Страница 57 из 58
Между прочим, горы эти — Олимп, Пелион, Оса (теперь она пишется так) — и впрямь возвышаются в Греции, в Фессалии. Из них Олимп — самый высокий горный массив страны — более 2900 метров.
Здесь Родос, здесь прыгай! Выражение из басни «Хвастун» великого древнегреческого баснописца Эзопа (он жил в VI веке до нашей эры). Некий человек хвастал своим искусством прыгать. «Вот на острове Родос, — бахвалился он, — я однажды прыгнул чуть не до неба… Хотите — спросите самих родосцев: они — свидетели». — «А зачем нам свидетели? — пожал плечами один из тех, кто его слушал. — Здесь Родос, здесь прыгай…»
Эти слова повторяют, когда хотят сказать: «Что хвастаться тем, чего никто не видел? Покажи себя на деле здесь, сейчас, а не на словах».
Выражение часто цитируется на латинском языке: Хик Родус, хик сальта.
Идти в Каноссу. Каносса — замок в Северной Италии. Туда отлученный от церкви германский император Генрих IV направился принести покаяние могущественному римскому папе Григорию VII. Три зимних дня 1077 года, босой, в рубище кающегося грешника, простоял император перед воротами папской резиденции, униженно вымаливая прощение у всесильного «наместника бога на земле».
Возникшая из этого исторического эпизода немецкая поговорка Идти в Каноссу означает: идти с повинной к злейшему врагу, смирить гордыню и поступиться честью в силу обстоятельств.
«Наука должна громко заявить, что она не пойдет в Каноссу. Она не признает над собою главенства какой-то сверхнаучной, всенаучной, а попросту ненаучной философии». Эта цитата из сочинений К.А. Тимирязева.
Кануть в Лету. Еще один топоним, созданный воображением и верованиями древних греков. Лета — одна из мифических подземных рек, которая отделяла мир живых от мрачного царства усопших. Воды этой темной, медленно текущей реки несли душам умерших вечное забвение. Возникшее отсюда выражение Кануть в Лету стало означать, часто с шутливо-ироническим оттенком: исчезнуть из памяти, быть забытым навсегда. Само слово летэ буквально переводится как «забвение». А кануть здесь не что иное, как «капнуть».
Мрачные предчувствия Ленского накануне роковой дуэли с Онегиным выливаются у него в таких стихах:
В другом стихотворении Пушкина, в ядовитой эпиграмме, говорится о бездарном поэте, который сначала пишет стихи,
Медики приобщили слово летэ к деликатному семейству эвфемизмов, которые призваны заменять откровенные, нежелательные слова — табу. Последователи Эскулапа скажут не «смертельный исход», а «летальный исход», хотя результат один и тот же — плачевный. От Леты уже давно образован термин летаргия (где аргия — «бездействие») — особая сонная болезнь, долгая и беспробудная спячка.
Карфаген должен быть разрушен. Во время третьей Пунической войны между Карфагеном и Римом за господство на Средиземноморье римский сенатор Марк Порций Катон Старший был настолько потрясен богатством и мощью Карфагена, что самое существование этого государства расценил как смертельную угрозу Риму.
— Господа сенаторы! Вчера я прибыл из Карфагена. Служа под командой Публия Корнелия Сципиона Африканского, я впервые посетил Африку пятьдесят лет назад. Наложив на Карфаген огромную дань — лишив его флота, мы полагали, что пуны будут разорены. Что же увидел я в Африке через пятьдесят лет? Страну более богатую, чем она была раньше…
С тех пор, о чем бы Катон ни говорил на заседаниях сената — о выборах ли в комиссию или о ценах на овощи на римском рынке, — он каждую свою речь неизменно кончал одной и той же фразой: А кроме того, я считаю, что Карфаген должен быть разрушен.
В результате страшных кровопролитных войн, длившихся с перерывом с 264 по 146 год до нашей эры, Рим победил. Карфаген был стерт с лица земли, и самое место, где он стоял, распахано римскими плугами, засыпано солью, чтобы навечно обесплодить его.
Прошло более двух тысячелетий, а мы все еще помним и повторяем назойливые слова одержимого римлянина. Повторяем в двух случаях: когда хотим сказать, что кем-нибудь овладела навязчивая идея, и как указание на постоянную и грозную опасность, без устранения которой немыслима нормальная жизнь. «Цэтэрум цэнзэо, — повторяем мы тогда слова Катона. — Картагинэм эссэ дэлендам».
Попутно. На территории Туниса близ города Туниса вы можете побывать в небольшом городке по имени… Карфаген. Построен он на месте Карфагена исторического.
Коломенская верста. Царь всея Руси Алексей Михайлович летние месяцы проводил в селе Коломенском, в своем дворце. Москву и Коломенское соединял оживленный широкий тракт, слывший главной дорогой государства. Вдоль дороги были установлены невиданные до того высокие верстовые столбы.
Историк П. Карабанов так сообщал об этом событии: «По царскому указу вновь измерено расстояние до престольного города и поставлены версты такой величины, каких еще в России не бывало». Теперь вам ясно, почему о ком-либо сверх меры высоком, например о долговязом человеке, шутливо говорят, что он с коломенскую версту.
Между Сциллой и Харибдой. Так в греческой мифологии именовались два чудовища, сторожившие узкий Мессинский пролив, отделяющий остров Сицилию от Апеннинского полуострова. Спастись от них было делом почти невозможным: кто избегал зубов Сциллы, попадал неминуемо в разверстую пасть Харибды.
Фразеологизм возник из эпической поэмы Гомера «Одиссея», где впервые описываются эти грозные существа:
Черную влагу…
Это довольно любопытная история, может сказать читатель, но где здесь топонимические мотивы? А раз их нет — уместно ли было вводить имена этих чудовищ в семью географических названий?
Жаль, что не могу заглянуть в старые лоции. Тогда, вооружившись сведениями об опасностях, подстерегающих суда в проливе, мы, возможно, и определили бы, «кто есть что». Но что на этот счет говорят справочники давних лет? Сцилла и Харибда, свидетельствует один из них, «две опасные скалы по обеим сторонам пролива». Другой утверждает: это две скалы сицилийского мыса Пелора, сужающего Мессинский пролив. Взял другие книги — и нате пожалуйста: Харибда — сходящиеся скалы, а Сцилла — водоворот. Далее: они уже — два водоворота при входе в пролив. Затем оказалось, что Сцилла — это не что иное, как утес Ла Ремо, «не представляющий в настоящее время никакой опасности…». Закончил я свое маленькое путешествие на строчках, просвещающих любознательного в том, что «Харибда — прославленный поэтами водоворот в Мессинском проливе». Итак, несостоявшееся знакомство? Но оно дает нам право утверждать, что источник мифа — в природе моря и его земном обрамлении. Нельзя не верить и Гомеру. Тогда скалы с обитающими там чудовищами, или чудовища-скалы, или же просто скалы, у подножия которых бурлят водовороты, — топонимы. А о них-то и речь.