Унаследованный Армагеддон

– И ты думаешь, именно это происходит с Брашиилом? – удивился Колин.

– Ну, не хотелось бы радоваться раньше времени, но такое вполне возможно. Он любит жизнь, иначе он спохватился бы и покончил с собой, как только стало ясно, что плохие парни поймали его. Он не сделал этого, а это свидетельствует о небывалой крепости его психики. Его на самом деле одолевает любопытство, и это тоже весьма показательно. Теперь же, однако, то, во что мы просим его поверить, просто-напросто переворачивает с ног на голову всю картину его мира и угрожает его расе истреблением.

У нас самих есть опыт столкновения с таким ужасом, и многие так и не смогли справиться с ним. Ситуация с Брашиилом еще хуже: его вид построил общество, основанное на миллионах лет страха. Я думаю, что существует довольно большая вероятность того, что он сломается, когда осознает, насколько плохи дела ачуультани. Если же он выдержит несколько ближайших недель, то может понять, что он еще сильнее и гибче, чем казалось ему самому. И тогда он на самом деле поверит словам Гора.

– И как это поможет нам? – спросила голограмма Таммана. – Он был всего лишь оператором управления огнем на корабле-разведчике. Не слишком подходит на роль разрушителя основ и инициатора изменений в обществе, основанном на кастах.

– Верно, – согласился Колин. – Но его реакция может стать для нас примером того, как поведут себя его соплеменники, если мы сможем их остановить. Хотя не спорю: нам нужно больше образцов. Поэтому, Гектор, – он глянул на МакМахана, – ты и твой «Севрид» сделаете в точности то, о чем мы говорили, не так ли?

– Да, но это не значит, что мне это нравится.

Колин поморщился в ответ на резкое замечание, но он знал главное – Гектор понимал, почему «Севрид» не должен вступать в бой. Они должны подождать окончания схватки на под прикрытием маскировки безопасном расстоянии, а потом взять на абордаж все поврежденные корабли противника.

– Это кое о чем мне напомнило, – сказал Колин, поворачиваясь к офицеру-биотехнологу. – Ханна, как у нас дела с полем захвата?

– Дела идут прекрасно, – заверила его Коханна. – Поначалу пришлось поломать голову, но оказалось, что сфокусированное магнитное поле вполне справляется с задачей.

– Что? А! Металлические кости!

– Точно. Они, конечно, не вполне ферромагнитные, но правильным образом сфокусированное поле блокирует их скелеты. И мышцы тоже. После этого их надо будет быстро обездвиживать каким-то другим способом – перекрыть приток крови в мозг не лучшая затея – но в целом должно сработать в лучшем виде. Геран и Кэтрин сейчас как раз занимаются этим на борту «Фабрикатора».

– Отлично! Нам нужны пленные, черт возьми! Пока что, правда, нам нечего с ними делать, но когда-нибудь нам придется сделать одно из двух: либо поговорить с Повелителем Гнезда, либо убить ублюдка. В каком-то смысле я предпочел бы покончить с ним и со всем этим кошмаром, но это мысли моей темной половины.

– Да, временами ты даже слишком милостив к нашим врагам, – задумчиво отозвалась Джилтани, но вскоре ее лицо смягчилось. – И возможно, ты прав, иначе что стало бы со мной, если бы ты не проявил милосердие во время первой нашей встречи? Нет, любовь моя. Мне сложно разделить твое сочувствие к врагам, но я не противлюсь твоей воле. И быть может, со временем я смогу почувствовать тоже. В конце концов, все меняется в этом мире.

Колин нежно сжал руку Джилтани. Он знал, чего ей стоило это признание и… внутреннее согласие.

– Ну, хорошо, – уже бодрее сказал Колин. – Похоже, на том фронте у нас все в порядке, будем надеяться, что и на остальных все будет не хуже. Гор и Джеральд добились куда больших успехов в модернизации обороны Земли, чем я ожидал. У них появляется вполне реальный шанс продержаться, даже если мы проиграем здесь. Конечно, при условии, что мы прихватим с собой не меньше половины основных сил.

– Шанс есть, – согласился МакМахан. Он не стал добавлять: «… но весьма сомнительный».

