в серую с белым шерстяную шаль. Диванную подушку принесла из собственной гостиной его сестра, миссис Солт. Если бы не Абель, черта с два эта подушка была бы здесь. Миссис Солт, конечно, не позволила себе так выразиться, подушка просто осталась бы на своем месте. Но теперь она, если можно так сказать, служила фундаментом для двух других пуховых подушек, и это был внушительный фундамент! Сшитая из плотного холста, покрытая вышитыми крестиком огромными красными розами на пурпурном фоне, она выглядела почти угрожающе из-за кричащей расцветки и еще более кричащей формы. Упругая, яркая и компактная, она удерживала другие подушки в правильном положении и создавала удобную опору для спины мистера Таттлкомба.
Он бросил взгляд ярко-голубых глаз на своего помощника, Уильяма Смита, и произнес:
— Я составил завещание.
Уильям не знал, что ответить. Если промолчать, мистер Таттлкомб решит, будто Уильям уверен в его скорой смерти. Если сказать «О да!» или что-нибудь в том же духе, эффект будет примерно тот же. А фраза типа «О, я уверен, в этом нет необходимости!» пойдет вразрез с его принципами, потому что люди, безусловно, должны писать завещания, если им есть что и кому оставлять. Вот у Уильяма ничего не было. Он оглядел мистера Таттлкомба, отметив, что тот никогда не выглядел лучше, чем сейчас, и сказал:
— Ну что ж, я думаю, вы правы — теперь можно выбросить это из головы.
Абель важно покачал головой, не в знак отрицания, а с выражением некоего философского сомнения. Это был очень пожилой человек со свежим цветом лица, шапкой седых кудрей и глазами яркого голубого цвета. У него был приятный деревенский выговор:
— Ну, там уж будь как будет, а я это сделал.
На это вроде и ответить нечего.
Абель тяжело вздохнул.
— Если Господь захочет, он призовет меня. Его же не волнуют завещания.
Уильям, смущенный торжественностью тона, пробормотал:
— Нет, конечно нет.
Мистер Таттлкомб снова медленно качнул головой.
— Раньше я не думал об этом так, но теперь до меня дошло. В магазине-то особенно не подумаешь, а пока я лежал здесь, мне нечем было заняться. И вот я осознал, что однажды буду призван дать отчет о том, как я распорядился жизнью. До войны я имел маленькое, скромное дело, которое хотел передать Эрни, но вышло иначе. Узнав, что он погиб в лагере, я потерял разум. А бомбежки и другие ужасы, о которых язык не поворачивается говорить, меня мало волновали. Когда закончилась война, казалось, я не смогу жить дальше. Ведь не очень-то легко начинать все сначала, когда мир стал совсем другим, а ты уже в летах. Ну, ты же помнишь тот день, когда ты пришел и сказал, что был вместе с Эрни в лагере. Как я был потрясен, услышав, что он рассказывал обо мне и о магазине. А потом ты принес свои игрушки и спросил, что я о них думаю… Ты помнишь мой ответ?
Уильям широко улыбнулся, продемонстрировав крепкие белые зубы:
— Вы сказали: «Важно, что думаю не я, а покупатели. Поставь-ка их в витрину, и посмотришь».
— И их разобрали за полчаса! Вот что думали о них люди и что думают до сих пор, не так ли? Первыми были Пес Вурзел и Буйная Выпь. Я тебе скажу, если в чем когда и был Божий промысел, так именно в этом. Эрни умер, мой единственный внук, моя плоть и кровь, единственный родственник, кроме Эбби. И мой бизнес катился под гору так быстро, что, можно сказать, съехал к подножию! И тут появляешься ты, со своими собаками и птицами, и дело вновь оживает! И, как ты бы выразился, буйно растет. Если это не воля Божья, что же тогда?
— Да, дела у нас идут хорошо, сэр, — подтвердил Уильям.
Абель кивнул.
— Я сказал Господу, как я благодарен ему. Теперь я говорю об этом тебе. Вчера я составил завещание. Мое дело и все, что есть у меня в банке, я оставляю тебе. Эбби и так достаточно обеспечена, она не будет возражать. Хоть Мэтью Солт и повесил ей на шею на веки вечные эту обузу, Эмили Солт, он все же хоть немного искупил свою вину, оставив Эбби хорошее состояние. Да, Мэтью был состоятельным человеком, и община сильно горевала, когда он умер. Он ведь был архитектором и построил им их Эбенезер за минимальную цену. Мы никогда не могли найти общий язык — Мэтью был слишком уверен в собственной правоте, но он все равно был хорошим братом и хорошим мужем, и оставил Эбби немалые средства. Но я думаю, никаких денег не хватит, чтобы заставить человека жить с Эмили Солт!
— Вы правы, сэр.
— Я бы точно не смог, — продолжал Абель Таттлкомб. В его глазах промелькнула лукавая искорка. — Когда умер ла моя бедная жена, тут начались всякие разговоры насчет того, чтобы Эбби переехала ко мне содержать дом. Но я не мог этого допустить — это означало бы, что вместе с ней приедет и Эмили. И я без обиняков заявил об этом. «Бог дал, Бог и взял», — сказал я. Но Эмили Солт он мне не давал, и нельзя навязать мне ее против его воли. Уж не будем говорить о том, что она считает, будто мужчина — это существо, которое нельзя спускать с короткого поводка! В самой ее внешности есть что-то, от чего меня тошнит. Я не понимаю, как же Эбби терпела ее все эти годы. Но она ухитрилась все выдержать, и это, без сомнения, ей зачтется. Эбби хорошая женщина и, как я сказал, она согласна с моим решением.