Испытание адом

– Вовсе не обязательно, ваша светлость, – заявил Клинкскейлс с плохо скрытым торжеством в голосе.

– Извини, не понял? – Бенджамин моргнул.

– Бен, ты совершенно зациклился на своих реформах, но при этом ухитрился проглядеть одно из очевидных последствий нашего вступления в Альянс. Оно и неудивительно. Я-то ведь тоже проморгал. Но у меня есть оправдание: я вырос и успел состариться на планете, где о пролонге даже не слышали. Я с большим трудом сумел уложить в голове мысль, что леди Харрингтон идет пятый десяток. А ее родители, надо полагать, примерно мои ровесники.

– Пролонг? – Бенджамин резко выпрямился.

– Именно. Ее Ключ мог бы перейти к ее младшему брату или сестре. Просто у нее их нет. На данный момент.

– Господи Испытующий! – восторженно пробормотал Прествик. – Я такой вариант даже не рассматривал!

– Я тоже, – признался Бенджамин.

Глаза его сузились, он лихорадочно размышлял: «Говард прав. Мне это просто в голову не приходило – а должно было! Что из того, что доктору Харрингтон, – обоим докторам Харрингтон! – уже далеко за восемьдесят? С биологической точки зрения леди Алисон едва перевалила за тридцатилетний рубеж. А хоть бы они были и старше: в законе не сказано, что ребенок непременно должен быть выношен „естественным“ способом, и тут к нашим услугам все достижения медицины Звездного Королевства! Ребенка можно получить и в пробирке, только бы Харрингтоны согласились! А младенец, родившийся на Грейсоне, получает наше гражданство вне зависимости от подданства родителей».

– Да, это и в самом деле безукоризненно решает все наши проблемы, – задумчиво сказал он наконец.

– Кстати, здесь открывается еще одна возможность, – указал Прествик. Оба собеседника недоуменно посмотрели на него, и он, пожав плечами, пояснил: – Бьюсь об заклад, у леди Алисон хранятся образцы генетического материала леди Хонор. Таким образом, существует теоретическая возможность получить генетического наследника землевладельца. Или клонировать ее саму!

– В эту область нам лучше не вступать, – покачал головой Бенджамин. – Во всяком случае, не проконсультировавшись предварительно с преподобным Салливаном и Ризницей. – Только представив себе возможную реакцию религиозных фундаменталистов, – он содрогнулся. – Клонирование только все осложнит. Если мне не изменяет память, Кодекс Звездного Королевства, точно так же, как и Солнечной Лиги, включает в себя Кодекс биологии и медицины Беовульфа.

– Ну и что? – спросил Клинкскейлс, явно заинтригованный.

– Да то, что, во-первых, он запрещает использовать генетический материал мертвого человека, если это не оговорено в завещании. А во-вторых, клон считается ребенком своего донора или родителей донора, и в этом качестве пользуется всеми правами и юридической защитой, однако он является совершенно самостоятельной личностью, а не двойником покойного, и посмертное клонирование не может быть использовано в целях нарушения обычного порядка наследования.

– Иными словами, если бы леди Харрингтон клонировала себя при жизни, в глазах закона ее клон считался бы ее ребенком и законным наследником титула, но если мы клонируем ее сейчас, ребенок таких прав не получит? – спросил Прествик.

Бенджамин кивнул:

– Вот именно. Закон предусматривает для каждого возможность оговорить в завещании, чтобы после смерти его клонировали и этот клон стал его наследником. Однако никто не вправе принять такое решение за другого, то есть так, как предложили вы: клонировать леди Харрингтон, чтобы выпутаться из наших осложнений. И, если подумать, это ограничение не лишено разумных оснований. Предположим, что беспринципный родственник подстраивает гибель состоятельного лица, скажем, Клауса Гауптмана или той же леди Харрингтон, так, чтобы его не разоблачили, а потом клонирует свою жертву и становится ее опекуном. Таким образом огромное состояние, картель Гауптман или лен Харрингтон, оказывается в полном его распоряжении до совершеннолетия наследника. Это лишь одна возможная коллизия; я уж не говорю о вероятности того, что посмертный клон или его опекун могут попытаться оспорить завещание покойного, если таковое имелось, и потребовать передачи клону собственности, уже полученной родственниками на основе обычного наследственного права. Ведь если признать клон воспроизведением оригинала, то завещание становится как бы его собственным, и он вправе внести в него любые изменения в свою пользу. И так далее, до бесконечности.

– Понятно. – Прествик почесал кончик носа. – Да, очень разумное ограничение. Пожалуй, ваша светлость, нам не помешало бы ратифицировать Кодекс Беовульфа и включить его основные положения в наш гражданский кодекс: мы теперь получили доступ к достижениям современной науки и должны привести законодательство в соответствие с новыми медицинскими возможностями. А каково юридическое положение ребенка, рожденного родителями землевладельца уже после смерти леди Хонор?

– Тут все безупречно, – уверенно заявил Клинкскейлс. – По этому вопросу, Генри, имеются прецеденты, восходящие чуть ли не к самому Основанию. Не скажу, чтобы такое случалось часто, но, при всей непривычности, ситуация абсолютно законна. Девон Харрингтон может владеть Ключом до рождения ребенка родителями леди Хонор, но с появлением такового на свет лен должен быть возвращен единокровному брату или сестре. К слову, мне припомнился пример такою рода из истории вашей семьи. Томас Второй, ваша светлость.

– Испытующий! – вскричал Бенджамин, хлопнув себя по лбу. – Как я мог об этом забыть?

– Забыть случившееся пятьсот лет назад не так уж трудно, – заметил Клинкскейлс.

– Да уж, – подтвердил Бенджамин. – Особенно принимая во внимание тот факт, что мы, Мэйхью, вообще не любим вспоминать про Томаса.

– В любой семье найдется паршивая овца, – указал Прествик.

– Наверное, – отозвался Бенджамин. – Но далеко не каждая может похвастаться человеком, убившим родного брата, чтобы унаследовать трон Протектора.

– Это так и не было доказано, ваша светлость! – возразил Клинкскейлс.

– Ага! Конечно! – фыркнул Бенджамин.

– Не доказано! – стоял на своем Говард. – Но главное не это. Томас был провозглашен Протектором и правил планетой… пока не родился его племянник.

– Точно, – подтвердил Бенджамин, – Добавлю только: знай Томас о беременности одной из жен своего брата и не сумей Дитмар Янаков тайком вывезти ее из Дворца, этот племянник так никогда бы и не родился.

– Вполне возможно, ваша светлость, – строго сказал Прествик. – Однако он родился, и это дает нам железный прецедент, на который и ссылается Говард.

– Да уж, – усмехнулся Бенджамин. – Трудно спорить с тем, что шестилетняя династическая война является серьезным основанием для установления прецедента.

– Возможно, вашу светлость и забавляют некоторые деяния ваших предков, однако нам, прошу прощения, сейчас не до смеха. Обсуждаемый вопрос более чем серьезен, – укоризненно сказал Прествик.

– Ладно, ладно, я исправлюсь, – пообещал Бенджамин. Помолчав с минуту – при этом он в задумчивости барабанил пальцами по столу, – Протектор заговорил:

– Конечно, невестка Томаса к моменту обретения им престола уже была на сносях, но ведь что-то подобное произошло и с леном Гарт, верно?

– Этот случай вспомнился мне в первую очередь, – сказал Клинкскейлс, – хотя обстоятельства в том и другом случае различны. Голова у меня, старика, уже дырявая, и я начал забывать историю: запамятовал, как звали первого землевладельца Гарта. Вроде бы Джоном, а, Генри?

Прествик равнодушно махнул рукой, и Клинкскейлс, пожав плечами, продолжил:

– Как бы то ни было, именно при нем был создан этот лен, он являлся его первым землевладельцем, а наследников после его смерти не осталось, ибо ни детей, ни братьев у него не имелось. По его смерти Ключ Гарта не мог «вернуться» к его родителям, ибо они саном не обладали. Никто не знал, что предпринять, и на протяжении двух лет проблема казалась неразрешимой. Но едва стало известно о беременности младшей жены отца усопшего землевладельца, Ризница и Конклав пришли к единодушному решению: если она родит мальчика, этот ребенок вправе унаследовать лен. Что и произошло.