Страница 3 из 7
В его мозгу вдруг что-то сработало. Объяснение было где-то рядом. Все части мозаики были налицо, но как трудно было сложить их в единое целое. Девушка в больнице и странная реакция ее организма на уколы иглой, та же девушка в зале суда и реакция ее волос на солнечный свет.
— Я непременно должен с ней увидеться, — прошептал доктор Скотт. — Мне необходимо кое-что выяснить!
Защитник в это время как раз завершал свою короткую победоносную речь:
— Я прошу уважаемых членов суда о прекращении дела, поскольку единственный свидетель обвинения не смог даже опознать обвиняемую.
Судья ударил по столу молоточком. На мгновение его взгляд задержался на девушке с удивительными волосами, и он коротко сказал:
— Заявление защиты принято. Дело прекращено!
В зале поднялась суматоха, засверкали вспышки. С необычайной грацией девушка поднялась со свидетельской скамьи и, улыбнувшись в объективы фотоаппаратов, направилась к выходу. Дождавшись, когда она проходила мимо него, Скотт позвал:
— Мисс Зелас!
Та остановилась. Выражение ее светло-серых глаз говорило о том, что она его узнала.
— Доктор Скотт! — раздался ее мелодичный голос. — И вы здесь, доктор Бах!
Это действительно была она. Эта необычайно привлекательная женщина еще совсем недавно была бедной, бесцветной девочкой, лежавшей в изоляторе на пороге смерти. Вблизи Скотт узнал черты ее лица, хотя они каким-то загадочным образом и переменились.
Вместе с ней он протиснулся сквозь толпу фотографов, судебных репортеров и зевак.
— У вас есть пристанище? — спросил он. — Предложение доктора Баха остается в силе.
Кира улыбнулась.
— Я весьма благодарна, — пробормотала она и тут же повернулась к репортерам со словами: — Доктор Бах — мой старинный приятель.
Посреди всеобщей суматохи она сохраняла полное спокойствие, вела себя чрезвычайно хладнокровно.
— Проходите сюда, — сказал Скотт, указывая на боковую дверь, ведущую на улицу. И снова ошарашенно уставился на нее. В ярком свете полуденного солнца кожа девушки не была больше алебастрового цвета, она приобрела персиковый оттенок, словно давно подвергалась действию солнечных лучей. А глаза вдруг стали темно-фиолетовыми. Но более всего Скотта поразил тот факт, что волосы ее, по крайней мере видневшиеся из-под шляпки концы прядей, стали черны, как врата ада.
Кира настояла на том, чтобы купить себе что-нибудь взамен ее поношенного черного платья, и в результате приобрела целый гардероб. И скоро уже сидела в библиотеке доктора Баха, утопая в мягком диване, подобрав под себя ноги. Плотно облегавшее фигуру черное шелковое платье образовало с ее гладкой белой кожей необычайный контраст, от которого захватывало дух.
Она бросила невинный взгляд на Скотта:
— Почему я не могу себе этого позволить? Ведь суд вернул мне мои деньги, и я теперь могу покупать на них все, что захочу.
— Ваши деньги? — воскликнул Скотт. — Когда вы покидали больницу, у вас не было и трех долларов!
— Но ведь теперь эти деньги принадлежат мне.
— Мисс Зелас, — терпеливо сказал он, — где вы взяли эти деньги?
Ее лицо оставалось чистым и непорочным, словно у святой.
— У старика.
— Вы… убили его!
— Почему… ах да, конечно.
Он судорожно сглотнул.
— Боже мой! — простонал он. — Неужели вы не понимаете, что мы обязаны об этом сообщить властям?
Кира с улыбкой перевела взгляд с одного мужчины на другого и слегка покачала головой.
— Дорогой Скотт, вы никуда не станете сообщать, поскольку это уже совершенно бессмысленно. Согласно Конституции, меня не могут судить дважды за одно и то же преступление. По крайней мере, в Америке.
— Но почему вы это сделали, Кира?
— А вы бы на моем месте продолжали вести прежний образ жизни, благодаря которому я попала к вам в руки? Конечно же, нет! Мне нужны были деньги. Я нашла их и взяла себе.
