Страница 5 из 5
…И вот что-то произошло, и никто не знает, что именно. Макс пропал, но другие Спящие говорили, что видели его в стане врага. Макс перешел на сторону сильных, и для равновесия это был большой удар. Не было больше равновесия. И не может быть, пока Макс не вернется назад. Все считали, что Макс дезертировал не по своей воле, что его обратили. После того, как Заречный сказал, что Максим Светов умер, то эта версия более чем верна. Макс умер в этом мире, но во сне он остался жить. И он наверняка находится под психологическим влиянием, а то и под воздействием гипноза, или что там еще можно применить для подавления воли. И его обязательно надо найти и вернуть, иначе равновесие так и будет нарушено и нервы Земли расшатаются и, в конце концов, она погибнет. Макса надо вернуть.
Беда пришла, когда ее никто не ждал. Римские легионеры железным клином прошли по Фракии, сожгли несколько селений. Местные жители пытались противостоять сильной и организованной армии римлян, но что могли сделать варвары против хорошо вооруженных и обученных солдат? Нет, фракийцы были прекрасными воинами, но им не хватало организованности.
Храм Спящих был разрушен, больше половины людей убиты, Спартак взят в плен и продан в школу гладиаторов Лентула Батиата. И чудом было то, что у него не отняли медальон, с помощью которого он переносился в Сон. И он очень хорошо помнил слова наставника. И каждую ночь, где бы он ни оказывался, Спартак призывал Сон, в котором был противовесом зарвавшимся добру и злу. И несмотря на жестокость варваров, живших на Земле, он продолжал оберегать их от всеобщей гибели.
Но он оставался в душе все тем же обычным человеком, который помнил все обиды, боль и кровь. И ни за что не хотел быть куклой в кровавом спектакле под названием «гладиаторские бои». И целых два года держал в страхе Римскую Империю. Целую империю. По ночам он был воином Равновесия, а днем — нарушителем этого самого равновесия. И не важно, хорошее дело делаешь ты или нет (любое дело для одних является хорошим, а для других плохим), важно то, что ты нарушаешь равновесие. Даже если и пытаешься противостоять сам себе.
Глупые римляне, сами того не ведая, разрушили свою империю в тот момент, когда сожгли Храм Спящих. Спартак долго не мог найти никого из своих товарищей и пытался удержать мир в равновесии в одиночку и это у него не получалось. Со временем он смог разыскать кое-кого из товарищей, но процесс разрушения уже был запущен. Он не любил устоев Римской империи за то, что она сделала с Фракией, но любая Империя — это порядок. А хаос — это всегда хаос, как его не назови. Прошло четыреста лет, Империя раскололась на Западную и Восточную. Еще сто лет борьбы за равновесие не увенчались успехом — Западная Империя пала. Не удалось удержать и Восточную, хоть она и просуществовала достаточно долго, еще целое тысячелетие. С тех пор не рождалось ни одной империи, которая продержалась бы столь же долго как Рим. Восстановить Равновесие не удавалось.
В восемь утра поезд был уже в Варне. Зоран выбрался в город, и бросил взгляд на башню с часами — пятнадцать минут девятого. Еще минут пять осматривался, потом купил газету и стал искать жилье. С деньгами проблем не было, и отдельный домик невдалеке от моря он нашел довольно быстро. Не то, что небольшая квартирка на окраине Софии, в которой он жил последние несколько лет. Он вообще любил жить отдельно ото всех, но в любимой им Софии это было практически невозможно — слишком уж большой город, и очень уж мало в нем места. Небоскребы, в которых жили софиянцы, эти унылые серые параллелепипеды, подпирающие параболическими антеннами дождливое небо, не позволяли людям жить в одиночестве. Одиночество в подобных ульях было чисто условным.
Нет, конечно, Варна тоже была не маленьким городом, но не таким, как София. По крайней мере, здесь можно было снять домик у берега. Зоран сразу решил посмотреть свое новое жилище и, договорившись с риелтором о встрече, заказал такси.
