Флагман в изгнании

Грейсонские женщины высших классов невольно напоминали Хонор павлинов со Старой Земли. Они были великолепны, ярки… и слишком пышны на ее вкус. Их драгоценности были изощренны, свободные жилеты богато расшиты, платья снабжены множеством пышных юбок, складок и кружев. В наряде Хонор ничего этого не было, и отнюдь не случайно. Общепринятый стиль при ее росте сделал бы ее огромной, как дом, а она и без мучительно вежливых намеков Миранды знала, что ей не хватает умения грейсонок управляться с такими костюмами. Хонор работала над этим, но подобные навыки были сложнее, чем казалось, особенно для женщины, которая всю жизнь носила форму. Поэтому ей пришлось вспомнить, что хороший тактик справляется со своими недостатками, используя на полную катушку свои достоинства. Если ей не под силу справиться с местной модой, значит, пора воспользоваться статусом землевладельца и ввести новую моду. В этом деле ей с энтузиазмом помогала Миранда.

Необычная красота Хонор относилась к тому типу, который расцветает только в зрелости, а пролонг растянул созревание больше чем на двадцать стандартных лет. В результате она привыкла чувствовать себя гадким утенком и, возможно, именно поэтому всегда любила спорт – он служил ей компенсацией невзрачной внешности, держал ее в хорошей форме и подчеркивал достоинства фигуры. Независимо от побудительных причин Хонор знала, что она подтянута и грациозна в движениях, а простые летящие наряды подчеркивали ее изящный силуэт и осанку с откровенностью, которая в те времена привела бы грейсонское общество в ужас.

Она исполнила перед зеркалом реверанс, потребовавший долгих тренировок, и усмехнулась, когда величественная дама в зеркале высокомерно ответила на ее поклон. Отражение ничем не напоминало сфинксианскую девочку, и трудно было представить себе существо менее похожее на Хонор Харрингтон, капитана Королевского Флота Мантикоры.

И это даже хорошо, сказала она себе с приступом знакомой горечи, потому что она больше не капитан Харрингтон. Хонор все еще имела право на форму, которую носила три десятилетия, но отказывалась ее надевать. Не Флот виноват в том, что у нее отобрали корабль и перевели в резервный статус с половинным жалованием. Если кто и был виноват, то лишь она сама. Когда она застрелила на дуэли пэра королевства, то прекрасно понимала, что политики не оставят Флоту иного выбора. Но как бы то ни было, Хонор не желала цепляться за форму, если ее лишили соответствующих обязанностей. Когда наступит время снова принять на себя ответственность – если такое время вообще наступит, – тогда…

Нимиц укоризненно мявкнул, и она повернулась к нему с раскрытыми объятиями. Кот прыгнул ей на руки и взлетел на плечо. Осторожно отведя ленты шляпы, он вцепился средними лапами в жилет над правой ключицей, а нижними – в спину, приняв привычную позу. Его смертоносные когти достигали полудюйма в длину, так что жилет, хотя и замшевый на вид, на самом деле был сшит из совсем другого материала. Хонор иногда гадала, кто больше этому радуется – Нимиц или Эндрю Лафолле? Жилет был целиком сделан из материала, который вшивали в ее кители для защиты от когтей Нимица, а тот факт, что он останавливал также малокалиберные импульсные дротики, ее главного телохранителя несказанно радовал.

Она усмехнулась и почесала Нимица под подбородком, потом еще раз поправила свои «украшения». С шеи на кроваво-красной ленте свисала золотая Звезда Грейсона, а под Звездой на тяжелой узорчатой цепи висел золотой ключ землевладельца. Награды были обязательны для формальных мероприятий – таких, как сегодня. Кроме того, подумала она с юмором, можно и признаться, что ей эти игрушки просто нравятся.

– Ну как? – спросила она Миранду.

Служанка тщательно осмотрела ее и кивнула.

– Вы замечательно выглядите, миледи, – сказала она, и Хонор усмехнулась.

– Будем считать это комплиментом, но вообще-то не стоит морочить голову собственному землевладельцу, Миранда.

– Конечно, миледи. Поэтому я ничего подобного не делаю.