— Это было убийство и ограбление!
— В моей ситуации — самый подходящий способ!
— Нет, потому что вас могли за это наказать! — мрачно возразил он.
— Но ведь меня не наказали, — мягко напомнила Кира.
Скотт тяжело вздохнул.
— Кира, — обратился он к ней, меняя тему. — Почему на солнце цвет ваших глаз, волос и кожи становится темнее?
— Правда? — рассмеялась она. — Я этого еще не замечала.
Она вытянула стройные ноги и, потянувшись, зевнула.
— Пожалуй, я пойду прилягу, — объявила она, посмотрев на обоих мужчин необыкновенными глазами, и лицо ее при этом приобрело слегка насмешливое выражение. Затем Кира поднялась и удалилась в комнату, которую предоставил в ее распоряжение доктор Бах.
Скотт посмотрел на своего коллегу.
— Вы понимаете? — тихо спросил он. Возбуждение мешало ему говорить. — Боже мой, вы понимаете, в чем дело?
— А вы, Скотт?
— Постепенно мне все становится ясно.
— Кажется, и мне тоже!
— Я считаю, — продолжал Скотт, — что проклятая сыворотка увеличила степень адаптации этой девушки до небывалой степени. Чем отличается живая материя от неживой? Кроме всего прочего — своей способностью к адаптации. Живая материя приспосабливается к окружающей ее среде, и чем выше ее способность к адаптации, тем успешнее развивается организм.
Каждый человек обладает весьма значительными способностями к адаптации. При воздействии солнечных лучей, например, наш организм вырабатывает определенные пигменты и кожа становится коричневой. Загар — не что иное, как приспособление к среде, которую создает солнечный свет. Потеряв правую руку, человек учится владеть левой. Это другая форма адаптации. При повреждении кожного покрова наступает процесс заживания и регенерации — еще одно из проявлений приспособляемости организма.
На юге, в жарких и солнечных странах, у людей обычно темные волосы и кожа, в северных областях жители отличаются светлым цветом кожи и волос — это опять-таки не что иное, как форма адаптации.
Случай с Кирой Зелас я могу объяснить лишь тем, что ее способность к адаптации, вследствие какой-то непредвиденной биохимической реакции, происшедшей в ее организме, и которую я пока никак не могу объяснить, экстремально возросла. Она моментально приспосабливается к особенностям среды. Попадая на солнце, ее кожа приобретает коричневый оттенок, а в тени снова моментально бледнеет. В солнечном свете ее глаза и волосы становятся характерными для человека тропической расы, в тени — нордической. И когда она почувствовала угрожающую ей в зале суда опасность со стороны присяжных судьи и обвинителя, которые, кстати, все были мужчинами, она приспособилась и к этому положению! Она отвела от себя опасность тем, что не только изменила свою внешность, но и приобрела такую невиданную красоту, что никакой мужчина не был бы в силах вынести ей обвинительный приговор!
Тут он замолчал и посмотрел на доктора Баха.
— Но как? Каким образом?
— Возможно, на этот вопрос сможет ответить женщина, — произнес Бах. — Развитие человека управляется работой желез, и различия между расами несомненно основываются именно на этих процессах. Пожалуй, самыми эффективными органами, при посредстве которых осуществляется адаптация человека, являются его головной мозг и нервная система, чье развитие отчасти управляется небольшой железой, расположенной прямо перед мозжечком, считавшимся в древности вместилищем души. Разумеется, я имею в виду шишковидную железу. Очевидно, ваша сыворотка содержит тот самый гормон пинеалин, который до сих пор безуспешно пытаются получить биохимики, и именно он вызвал гипертрофию шишковидной железы у Киры Зелас. Вы понимаете, Скотт: если ее способность к адаптации действительно так совершенна, значит, она должна быть не только изменчива, но и неуязвима.
Скотт судорожно сглотнул.
— Вы правы! Ее не смогли бы казнить на электрическом стуле, поскольку она тотчас бы приспособилась к среде, содержавшей электрический ток. Пулей ее убить тоже невозможно, поскольку к ранению она приспособилась бы так же быстро, как и к уколу иглой. И яд… Но где-то должна же быть граница.