Страница 6 из 61
И позднѣе онъ повторяетъ почти тѣми же словами:
Въ твоей таинственной отчизнѣ, Въ краю святомъ, Гдѣ ты покоился до жизни Господнимъ сномъ, Гдѣ умираютъ злые шумы Земныхъ тревогъ,? Исполнивъ творческія думы, Почіетъ Богъ. И ты взойдешь, какъ дымъ кадильный, Въ его покой, Оставивъ тлѣть въ землѣ могильной Твой прахъ земной.Это періодъ вѣры въ божественныя предначертанія, попытка увѣрить себя, что«…знаю, что въ иномъ еще живу»; это попытка увѣрить себя въ трансцендентномъ смыслѣ нашей жизни, утѣшить себя мыслью объ иллюзорности нашихъ земныхъ страданій; это? искусственное взбадриваніе себя, это? самоутѣшеніе:
…до конца пребуду терпѣливымъ: Что было прахомъ и страданьемъ лживымъ, Что сквозь мои томленія пройдетъ,? Во мнѣ святынѣ вѣчной пріобщится, И въ ликованьи нѣжно истончится, Божественной природой оживетъ.Вѣра эта принимала у Ѳ. Сологуба и болѣе конкретныя формы, особенно ярко выраженныя въ циклѣ стихотвореній «Звѣзда Маиръ». Въ звѣздныхъ пространст-вахъ есть далекое солнце Маиръ, освѣщающее своими лучами землю Ойле? вотъ Zukunftstaat Ѳедора Сологуба! «На Ойле далекой и прекрасной вся любовь и вся душа моя»? заявляетъ поэтъ и видитъ на Ойле «вѣчный міръ блаженства и покоя, вѣчный міръ свершившейся мечты»… Это «блаженный край вѣчной красоты», въ которомъ осуществлено все то, «чего намъ здѣсь недоставало, все, о чемъ тужила грѣшная земля»… Въ этотъ Zukunftstaat современемъ прійдетъ и Ѳ. Сологубъ:
Мой прахъ истлѣетъ понемногу, Истлѣетъ онъ въ сырой землѣ, А я межъ звѣздъ найду дорогу Къ иной странѣ, къ моей Ойле. Я все земное позабуду, И тамъ я буду не чужой,? Довѣрюсь я иному чуду, Какъ обычайности земной.Эти мотивы можно встрѣтить еще въ нѣсколькихъ стихотвореніяхъ Ѳ. Сологуба (см., напримѣръ, «Въ мерцаньи звѣздъ нисходитъ на меня…» и «Звѣзды, привѣтствуйте брата!»); и они крайне любопытны для уясненія безсилія этой вѣры въ будущее раскрыть смыслъ настоящаго. Конечно, блаженъ, кто вѣруетъ въ Ойле или въ Zukunftstaat; но это самоутѣшеніе не есть объясненіе смысла нашей земной жизни. Пусть мой далекій потомокъ найдетъ земной рай въ марксистскомъ Zukunftstaat'e, пусть самъ я, вмѣстѣ съ Ѳ. Сологубомъ, найду за могилой такую Ойле, идѣже нѣсть печаль и воздыханіе: развѣ это отвѣтъ на карамазовскіе вопросы? Я буду блаженствовать на Ойле, но каковъ же былъ смыслъ моихъ страданій на землѣ? И что мнѣ въ томъ, что на Ойле не будетъ страдать ребенокъ, если здѣсь, на землѣ, его затравили собаками? Ѳ. Сологубъ, какъ и всѣ другіе вѣрующіе, не отвѣчаетъ на этотъ вопросъ; иногда онъ даже рѣзко ставитъ его передъ собой, но отвѣтомъ ему служитъ молчаніе. Таково его стихотвореніе «Ангельскіе лики»; читатели не посѣтуютъ, если мы приведемъ его цѣликомъ.
