Хозяева космоса

Ненавидя себя за паранойю, Бартон осторожно поднялся с кровати, медленно двигаясь и не производя никаких звуков. Он босиком подошел к письменному столу и пригляделся к той стороне коммуникатора, которая была повернута к кровати. Небольшие царапины на боковой стороне показали, что в коммуникатор кто-то лазил.

Что же в него засунули? Кинсолвинг догадывался, что, возможно, это чувствительный записывающий микрофон, поскольку непрозрачный футляр коммуникатора не позволял получать видеоизображения. Инженер внимательнее присмотрелся к аппарату, чтобы убедиться, что из него не торчит никакой лишний проводок. Провода не торчали. Хорошая шпионская работа, сделанная в спешке и при помощи тех средств, какие оказались под рукой.

Кто же шпионил? Не хотелось бы Кинсолвингу один на один сталкиваться с ответом на этот вопрос.

Осторожно двигаясь, Кинсолвинг собрал одежду и проскользнул в ванную. Он закончил одеваться, морщась от боли, пронзающей тело после приключения в шахте. Выбравшись через маленькое окошко, он спрыгнул на землю и направился к компьютеру позади центрального управления.

Тихонько пройдя в открытую дверь компьютерной, он увидел, что над панелью машины склонилась Ала Марккен. Кинсолвинг не слышал ее слов, но, судя по выражению лица, она говорила с кем-то, с кем не хотелось общаться.

Кинсолвинг вошел в пустое архивное помещение и направился к хранящему информацию компьютеру. Уселся на стул и постарался устроиться поудобнее.

– Не могли уж пневматический стул поставить, – проворчал он, сожалея о своей собственной экономии прошлых дней. Старший инспектор вызвал информационные файлы, установил программу сравнения данных, пробежался по диаграммам и провел полную проверку продукции шахты.

Интенсивно поработав два часа, он откинулся на стуле. Тело у него все еще ныло, но теперь его чувства заглушили боль. Хищение редкоземельных пород из шахты оказалось куда крупнее, чем он рассчитывал. Масса добываемого не сходилась с тем, что было зарегистрировано. Добрая половина всей добычи Глубокой номер два оказалась украдена.

То, что он сам видел робота-носильщика и пустые склады, подтверждало такой вывод. Но больнее всего для него оказался анализ. Кто из его людей с наибольшей долей вероятности этим занимался? Он подозревал любого из полудюжины людей. Все они имели возможность, даже не беря в расчет, что он не понимал: что они сделают с таким количеством украденной руды?

Любой из этих шести мог быть виновным, любой мог быть замешан. Но Кинсолвинг установил одно лицо, самого вероятного похитителя.

Ала Марккен.

Бартон Кинсолвинг ощутил тошноту, когда встал и пошел к ней со своими доказательствами.

Глава четвертая

Ноги Бартона Кинсолвинга подкашивались, когда он шел к центральному управлению. Ала Марккен, склонившись над компьютером, лихорадочно работала, потом глубоко вздохнула и откинулась назад. Свет от экрана падал ей на лицо и смягчал выражение, придавая ему незащищенность, которая поразила Кинсолвинга. Он любил ее, но был поражен результатами своей работы и сейчас не мог допустить ошибки.

Она украла у Межзвездных Материалов большое количество редкоземельных руд, она пыталась убить его – и не один раз, а дважды. Кинсолвинг пристально глядел на нее, на светло-каштановый ореол волос, порхающий вокруг головы, и она казалась чем-то большим, чем простой смертной.

Ала слегка напряглась, почувствовав его присутствие. Повернулась и увидела, что он стоит в дверях.

– Барт, тебе еще нельзя вставать! Ты нездоров.

– Ты думала, что эти лекарства отключат меня еще на недельку, так? – в его интонации звенела сталь, которая заставила Алу напрячься еще сильнее.

– Ты о чем? Конечно, лекарства должны тебя усыпить. Тебе нужен сон после всего, через что ты прошел.

– После всего, через что ты меня провела.

– Ее глаза сузились. К чести ее, Ала Марккен не стала спорить и изображать невинность. Она снова повернулась к клавишам компьютера и вызвала нужный файл. Столбик данных тут же поведал ей об исследованиях Кинсолвинга.

