Дуновение картечи

— Граждане, — сказал один из них. — Пора.

Они начали раздавать оружие.

Бот летел на высоте двадцати пяти тысяч метров над Новым Парижем, и даже отсюда были заметны клубы дыма. Одна или две огромных башни, должно быть, обрушились, образовав видимые бреши. Один кратер выглядел особенно зловеще, и Эстер МакКвин покрылась мурашками, прочтя информацию. Нет, примененное оружие было не самым сильным, к тому же задумано относительно чистым, но «относительно» можно понимать по-разному. Она вспомнила старую-престарую жутковатую шутку: «чистая ядерная бомба — это та, что взрывается за тысячу километров по ветру от тебя».

— Это ведь был штаб региональных десантно-штурмовых батальонов? — спросила она.

— Да, — ответил Фонтейн без всякого выражения.

Четырнадцать тысяч человек, подумала МакКвин. Больше, чем погибало в серьезном космическом сражении.

— Статус толпы, — спросила она.

— Она поредела. Должно быть, все сообразили, что происходит что-то нешуточное, и искатели приключений отправились по домам, — сказал кто-то из штабных. — По нашим расчетам, на улицах осталось всего двести тысяч.

Все еще довольно приличное число, даже для города с населением в тридцать два миллиона.

— Должно быть, бойцы Уравнителей. Все они внутри или возле штаба Комитета и прилегающих частей правительственного района. Никакой заметной организации, зато навалом оружия.

— Гражданин генерал Конфланс.

— Гражданка адмирал, я не могу продолжать, пока… толпа… у меня на пути. Десантировать войска посреди них будет все равно что швырнуть горсть картечи в бочку с соплями.

— А я не могу сделать это, пока воздушное пространство над Народным Авеню не освободится, — задумчиво сказала она. Затем на другой канал: — Гражданин капитан Нортон, выполняйте.

— Мэм, — его голос отдавал отчаянием. — Мэм, это правительственные войска.

МакКвин подавила желание заорать. Она не могла заставить Нортона повиноваться: правила теперь не действуют, и все поступают в зависимости от личных убеждений и преданности. Нортон был с ней во время сражения у Звезды Тревора, он оставался спокойным даже когда мостик «Руссо» разгерметизировался, когда они вели жестокую драку с мантикорскими супердредноутами на расстоянии дальности энергетического оружия, а главный реактор начинал достигать критического состояния…

— Боб, — спокойной сказала она, — мы не можем тратить время на то, чтобы убедить их в честности наших намерений, и они будут стрелять в нас. Времени нет. Расчисть нам путь, но чтобы ты ни делал, мы идем.

Ответный голос мог принадлежать роботу:

— Так точно, гражданка адмирал. Приступаем.

Кто-то ахнул, когда плотная полоса белого света протянулась с небес: воздух, расщепленный до ионизированного газа и осколки абляционного покрытия. Полоса достигла поверхности и из этого места брызнул яростно-белый свет. Затем последовала ударная волна, смявшая и обрушившая здания как соломинки.

— Да смилостивится Господь над всеми, кто находится в районе полукилометра от них.

— Гражданские, — сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь, — называют это хирургическими ударами. Так сказать, хирургическая операция бензопилой.

— Второй, — пробормотал кто-то. Еще одна полоса света; она отвернулась, моргая от отсветов за веками. — Третий. Четвертый. Пятый. Шестой. Седьмой. — Пауза. — Восьмой.

— Гражданка адмирал, — послышался голос Нортона. — «Свобода» и «Равенство» открыли огонь энергетическим оружием. — Еще одна пауза, а затем удивленно: «Братство» обстреливает их .

— Убирайся оттуда, Боб. Ты сделал все, что смог. — Она переключила канал. — Приготовьтесь начинать, гражданин генерал Конфланс. — Своей крошечной флотилии ботов: — Давайте убедим боевиков Уравнителей, что они выбрали карьеру не в той области. Приступить к операции «Картечь» .