Ангельскіе лики, Свѣтлое хваленье, Дымъ благоуханій,? У Творца-Владыки Вѣчное забвенье Всѣхъ земныхъ страданій. Ангелъ вопрошаетъ: ? Блѣдный отрокъ, ты откуда? Рано дни тебѣ наскучили. Отрокъ отвѣчаетъ: ? На землѣ мнѣ было худо. Мать съ отцомъ меня замучили. У Творца-Владыки Вѣчное забвенье Всѣхъ земныхъ страданій, Ангельскіе лики, Свѣтлое хваленье, Дымъ благоуханій. — Цѣлый день бранили, Ночью руки мнѣ связали На чердакъ свели раздѣтаго, Долго палкой били, Долго розгами терзали,? Вотъ и умеръ я отъ этого. Ангельскіе лики, Свѣтлое хваленье, Дымъ благоуханій,? У Творца-Владыки Вѣчное забвенье Всѣхъ земныхъ страданій.Здѣсь поставленъ вопросъ, но отвѣта нѣтъ, если не считать отвѣтомъ ссылку на вѣчное забвенье всѣхъ земныхъ страданій. Да отвѣтъ ли это, полно?? можно спросить словами Гейне. Вѣдь дѣло вовсе не въ забвеньи, а именно въ страданіяхъ! И по сравненію съ ними все это свѣтлое хваленье, весь этотъ дымъ благоуханій, вся эта гармонія? «не стоитъ она слезинки хотя бы одного только того замученнаго ребенка, который билъ себя кулачкомъ въ грудь и молился въ зловонной конурѣ своей неискупленными слезками своими къ „Боженькѣ“! Не стоить, потому что слезки остались неискупленными. Онѣ должны быть искуплены, иначе не можетъ быть и гармоніи. Но чѣмъ, чѣмъ ты искупишь ихъ? Развѣ это возможно?» (Иванъ Карамазовъ). Нѣтъ, это невозможно. Никакія Ойле, никакіе дымы благоуханій не искупятъ этого мгновенья безвинной человѣческой муки; слишкомъ дорого оцѣнена такая гармонія? и самъ Ѳ. Сологубъ еще во второй книгѣ своихъ стиховъ ясно высказалъ, что это единственно возможный отвѣтъ на вопросъ. Въ одномъ изъ стихотвореній этого второго сборника мы опять встрѣчаемъ сопоставленіе ангельскихъ ликовъ съ человѣческимъ горемъ.
Въ райскихъ обителяхъ? блескъ и сіянье: Праведныхъ женъ и мужей одѣянье Все въ драгоцѣнныхъ камняхъ. Эти алмазы и эти рубины Скованы въ небѣ изъ дольной кручины,? Слезы и кровь въ ихъ огняхъ. Ангелъ хранитель! Куешь ты прилежно Слезы и кровь,? Ахъ, отдохни ты порой безмятежно, Царскій вѣнецъ не всегда мнѣ готовь. Меньше алмазовъ въ обителяхъ рая, Ангелъ, повѣрь, мнѣ не стыдъ: Бѣдную душу недоля земная Каждою лишней слезою томитъ.Здѣсь мы имѣемъ передъ собою хотя и не почтительнѣйшее возвращеніе билета Господу Богу на право входа въ міровую гармонію, но во всякомъ случаѣ уже проблески сознанія, что не по карману намъ платить за входъ въ эту гармонію, за всѣ эти алмазы и рубины человѣческихъ слезъ и человѣческой крови. Отсюда только одинъ шагъ до возвращенія къ старому признанію человѣческой жизни діаволовымъ водевилемъ, къ совершенному разрыву съ Богомъ.«…На самомъ дѣлѣ ничего нѣтъ, обманъ одинъ. Подумай самъ, если бы все это было въ самомъ дѣлѣ, такъ развѣ люди умирали бы? Развѣ можно было бы умереть? Все здѣсь уходитъ, исчезаетъ, какъ привидѣніе»,? такъ въ сологубовскомъ разсказѣ «Жало смерти» одинъ мальчикъ подговариваетъ другого къ самоубійству. Все обманъ, реальны только страданія и обиды, къ которымъ привыкнуть нельзя. «Ваня говорилъ, а Коля смотрѣлъ на него довѣрчивыми, покорными глазами. И обиды, о которыхъ говорилъ Ваня, больно мучили его, больнѣе, чѣмъ если бы это были его собственныя обиды. И не все ли равно, чьи обиды!..» Да, все равно чьи обиды: вотъ почему мы и страдаемъ мучительно и за затравленнаго псами ребенка, и за того «блѣднаго отрока», котораго «мать съ отцомъ замучили», и за Ваню, и за Колю; вотъ почему мы остаемся вполнѣ равнодушны къ дыму благоуханій и ангельскимъ ликамъ. И Ѳ. Сологубъ самъ, наконецъ, отказывается объяснять и оправдывать человѣческую жизнь дымомъ благоуханій и божественнымъ соизволеніемъ; онъ стоитъ за спиной Вани и подсказываетъ ему свои слова отрицанія.«…Колѣ захотѣлось вдругъ возразить ему такъ, чтобы это было послѣднее и сильное слово. Вѣчно-радостное и успокоительное чувство осѣнило его. Онъ поднялъ на Ваню повеселѣлые глаза и сказалъ нѣжно-звенящимъ голосомъ:? А Богъ?? Ваня повернулся къ нему, усмѣхнулся, и Колѣ опять стало страшно. Прозрачные Ванины глаза зажглись недѣтскою злобою. Онъ сказалъ тихо и угрюмо:? А Бога нѣтъ. А и есть? нуженъ ты ему очень. Упадешь нечаянно въ воду, Богъ и не подумаетъ спасти.? Коля, блѣдный, слушалъ его въ ужасѣ»… Бога нѣтъ. Ойле нѣтъ. Нѣтъ и не надо ничего за предѣлами человѣческой жизни,? говоритъ Ѳ. Сологубъ устами Вани, и повторяетъ неоднократно оть себя: