Хозяева космоса

Земля нуждалась в гадолинии и церии для оптических стекол и в лантане для тонких оптических приборов. Более же всего она нуждалась в розовых и зеленых солях самария для звездных двигателей. Без них направляющиеся к звездам машины ненадежны. А без надежных звездных кораблей Земля снова окажется в изоляции и задохнется в собственных отходах.

Кинсолвинг крепко прижал к себе Алу, ее тепло ослабило его напряженность, а запах заставил почувствовать, что все обойдется.

– Мне придется спуститься в шахту, – произнес он и неохотно отстранился.

– Слишком уж ты близко к сердцу это принимаешь, Барт, – сказала она. – Всякое случается.

Кинсолвинг хотел спросить, почему она не уловила сенсорного сигнала робота, указывающего на присутствие воды, и не отключила установку, но удержался. Ала Марккен была больше, чем его возлюбленной: она – лучший техник из команды. Слишком много людей прошли через эту должность, а потом поступили на другие места в компании Межзвездные Материалы. Ала работала все четыре года, пока здесь служил Кинсолвинг.

Только ее присутствие удерживало его в душевном равновесии. Ллорские инспекторы проявляли открытую враждебность, они существовали только для того, чтобы находить малейшие нарушения соглашений и запутанных правил безопасности. Гумбольт являлся на место глубоких разработок всего раз в планетарный год для инспекции местных работ. Ала умиротворяла его и играла роль буфера между директором корпорации и местным надзирателем. За одно это Кинсолвинг любил ее.

Он пристально вгляделся в ее темные волосы, в проницательные глаза, в лицо, способное соперничать с любой тройной звездой. Ала Марккен работала младшим служащим в управлении ММ на Гамме Терциус-4 до того, как попала на Глубокую. Кинсолвинга всегда удивляло, почему она простилась с властью центра корпорации. Однажды он спросил ее об этом, но так и не получил настоящего ответа. Ала могла бы уже далеко продвинуться в структуре корпорации ММ, если бы осталась в управлении. Но она предпочла практическую деятельность.

Кинсолвинг не уставал радоваться, что она так поступила. Без нее эти четыре года на шахте сделались бы просто невыносимыми. А уж последние три месяца привели бы его к самоубийству.

Робот-шахтер вышел из строя, добыча стала куда меньше, чем ожидалась, а теперь эта крупная авария.

– Все секции повреждены, Барт, – объяснила она. – Почему бы не вызвать тяжелые подъемники из другой шахты и не организовать работы внизу? Склады пород на уровне девятнадцать могут оказаться не тронуты.

Он покачал головой. Кинсолвинг отлично знал, что нечего надеяться на чудо в этом секторе.

Если робот прокопался в реку, поднявшаяся волна должна была рассеять породы и превратить образовавшуюся пыль в коллоидное состояние. Кто знает, куда ее к настоящему времени смыло?

– Нет никакого способа выкачать эту жидкость и очистить шахту?

Он не стал над ней смеяться. Кинсолвинг знал, что ее владение компьютерами не имеет границ, но понимание рудокопных операций оставляет желать лучшего.

– Такого способа нет, – только и сказал он.

– Это не твоя вина. Даже Гумбольт не может обвинять тебя в том, что оборудование, которое сюда посылают, некачественно. Оно было неисправно в течение долгих месяцев. Чудо, что ты смог хоть как-то собирать его и поддерживать в рабочем состоянии.

– Знаю, – Кинсолвинг нахмурился.

Когда он прибыл работать на Глубокую, роботы и оборудование к ним оказались в плачевном состоянии. Зачем посылали испорченные агрегаты с Гаммы Терциус-4 за сорок девять световых лет? Особенно когда редкоземельные породы так отчаянно нужны на Земле. Кинсолвинг задумывался: не откачивает ли Гумбольт или кто-то другой средства для верхушки, не экономит ли на оборудовании, посылая самых дешевых роботов-шахтеров, каких можно достать?

– Так что теперь? – спросила Ала.

– Будем выполнять необходимые при наводнении операции. Вызовем представителя ллоров, пусть обследует. Я пошлю донесение Гумбольту. Вероятно, он захочет приподнять свою жирную задницу и прибыть сюда, чтобы расстрелять меня.