– Ты бы все равно никогда не понял, Барт, – ласково произнесла она. – Сначала я пыталась с ними спорить, но они меня одолели. Я считала, ты сможешь прийти к нашим взглядам, но в тебе этого нет. Теперь я в этом убедилась окончательно.

– Зачем, Ала? Тебе хорошо платят. Там, на Земле, восемьдесят процентов населения безработные, живут на пособие. Большинство влачат жалкое существование.

– Это называется – суррогатная жизнь, – горько усмехнулась Ала. – Мы заслуживаем большего.

– Ты и имеешь больше! – выкрикнул Кинсолвинг. Он опустился в кресло. Ноги сделались просто резиновыми, он не понимал, сколько еще сможет продержаться.

– Я? Да, у меня есть больше, чем у большинства тех, на Земле. У меня есть работа – и неплохая.

– Тогда зачем ты воровала породы? – Кинсолвинг замигал, глядя в ее лицо.

Ала быстро прикрыла лицо руками. Потом сказала:

– Лишние деньжата никогда не помешают. Редкоземельные руды лучше, чем любая валюта. Через несколько месяцев я могу уйти в отставку.

– Ты могла уйти, украв целый склад руды, – заключил он. – Ста килограммов руды было бы достаточно, чтобы мы жили в роскоши до конца наших дней. Но тут больше, Ала. Должно быть больше. Зачем?

– Сколько, ты думаешь, я присвоила?

– Ты годами этим занималась. Не могу утверждать с точностью, но выглядит так, как будто бы ты начала свои делишки сразу после прибытия сюда. Четыре года воровства. – Кинсолвинг покачал головой. Он почувствовал, как язык у него распухает и расплывается во рту. Голова гудела, точно земля перед отлетом ракеты, а боль вернулась в тело, чтобы медленно иссушить все внутренности.

– У меня есть вкус к дорогой жизни. Ты это знаешь, Барт.

Он сидел, пытаясь удержаться от обморока. Единственное, что еще позволяло Кинсолвингу сохранять чувство реальности, – необходимость найти какой-то выход для Алы. Оправдание воровства у корпорации ММ было невозможно, он это понимал, и ей придется признаться в преступлении, но должны найтись смягчающие обстоятельства, какой-то способ спасти ее от тюрьмы – или от еще худшего наказания.

Кинсолвинг слышал, что межпланетный суд часто прибегает к смертной казни. Он пытался припомнить уголовные статьи, выработанные ММ для применения на Глубокой. Были подобные преступления в ведении компании или ллоров?

– Ллоры, – произнес он, и вся сила, кажется, вытекла из него. Он безвольно склонился вперед. – Я о них и забыл. Ведь расхищение ископаемых означает, что ММ не выплачивает налоги, назначенные ллорами.

– Наказания у них строгие, Барт, – тихо сказала Ала Марккен. – Меня могут казнить.

– Нет, нет, такого не случится. Мы... мы сообщим Гумбольту.

– Он-то как раз и станет добиваться для меня наказания, – она как будто бы находила удовольствие в том, чтобы поддразнивать его.

– Тебе нужно где-то предстать перед судом. Я бы, скорее, предпочел суд ММ с земными законами, чем допустить, чтобы тебя пытали ллоры.

– Чудики, – задумчиво произнесла Ала. – Кажется, в них и проблема, так ведь? Кто пострадал? Не ММ. Только чудики лишились своих распроклятых денег. Все так скверно, Барт?

– Да, – ответил он с возрастающим оживлением. – ММ подписали с ними соглашение. Мы должны его уважать.

– Они всего лишь чудики. И они хотят задержать развитие Земли, держать нас в ужасающей нищете. Если бы не они, мы бы теперь были хозяевами звезд, а не существами второго сорта, умоляющими о каждой крохе.

– Это неправда, и ты это знаешь. Мы сами вызвали проблемы на Земле и сможем их преодолеть.

– Если нам дадут это сделать.

– Они не могли бы меньше о нас заботиться. Мы чуть ли не ниже их понимания.

– Вот именно!

– Ала, пожалуйста. Ты нарушила закон и должна за это поплатиться, – Кинсолвинг смахнул холодный пот со лба и на секунду закрыл глаза, пытаясь умерить сильно стучащие молоточки в висках. Ноющее покалывание обратилось в резкую боль.