Бо льшая часть толпы, заполнившей Народное Авеню, находилась в праздничном настроении, которому еще больше способствовали полицейские, висевшие на фонарных столбах по обеим сторонам или дергавшиеся на остриях декоративных железных заборов вокруг садиков. В башне Комитета ближе к трехсотому этажу все еще шли бои, но толпе заняться было особо нечем. Некоторые, более энергичные, забавлялись тем, что вытаскивали гражданских служащих из ближайших башен и подвергали их импровизированному Народному Правосудию. Другие передавали бутылки, распевали боевые песни о Заговоре Равных или просто стояли, сидели и ждали. Оставалось совсем ничего.

Многие из них взглянули вверх, услышав завывание турбин. Полицейские транспорты пытались летать час назад, и кому-то из них это даже удалось, но падающие обломки остальных были опасны. Руководители ячеек Уравнителей по краям улицы заговорили в свои коммуникаторы.

Возможно, кому-то в толпе хватило времени понять природу облака маленьких зарядов, которые сбросили боты. Ни у кого из них не было времени убежать до того, как десятки тысяч осколочных зарядов из кассетных бомб достигли заданной высоты и разорвались долгой волной белого пламени. Каждый из них выбросил в воздух тысячи осколков зазубренной керамической шрапнели, врезавшихся в толпу на уровне груди со скоростью тысяч метров в секунду. Там, где они попадали, клочьями летели плоть и кости, брызгали струи крови.

Толпа была огромна, больше восьмидесяти тысяч только на этом авеню. Благодаря законам вероятности и различным препятствиям, в живых осталось достаточно много, чтобы закричать, когда боты начали свой второй заход.

Один человек сумел с трудом подняться на ноги и добраться до ноши на спине. На глаза текла кровь, и при дыхании он чувствовал влагу, но его руки все еще действовали.

— Они бегут, мэм, — умоляюще сказал пилот, забывая о присутствии гражданина комиссара Фонтейна. — Они бегут!

— И пусть бегут долго-предолго. — Спокойно сказала МакКвин. — Всю жизнь, в мыслях. Как ты думаешь, сынок, каким образом эти тела оказались на фонарных столбах? Сделаем еще один заход, с пульсерами, медленно и ровно. Все боты, еще один заход. Гражданин генерал Конфланс, мы освободили вам путь. Теперь идите туда и покажите им, где раки зимуют.

Бот взревел в почти вертикальном повороте, пролетая мимо искореженной, дымящейся стороны комитетской башни, затем сделал петлю и начал новый заход над Народной Авеню. На этот раз он начал с тыла толпы по направлению к зданию, которое надеялись захватить бунтовщики. Носовые трехствольные пульсеры с обеих сторон пустили длинные иглы белого света, посылая тысячи тяжелых разрывных снарядов на улицы внизу. Тела живые и мертвые разрывало в клочья, а наземные машины и покрытие под ними, казалось, сопротивлялись не больше, взорвавшись вулканами металлических и каменных осколков. Асфальт раскалился добела под ревущими ударами зарядов, разгонявшимися до тысяч метров в секунду импеллерными катушками. Обломки отмечали хвост ясного синего пламени горящего водорода, тянущийся за ботом.

— Захват! — крикнул пилот, когда на его панели управления замигал красным и завыл сигнал тревоги. Он толкнул РУД 4 вперед до упора.

Бот бросило вперед. Что-то врезалось в его борт, одну из массивных турбин, оторвало и отбросило в сторону. Адмирал Эстер МакКвин увидела, как она угодила в стену башни. Последней ее мыслью стало сердитое нетерпение. Она даже не узнает, удалась ли ее авантюра.

— Гражданин председатель, — объявил морпех, отдавая салют. — Рад доложить, что это здание под нашим контролем. Я должен попросить вас оставаться здесь, пока мы…

— Есть! — раздался крик. — Сэр, сеть заработала! Мы убили проклятый призрак!

— Прошу извинить меня, — сказал Роб С. Пьер бригадному генералу морпехов. Он повернулся и сделал два шага к терминалу, сел и начал отдавать приказы. Прошло двадцать минут, прежде чем он закончил.

4

Рычаг управления двигателями.