Серые глаза Миранды, так похожие на глаза ее брата, заблестели весельем, и Хонор покачала головой.

– Никогда не думала заняться дипломатией? – поинтересовалась она. – У тебя бы здорово получилось.

Миранда улыбнулась, Нимиц весело мявкнул в ухо, Хонор глубоко вдохнула, кивнула собственному отражению и повернулась к двери, за которой ждали гвардейцы.

Глава 5

На Мантикоре Харрингтон-Сити был бы всего лишь средней величины городом, но здесь он казался гораздо значительнее. В грейсонской архитектуре отразились технические ограничения, существовавшие до вступления в Альянс. Здесь не было могучих башен, характерных для большинства цивилизаций, располагавших антигравитационными технологиями. Невысокие здания словно боялись оторваться от земли – тридцать этажей казались чудовищной высотой, – и это означало, что город занимает куда большую территорию, чем мог бы.

Хонор это до сих пор казалось странным. Ее автомобиль ехал по авеню Курвуазье, и она смотрела из окна на свою столицу. Не без внутренней борьбы она смирилась с тем, что столица любого поместья носит имя поместья – оно же фамилия владельца, – но пролетающие мимо здания снова напомнили ей о различиях между Грейсоном и Мантикорой. Новоприобретенные технологии можно было бы эффективно использовать для строительства башен. Одна башня с легкостью вместила бы все население Харрингтон-Сити, и ее было бы проще защитить от враждебной окружающей среды, но на Грейсоне так не принято.

Подданные Хонор проявляли невероятную смесь изобретательности и упрямой верности традициям. С помощью новых технологий они построили город на чистом месте всего за три стандартных года – для проекта такого размаха это наверняка рекордный срок, – но строили они его так, как считали нужным, и у Хонор хватило сообразительности не спорить. В конце концов, им здесь и жить. Они имеют право строить такой дом, в котором им будет удобно. Глядя на широкие перекрестки и пересекающие город полосы зеленых насаждений, Хонор не могла не признать, что выглядит это хорошо. Не похоже ни на один знакомый ей город, но хорошо.

Она нажала кнопку, опустив бронепластовое окно, когда они въехали в парк Бернарда Янакова, и вдохнула аромат вишен. Тысяча лет, подумала она. Борьба за выживание, которую вели первые грейсонцы, была непредставимо тяжелой, и все же в течение тысячи лет грейсонцы сохраняли земные деревья. Они пошли на невероятные трудности, сохраняя многие деревья только потому, что они были красивы. А вишни даже остались съедобными, по крайней мере для грейсонцев. Сама Хонор не решалась брать их в рот, если только ягоды не привозили с орбитальной фермы. Вот там земные породы остались неизменными или были импортированы заново, когда звезда Ельцина восстановила межзвездное сообщение. Но местные жители достаточно адаптировались, чтобы есть и местные ягоды. Им пришлось – сельскохозяйственные земли на планете невозможно было сохранять незагрязненными .

Во всяком случае, так было раньше, напомнила она себе, глядя на кристаллопластовый купол, накрывший весь город и несколько тысяч гектаров еще пустой земли. Люди на Грейсоне жили скорее как в орбитальных комплексах, чем как на поверхности планеты: их дома были наглухо запечатаны, воздух отфильтрован, а вода дистиллирована. Но в Харрингтон-Сити все было не так. Впервые грейсонские архитекторы проектировали город как единое живое целое, где люди могли ходить по улицами без аварийных противогазов. Эта же технология скоро распространится и в сельском хозяйстве.

Проблема производства продуктов питания всегда резко ограничивала рост населения Грейсона. Даже местные уроженцы не могли питаться овощами, выросшими на неочищенной земле, а поддержание сельскохозяйственных земель в обеззараженном состоянии было очень трудоемкой задачей. Поэтому больше двух третей продуктов выращивали в космосе. Орбитальные фермы были намного продуктивнее наземных, но их строительство было чудовищно дорогим, особенно при технологиях, существовавших до заключения Альянса. Традиционно на производство пищи для населения уходило около семидесяти процентов валового национального продукта.