Обряд на крови

– Маловероятным. Но не невозможным. Мне кажется, это можно устроить.

Она издала негромкий мурлычущий звук.

– Правда? И что вы ожидаете от меня в вознаграждение? Если мой отец решил убрать Томаса, я вряд ли в состоянии помешать ему.

– От вас этого и не потребуется. Просто отвезите меня к нему. Я сам отобью Томаса.

– И ваши дипломатические способности произведут такое впечатление на моего отца, что он добровольно отдаст клан мне?

– Вроде того, – сказал я. – Отвезите меня туда. А потом все, что вам останется делать, – это наблюдать из-за кулис за тем, как Дрезден-Кошачья-Лапка управляется за вас с вашим папочкой.

– М-м-м, – произнесла она. – Да, это наверняка повысит мой статус в Коллегии. То есть – готовить дворцовый переворот у нас в порядке вещей, однако очень немногим доводится наблюдать это с лучших зрительских мест. Подобной чести удостаивались очень, очень немногие.

– Плюс, если вы будете присутствовать на месте и дела повернутся для меня не лучшим образом, вы всегда сможете меня сдать и заработать папочкину благосклонность.

– Разумеется, – подтвердила она без тени смущения. – Ты очень хорошо меня понимаешь, чародей.

– Да, есть еще одно, чего я хочу.

– Ну? – спросила она.

– Оставьте девочку в покое. Не подталкивайте ее. Не наседайте. Расскажите ей все о ее происхождении, и пусть она сама решает, кем становиться, когда до этого дойдет.

Она выждала мгновение, прежде чем ответить.

– Это все?

– Это все.

Она снова мурлыкнула.

– Надо же… Я так и не поняла пока, правда ли вы столь грозны или просто невероятный болван, но в настоящий момент вы представляетесь мне просто восхитительным мужчиной.

– Все девушки почему-то говорят мне это.

Она рассмеялась.

– Давайте на мгновение допустим, что я нахожу ваше предложение приемлемым. Мне необходимо знать, как вы намерены свергнуть моего отца. Он ведь в некотором роде непобедим, знаете ли.

– Нет, – возразил я. – И я хочу продемонстрировать вам, насколько он слаб на деле.

– И откуда это вам известно?

Я закрыл глаза.

– Прозрение.

Несколько секунд Лара молчала – думала.

– Я должна понять еще одно, чародей, – произнесла она наконец. – Зачем? Зачем вам это?

– Я в долгу перед Томасом за его помощь в прошлом, – ответил я. – Он был мне союзником, и если я оставлю его в беде, это может аукнуться в будущем, когда мне понадобятся новые союзники. И, если план сработает, я получу к тому же руководство Белой Коллегии, с которым будет гораздо проще вести дела.

Лара издала звук, который означал скорее всего задумчивость, однако в темноте это прозвучало бы очень и очень возбуждающе. То есть, я имел в виду, при тесном общении.

– Нет, – сказала она. – Это не все.

– Почему?

– Это были бы более чем убедительные доводы, если б речь шла обо мне, – объяснила она. – Но ты на меня не похож, чародей. Ты и на большинство своих-то не очень похож. Я не сомневаюсь, что ты весьма искушен в оценке сил, но не расчет руководит тобой. Ты готов взять на себя чудовищный риск, и я хочу знать, почему твое сердце толкает тебя на это.

Я задумчиво прикусил губу, взвешивая все «за» и «против» и возможные последствия.

– Вам известно, кто была мать Томаса?

– Маргарет Лефэй, – удивленно ответила она. – Но какое это… – Она осеклась. – А-а. Теперь ясно. Это во многом объясняет его вовлеченность в политические дела последних лет. – Она негромко рассмеялась, хотя смех вышел не без горечи. – Ты ведь во многом на него похож, знаешь? Томас скорее бы руку дал на отсечение, чем позволил бы причинить боль кому-нибудь из своих сестер. Очень уж он в этих вопросах далек от рациональности.

– Такая причина вас устраивает? – спросил я.

– Я ведь тоже не до конца свободна от привязанности к семье, чародей. Да, устраивает.

– И потом, – добавил я, – я сам дал вам в руки секрет, чертовски удобный для потенциального шантажа.

Она рассмеялась:

– О, вы мне прямо в душу смотрите.

– Так вы в игре?