– Да. – В голосе Колина слышалось согласие с невысказанной поправкой, и он потер нос привычным жестом.– Что ж, остается только приложить все усилия, чтобы им не пришлось его испытать. Каково наше положение, Влад?

– Могло быть лучше, могло быть хуже. – Черников выглядел устало, но уже не так, как когда воскрешенная Гвардия покидала Биа. – Мы потеряли восемь боевых единиц: один планетоид класса «Веспа» – относительно небольшая потеря; один «Асгард» и шесть «Тросанов». Осталось десять «Тросанов», из них два имеют слишком серьезные повреждения, чтобы «Фабрикатор» смог вернуть им боеспособность. Рекомендую отправить их прямиком на Биа под компьютерным управлением.

– Черт побери! – вздохнул Колин. – Но, думаю, ты прав. Как насчет остального?

– Оставшиеся восемь «Тросанов» боеспособны как минимум на девяносто процентов. «Второй» имеет наиболее серьезные повреждения, но мы с Балтаном верим, что сможем справиться с основной частью. Следующий в списке – «Император Гердан», за ним следует «Королевский Бирхат», но «Бирхат» полностью восстановят за два месяца. Думаю, что ко времени прибытия основных сил «Гердан» и «Второй» будут восстановлены на девяносто шесть и девяносто четыре процента соответственно.

– Гм… Танни, следует ли нам перевести твоих людей на неповрежденные корабли?

– Нет. Лучше уж встретить опасность на борту пострадавшего корабля, чем менять лошадей накануне боя.

– Я тоже так думаю. Однако если Влад с Балтаном не смогут восстановить его как минимум на девяносто процентов, тебе, юная леди, все-таки придется переместиться на другой планетоид!

– Ха! Я отнюдь не леди и совсем не молода, и вам, Ваше Величество, будет весьма сложно заставить меня двинуться с места против воли!

– Меня совсем не уважают, – вздохнул Колин, затем, встряхнувшись, продолжил: – А «Дахак», Влад?

– Мы сделаем все возможное, Колин, – серьезно ответил Влад, и настроение собрания резко ухудшилось. – Те два попадания, что он поймал на обратном пути пришлись почти в одну точку и нанесли страшный урон. Да и его возраст тут не помощник. Был бы он помоложе, мы могли бы заменить поврежденные системы запасными частями с «Фабрикатора». А так нам придется восстанавливать его Ро-квадранты практически с нуля. Кроме того, есть сопутствующие повреждения в квадрантах Сигма-Один, Лямбда-Четыре и Пи-Три. В лучшем случае мы сможем восстановить его на восемьдесят пять процентов.

– Дахак? Ты согласен? – спросил Колин.

– Я думаю, что старший капитан Флота Черников недооценивает свои силы, но в целом анализ верен. Мы можем восстановить восемьдесят семь или даже восемьдесят восемь процентов, но не больше, учитывая сжатые сроки.

– Черт. Надо было бросать все и улепетывать пораньше.

– Нет, – сказала Джилтани. – Ты заманил их в ловушку весьма искусно, мой Колин, и получил куда больше информации, чем мы ожидали.

– Ее Величество права, – вставил Дахак. – Мы продемонстрировали эффективность наших энергетических батарей против тяжелых кораблей ачуультани и, вкупе с операцией «Лаокоон», сделали абсолютную победу намного более вероятной. Не опробовав «Залп», мы не имели бы уверенности в эффективности нашего плана.

– Да, да, я знаю, – сказал Колин, и он на самом деле все понимал. Но понимание не мешал ему страдать при мысли о том, что незаменимого флагмана – и его друга, черт возьми! – подстрелили. – Ладно, думаю, на этом закончим. Мы можем…

– Нет, Колин, – оборвала его Джилтани. – Остается вопрос, на каком корабле поведешь ты нас в битву.

Колин заметил сердитый наклон ее головы и почувствовал невольный укол злости. Он обладал – технически – властью осадить ее, но не мог так поступить. Это было бы потаканием капризу, – отчасти поэтому его злила невозможность поступить именно так, – но самое главное, Колин понимал, что не прав. Танни была его правой рукой и имела полное право и даже обязанность возражать против того, что считала неправильным. К тому же она была его женой.

– Я буду на борту «Дахака», – глухо произнес Колин. – Один.