Страница 85 из 88
– Нет. Меня оберегают друзья.
Иришка грустно улыбается. Накрывает мою ладонь своей:
– Адвей, ты ведь совсем не умеешь лгать. И тогда тоже не умел. Прости меня. У тебя беда, а я… Ладно. Пойдём.
– А твои подданные?
– Пусть веселятся. У них праздник. – Она схватила меня за локоть, встряхнула легонько: – Улыбнись, Адвей! Сколько ни осталось времени – всё наше. Знаешь, ведь так даже лучше. Я по-настоящему буду с тобой. – Она наклонилась ко мне и шепнула на ухо: – Я живая. Живая и настоящая. А вовсе не воплощение этой… феми… мининной сущности. Как твои учителя говорят.
Она выплеснула остатки вина в бокал и выпила одним махом.
– Пойдём!..
Лицо её раскраснелось. Она схватила меня за руку и потащила по коридорам дворца. Несколько раз нам навстречу попадались слуги. Иришка что-то кричала им, весело хохоча, и они, почтительно кланяясь, уходили прочь. Мы отыскали Маллета – постаревшего и погрузневшего. Ворча, он выдал нам два фонаря и ключи от бестиария. Маллет так торопился вернуться к своим бутылкам, что даже не попрощался с нами.
Лонотский зверинец обеднел. У горожан не хватало ни сил, ни средств, чтобы содержать коллекцию чудовищ. Мы прошли под гулкими сводами пещеры, и свет фонарей увязал в кварцевом инее на потолке. Клетки были пусты, однако мускусный запах чудовищ никуда не делся. Ленивый сквознячок колыхал обрывки паутины. Борозды, оставленные когтями дракона, уныло темнели на стене.
Фонари горели тускло, и белый шёлк платья любимой освещал мне путь. Когда мы проходили мимо того места, где погиб Итер, я оглянулся. Бессмертный бретёр… Словно ледяной ладонью кто-то провёл по спине, и тени бестиария превратились в призраков.
Иришка обернулась:
– Не отставай, любимый! Река уже близко.
Её покачивало. Звонкая тишина подземелья пугала её, но принцесса скорее умерла бы, чем призналась в этом.
– Мы найдём лодку? – спросил я. – А дорогу?
– Река вынесет, – ответила Иртанетта и отвернулась. – Она не знает других путей.
Река действительно не знала других путей.
Мы сидели, обнявшись, на корме лодки, а вокруг бурлила чёрная вода. Слепые рыбины сотнями приплывали на свет фонаря, высовывая из воды уродливые морды. Что их привлекало, не знаю. Иришка дремала, уютно положив голову мне на колени.
Я вгляделся в её сонное лицо. От неулыбчивой девчонки, что я встретил когда-то, почти ничего не осталось. Иришка стала красавицей. Вот только эта скорбная складка на переносице… Я пригладил ладонью Иришкины волосы.
Могу ли я остаться здесь? Не так, урывками, по нескольку часов воровского присутствия, а навсегда? Внезапно я понял, что мы с ней в одинаковой ситуации. Она ждёт, а я – ищу. Она превращается в Грааль, а я его нахожу.
И наши земли в опасности. А кто их спасёт, одному богу известно.
– Я не брошу тебя, – прошептал я, гладя её по щеке. – Нет, не брошу. Не знаю как, но я постараюсь. Хватит. Каторжников предал, Асмику. Симбу – тоже. Слишком уж многих пришлось оставить позади.
Я наговаривал на себя. Под давящим сводом подземного русла, среди всплесков рыбьих хвостов. Но уж больно тяжело было сознавать, что судьба тащит меня, как лодку, а я ни грести не могу, ни увидеть, когда же река закончится.
Кусок скалы за поворотом спускался близко к воде – так, что мне пришлось пригнуться. А когда скала кончилась, я чуть не закричал от радости. Вдали показалось пятнышко света. Выход! Я нашел его – сам, без Короля-Рыбака!
Мы пристали к берегу. Воспоминаний о стране Анфортаса почти не сохранилось. Да и не помогли бы мне они. Вместо скрюченных больных деревьев чернели пеньки. Траву сменил мох в сизой паутине кукушкина льна. Сухими змеиными шкурками сверкали коробочки болотного мака.
Над страной Анфортаса расстилался туман. Гнилой, едко пахнущий – словно туберкулёзная мокрота. Платье Иртанетты пропиталось водой и липло к ногам. Скоро она устала и выбилась из сил. Я подхватил её на руки и понёс.
– А помнишь, когда-то мы бежали наперегонки? – спросила она. – Ты пыхтел как паровоз, но всё равно не сдавался.
– И мы хотели уплыть на яхте – далеко-далеко…
Воспоминания придали мне сил. Иришка лёгкая, но нести её на руках, да ещё по болоту, трудно. Тем не менее я шёл. Проламывался сквозь мох и бурелом, забыв, кто я, куда и зачем иду. Иногда в тумане мелькали крылатые тени – охотились мантикоры. Когда трубный рёв раздавался совсем рядом, я ставил Иртанетту на землю, а сам доставал шпагу и ждал. Рано или поздно мантикоры улетали прочь.
Тропинка, по которой мы с Анфортасом шли когда-то к замку, отыскалась случайно. Нашла её Иртанетта. Сам бы я так и остался среди болот, не заботясь о том, выйду ли куда-нибудь. Едва мы стали на дорожку, как Иришка почувствовала себя лучше. Скоро она смогла идти без моей помощи.
Через какую-то сотню шагов мы очутились возле подвесного моста. Изо рва поднимались горячие испарения и доносилось клокотание. Я так и не смог определить, был ли это голос живущих во рву чудовищ или бурлила кипящая вода.
На краю настила, сгорбившись, сидел человек. Подле него стояла корзинка с зеленью и копчёной рыбой. На коленях лежал вытертый бурдюк с водой.
Лицо незнакомца скрывала густая неряшливая борода, и я не сразу понял свою ошибку.
Он не был человеком.
Глава 5. Никто, кроме меня
– Счастливый день, душа гранд-ассасин, – помахал я ему рукой.
Лир поднял голову:
– А, это ты, человек Андрей… – В голосе его звучала усталость. – Хорошо, когда всё заканчивается.
Я сел рядом с ним. Воняло от рунарха невыносимо. Зная чистоплотность их расы, я терялся в догадках: как он сам себя терпит? Принцесса осталась стоять.
– Что с Джемитином? – спросил Лир. – Он должен был отыскать тебя.
– Джемитин погиб. Его сожрала симбионка.
– Этого я и боялся. Она слишком ответственно подходила к делу. А Весенняя Онха?
– Её коснулся душепийца.
– Всё одно к одному. Три рунарха знали, что происходит. И вот: Джемитин погиб, Видящая Кассиндра пропала на Казе, а Весенняя Онха… – Голос его прервался. По грязным щекам потекли слёзы. – Доченька моя. Всё пропало… – прошептал он. – Лучше умереть…
– Умереть? – не выдержала Иртанетта. – Где же твоё мужество, бродяга? Своей бабе под юбку засунул? Ты отравил все миры! Ты! Ты! Ты!
Иришка бросилась на рунарха и пнула его в бок:
– Убийца!!
– Стой! – Я схватил её и оттащил в сторону. – А ну прекрати. Не позорься.
– Он убийца! Он хотел похоронить тебя во льду!
– Нет. Выслушаем его, пусть расскажет.
Иртанетта затихла. Я обернулся к рунарху:
– Рассказывай. Всё, от начала и до конца. И ничего не упусти.
Рунарх растерянно пожевал губами.
– Ты не поймёшь, человек. Для понимания сути вещей начинать надо издалека. Открытие человека Роберта Донадью…
– Не оправдывайся. Рассказывай.
Что должно произойти с маленьким человеком, чтобы он бросился убивать драконов? Свергать тиранов и основывать государства? Какой вирус переносят старики в остроконечных колпаках, заставляя третьих сыновей захудалых лордов пускаться в путь?
Герои.
Победители.
Те, кто меняет.
Рунархов давно интересовал этот вопрос. Лир был уверен, что ответить на этот вопрос можно, лишь изучая человеческую психику. Рунархи – хищники-одиночки, они мыслят иначе.
Модель человеческой психики известна – это Лонот. Рано или поздно изыскания Лира должны были привести к замку Анфортаса.
И Граалю.
– Вот, – Лир вытянул руки. В ладонях его плескался жидкий алый свет, похожий на расплавленный металл. Чистоту его портили чёрные разводы.
– Что это?
Свет разломился надвое. Заблестело золото в кровавой дымке, превращаясь в драгоценную чаша и огненный наконечник на чёрном древке.
Грааль и Копьё Лонгина.
– Сир Анфортас отнёсся к нам с пониманием. Я попросился к нему в сыновья, чтобы понять, что чувствуете вы, люди. Он не отказал. На несколько часов мы, рунархи, стали его детьми. Я прикоснулся к Граалю. Ощутил биение силы, что гонит вас к новым завоеваниям.