Домик ему понравился. Конечно, никакого вида на море не было, был вид на другие такие же домики, но до берега минут пятнадцать ходу. Все ж не трястись по часу в автобусах. Расплатившись с риелтором, отдав деньги за три месяца, Зоран отдохнул немного и отправился на пляж. Там на старика в трусах до колен никто не обращал внимания, на пляже таких было много. Море было теплым, волны слизывали песок с пляжа и уносили с собой, оставляя взамен кусочки водорослей и ошметки пены. Несколько раз под ноги Зорану попадались маленькие рачки, выплюнутые морем. Они тыкались во все стороны и не могли сориентироваться. Легким толчком Зоран отправлял детей моря в их обитель.
Целый день он провел на пляже, а потом вернулся, поужинал, надел цепь с медальоном и лег спать.
Когда-то они с Максом ходили по ночным улицам Софии, заглядывали по дороге то в одну, то во вторую забегаловку, и разговаривали.
— Как ты думаешь, — сказал Макс, держа в руках тяжелую пивную кружку. — обращенные, что они чувствуют?
— Не знаю, — Зоран пожал плечами. — Может, ничего и не чувствуют вовсе. А может, ничего кроме ненависти. Ведь должно что-то двигать ими? Ненависть к бывшим друзьям, пусть даже и навязанная… хороший двигатель, не правда ли?
— Если вдруг меня обратят… — Макс запнулся. — Убей меня, ладно? Или попробуй вернуть меня. Но навряд ли это удастся, я слышал, что обращенные — люди пропащие.
— Я даже представить не могу ни тебя, ни себя… — сказал Зоран и сделал пару глотков темного Каменицы. — Это ведь безумие полнейшее. Все твои мысли, идеалы, все перевернуто, и ты думаешь иначе, и делаешь все иначе. А может и вовсе уже не думаешь, ведь ты станешь просто куклой, и кто-то будет дергать за ниточки… — Зоран с силой шваркнул кружкой о стол, расплескав пиво. Официант встревожено посмотрел в его сторону, но Зоран улыбнулся ему и жестом показал: «все нормально». — Я не понимаю, зачем им надо это? Зачем нарушать равновесие? Кому это надо? Почему ни та, ни эта сторона никак не поймет, что планета не выдержит.
Макс всегда уравновешен и флегматичен, если, конечно, не нужно было рубить врагов, и в любой ситуации умел успокоить собеседника лишь взглядом. Он посмотрел в глаза Зорана и ответил:
— Виной всему страсти. В нашем мире люди тоже умные, они знают все это. Но их эмоции, их нравы… Ведь каждому обязательно надо добиться успеха, кто-то борется за деньги, а кому-то нужна власть, а другому просто женщина приглянулась, и он хочет взять ее в свой гарем. Страсти угробят этот мир, если мы не будем на страже. Все эти страстишки земные, лишь отражение тех страстей, которые мы пытаемся утихомирить там.
Во Сне Менестрель шел по каменистой пустыне, усыпанной черными камнями. Вдалеке показалась точка. Вскоре она выросла до размеров взрослого человека. Это был Макс — богослов, теолог и воин, а теперь еще и враг. Враг, которого нельзя убивать, но и в живых оставлять тоже нельзя.
Менестрель погладил рукоять меча и потянул оружие из ножен. Макс сделал то же самое. Их и так мало осталось, они должны быть вместе. Если один из них сейчас погибнет, то равновесие будет нарушено окончательно. Если Менестрелю не удастся вернуть Макса к нормальной жизни, то равновесие так же будет нарушено. А когда еще родится Спящий? Что-то давно они не приходили…
Двое сошлись вплотную. Зазвенела сталь. В безумных глазах Макса не было и тени осмысленности, только бешенство и злоба.
Менестрель не атаковал, он только отбивал выпады своего старого товарища. И пытался проникнуть в его сознание, чтобы возродить в нем весну.
Еще немного и…