– Барт, – мягко упрекнула Ала.

– Ладно, ладно, не стану больше жалеть себя. Выходи на связь и назначь встречу с представителем ллоров. А я погляжу, нельзя ли что-то сделать внизу, в шахте.

– Будь осторожен, – напомнила Ала. Наклонилась и поспешно поцеловала.

– Даже более того, я буду жутко осторожным, – Кинсолвинг слегка улыбнулся.

Ала Марккен вернулась на место, чтобы начать рапорт, который вызовет ллора. Инженер покинул центр управления и, шагая к отверстию, ведущему в шахту, выкрикивал команды своим людям-рабочим. Люди редко входили в подземный мир редкоземельной шахты. Сбоку от отверстия находилось самое разнообразное компьютеризированное оборудование, все входные устройства управлялись Алой Марккен из ее центра.

Кинсолвинг не удивился, когда увидел, что возле шахты не дежурит никто из людей. До тех пор, пока не случалось какой-нибудь неприятности, Ала вполне могла управлять всеми операциями сразу.

– Кто по графику должен быть на посту? – спросил Кинсолвинг, оглядывая небольшой кружок технического персонала. Никто не выражал желания снабдить его информацией. – Гарибальди, выясни это для меня. Выведи список на экран, чтобы я мог увидеть.

Названный человек начал перебирать клавиши, чтобы выполнить просьбу. Кинсолвинг наклонился над его плечом, когда данные стали появляться на контрольном экране. Потом нахмурился и при появлении ответа провел рукой по своим слипшимся от пота волосам.

– Продолжай проверять, – приказал он. – Не верю, что никто не был назначен дежурить здесь, у входа.

– Никого не назначали, мистер Кинсолвинг, – заговорила курчавая женщина, которую он уже видел в командном пункте.

Нина Порчек протолкалась сквозь толпу:

– Я говорила Але, что она не назначила никого на этот пост, чтобы сегодня ночью следить за операциями, но та ответила, будто я сама не знаю, о чем толкую. Если бы кто-нибудь здесь находился, то робота-шахтера можно было бы вовремя отключить, прежде чем отказала его автоматика.

Кинсолвинг еще сильнее нахмурился. Нина Порчек заменила уволившегося компьютерного оператора. Она больше была заинтересована в получении руководящего поста, чем в работе на шахте. Она давно заметила привязанность Кинсолвинга к Але и сразу начала интриговать против брюнетки. У Бартона не хватало времени на подобные игры.

Но он понял, что Порчек права. Если бы у контрольного пульта находился оператор, то мог бы отключить робота до того, как произошло разрушение.

– За последние несколько месяцев у нас испортилось слишком много оборудования, – сказал Кинсолвинг. – Мне нужна полная действующая схема всех обслуживающих сетей, плюс обзор всех механических частей.

Поднялся ропот протеста.

– Приступайте, – приказал Кинсолвинг холодным тоном. – Руководители секторов, к рассвету мне нужны подробные отчеты. Представитель ллоров не согласится на меньшее. Я не собираюсь стать тем человеком, который утратит лицензию ММ на Глубокой. Приступайте к работе. Ну!

Кинсолвингу не доставило никакого удовольствия наблюдать, как двадцать человек поспешили приступить к работе. Его оставили наедине со своими мыслями, предоставив пристально глядеть вниз, на темное устье шахты.

Поднимающаяся пыль улеглась. Кинсолвинг напрягся и услышал опасное бормотание воды на глубине восемнадцати сотен метров. Уровень двадцать три, еще на сорок метров глубже, окажется недоступен. Разве что применить спасательное оборудование – которого у него не было...

Инженер бегло заглянул в мониторы, затем уставился вниз, в глубину шахты. Его окликнула Нина Порчек:

– Мистер Кинсолвинг! Вам нельзя спускаться одному! Это против правил!

– Дайте мне коммуникатор. И возвращайтесь к работе.

– Но по правилам безопасности нужно...

– Возвращайтесь к работе! – рявкнул он.

Бартон не был в настроении спорить по таким тривиальным вопросам с изголодавшейся по власти мелкой сошкой. Он отобрал у Нины коммуникатор и настроил его на частоту центрального управления. Он щелкал сигнальным рычажком до тех пор, пока Ала Марккен не отозвалась.