Лара помолчала. Когда она заговорила снова, голос ее звучал жестче, решительнее.

– Я не знаю точно, куда отец мог отвезти Томаса.

– Но выяснить можете?

– Пожалуй, – задумчиво протянула она. – Пожалуй, могу. Возможно, это судьба.

– Что за судьба?

– Увидите, – сказала она. – Как скоро вы намерены действовать?

– Немедленно, – ответил я. – И чем немедленнее, тем лучше.

– Мне нужно полчаса… возможно, чуть больше. Встретимся у нашего загородного дома.

– Полчаса плюс-минус пара минут, – повторил я. – До встречи.

Я положил трубку на рычаг как раз в момент, когда из-за двери послышался приближающийся раскатистый рык. Еще через пару секунд вошла Мёрфи. Она снова нарядилась в кожаные байкерские доспехи.

– Я так понимаю, мы куда-то собирались?

– Седлай своего зверя, – сказал я. – Готова к новому бою?

Она сверкнула зубами и протянула мне красный мотоциклетный шлем.

– Садись в седло, сукин ты сын.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Если уж на то пошло, мотоциклы – не самый безопасный вид транспорта. Я хочу сказать, статистика страховых случаев показывает, что каждый у нас в стране хоть раз в жизни попадает в дорожно-транспортное происшествие, а большинство и не раз. Однако же, если вы сидите в старом дредноуте «Линкольн» и кто-то задевает его крылом, это может лишь напугать или огорчить вас, не более. Если вы в такой же ситуации сидите на мотоцикле, вам повезет, если вы выберетесь из этой передряги более или менее целым. Впрочем, чтобы убиться на мотоцикле, даже не нужно другой машины. Ведь не просто же ради красоты байкеры щеголяют этой своей кожей – она не дает дорожному покрытию ободрать вас до кости, если вы вдруг потеряете управление и размажетесь по асфальту.

И при всем этом ездить на мотоцикле – НАСЛАЖДЕНИЕ.

Я надел громоздкий ярко-красный шлем, подумав при этом, что ни разу еще не наряжался на маскарад шведской спичкой. На контрасте с моим угольно-черный шлем Мёрфи казался предметом, импортированным из двадцать пятого века. Я вздохнул – истерзанные останки моего достоинства получили очередную плюху по физиономии – и устроился в седле за спиной у Мёрфи. Я продиктовал ей пункт назначения, старый «Харлей» взрычал, и она вывела его от дома на улицу.

На мгновение мне показалось, что мотоцикл выпрыгнет из-под меня. Я с трудом удержался в седле.

– Дрезден! – раздраженно рявкнула Мёрфи. – Держись за мою талию!

– Чем именно? – крикнул я в ответ и помахал у нее перед глазами сначала забинтованной рукой, потом другой, с зажатым в ней посохом.

Вместо ответа Мёрфи отобрала у меня посох и сунула его в некое подобие сумки, расположенной так близко от правой руки водителя, что она могла служить только емкостью для ружья или бейсбольной биты. Посох торчал из нее, как пластмассовый флагшток на тележке для гольфа, зато у меня высвободилась одна рука. Ею я обхватил Мёрфи за талию, ощущая, как напрягаются мышцы на ее животе на поворотах. Когда мы выбрались из города на шоссе и набрали скорость, встречный ветер подхватил полы моей куртки, и мне пришлось покрепче цепляться за Мёрфи, чтобы не взлететь на них как на небольшом параплане.

Мы с ревом пронеслись по фальшивому Шервудскому лесу и затормозили у входа в Шато-Рейт. Я слегка замешкался с тем, чтобы убрать руку с талии Мёрфи, но она, похоже, даже не заметила. Мёрфи созерцала дом, розы и причудливых горгулий с видом скучающего бывалого копа, но я чувствовал, что в глубине души она так же подавлена этим зрелищем, как я, – и по тем же причинам. Огромный старый дом наглядно демонстрировал богатство и власть, которым наплевать на законы и общественное мнение. Как-то это не очень ободряло.

Я слез с седла, и она протянула мне мой посох. Царила тишина, нарушаемая только посвистом ветра в деревьях. У двери мерцал один неяркий огонек, другой такой же – у начала подъездной аллеи. Еще два-три светильника выхватывали из сумерек пятна на клумбах – и все.