Фея

ГЛАВА VI

Палаточный город

Наца страшно хандрила. На предплечье у Робин появились два новых стигмата, демонстрирующих крутой нрав ее демона. Анаконды вообще не слишком хорошо реагируют на мытье и тычки. События последних двух дней ужаснули Нацу — и единственным способом это выразить оказалось для нее бить по ближайшей мишени — которой, естественно, была Робин. А ведь за все время, что они провели вместе, Робин получила от Нацы всего три укуса.

Робин и самой было немногим лучше. Многое из того, о чем ее предупреждали, оказалось чистой химерой. Да и жара была страшная.

Температура составляла аж тридцать пять градусов. Робин удостоверилась в этом поразительном факте — объявленном гидом, который встретил их группу на поверхности, — когда раздобыла термометр и недоверчиво на него уставилась. Девушке казалось, что дико таким образом управлять окружающей средой, но все остальные только пожимали плечами. Они сожалели, но не имели ни малейшего намерения что-то с этим сделать, как-то такое безобразие изменить.

Робин страшно хотелось сбросить с себя одежду. Она боролась с этим стремлением сколько могла, а потом решила, что вполне безопасно не повиноваться требованию матери — тем более, что Констанция, как выяснилось, была неправа в стольких вещах! Многие люди на пыльных улицах Титанополя ходили голыми — так чего ради Робин ходить одетой? Она нашла компромисс и прикрыла пах, что должно было служить сигналом о ее сопротивлении любой попытке изнасилования. Хотя изнасилования она уже ни в малейшей степени не боялась.

Первый же пенис, который попался ей на глаза в общем душе карантина, вызвал у нее смех и одновременно — весьма кислый вид у его обладателя. Все остальное оказалось столь же смехотворным. Робин представить себе не могла, что такая фитюлька способна причинить ей хоть малейший вред, но все же решила воздержаться от суждения, пока своими глазами не увидит, как мужчина насилует женщину.

Но в первую ночь никакого изнасилования не случилось, хотя Робин не смыкала глаз, готовая дать достойный отпор любому насильнику. Во вторую же ночь двое мужчин в углу барака изнасиловали двух женщин. Все койки вокруг двух парочек пустовали, так что Робин села неподалеку и стала наблюдать. Уморительные висюльки раздулись больше, чем она могла ожидать, но все-таки уж и не настолько. Женщины, как будто, никакой боли не испытывали. Никто не терял сознания, никого не швыряли лицом вниз. Напротив — одна даже сидела верхом на своем насильнике.

Другая женщина велела Робин проваливать, и та ушла — тем более, что уже насмотрелась достаточно. Если даже кому-то удастся ее одолеть, опыт будет неприятный, но не такой уж и опасный. Время от времени она расширяла себе влагалище куда больше для маточных обследований.

Робин еще понаблюдала за женщинами, ища хотя бы намеки на стыд. Но ничего такого не усмотрела. Что ж верным оказалось хотя бы то, что алчные женщины научены достойно носить свою развращенность.

Робин припомнила, что так же было и у рабынь — по Крайней мере внешне. Интересно, подумалось ей, какое же возмущение тлело при этом внутри.

Любовью, сколько она ни приглядывалась, никто не занимался. Робин предположила, что женщины должны прятать это от мужчин.

Изначально Титанополь строился под громадным деревом, но после окончания войны титанид с ангелами, стал распространяться к востоку. Хотя большинство титанид по-прежнему жили под деревом или на его ветвях. А некоторые переселились в палатки из разноцветного шелка, которые служили границами оживленной до безумия улицы. Улица эта, между прочим, являлась главной приманкой для туристов на Гее. Ее переполняли всевозможные салоны и таверны, ипподромы и дешевые забегаловки, рынки и увеселительные заведения, чебуречные и шашлычные, бильярдные, бары и кабаки со стриптизом. Под ногами расползались в стороны титанидские кизяки вперемешку с опилками, а в пыльном воздухе висели запахи сахарной ваты, духов, масляной краски, марихуаны и пота. Все это было обустроено с обычным титанидским презрением к уличной планировке и зонному разграничению. Прямо напротив казино располагалась Межгалактическая Первобаптистская церковь, с которой соседствовал межвидовый бордель, — и все три строения казались непрочными, как карточные домики. Сладкозвучные голоса титанид на хоровой спевке мешались со стуком рулеток и страстными воплями из-за тонких палаточных стен. Хороший порыв ветра сносил этот жуткий балаган в считанные секунды — но только затем, чтобы через считанные часы он появлялся вновь, в несколько измененном виде.

Лифт к ступице ходил здесь раз в гектаоборот — что, как выяснила Робин, составляло пять ковенских суток или четыре и две десятые земного дня, — так что у девушки оказались тридцать шесть часов, которые предстояло как-то убить. Титанополь выглядел занимательно, хотя она и не понимала, зачем он вообще нужен. Ковенские представления об увеселениях не позволяли ей догадаться, что это просто-напросто место, где весело проводят время. Ведьмы обычно развлекались, проводя атлетические соревнования, пиры и фестивали, хотя не чужды были всевозможных розыгрышей и надувательств.

Мать дала Робин несколько сот марок ООН. Девушка стояла на дощатом балконе своего номера в древесном отеле, возбужденно впитывая в себя весь этот шум, гам, мелькание ярких красок внизу. Если не удастся сыскать путь, чтобы навести там шороху, она сотрет свой Третий Глаз, подумала Робин.

Азартные игры оказались сплошным разочарованием. Робин выиграла малость, малость проиграла — но все без малейшего интереса. Деньги сами по себе были безумной алчной игрой, и она не претендовала на то, чтобы в этой игре разобраться. Мать говорила, что деньги — это средство поддержания счета на гигантском параде преобладания пенильной цивилизации. Больше Робин ничего знать не требовалось.

Девушка решила судить непредвзято, хотя многое казалось ей никак не подходящим для развлечения. Поначалу она решила следовать за людьми, которые, по ее мнению, веселее всего проводят время — и делать то же, что и они. За полмарки она получила во временное пользование три ножа, которые следовало швырнуть в мужчину, который кувыркался и надсмехался над публикой у деревянной мишени. Свое дело он, как выяснилось, знал отлично. Как ни старалась Робин, так и не смогла в него попасть. И никто не смог, пока она там торчала.