Страница 16 из 30
Когда все «творческие» флюгеры получили индульгенцию на антисоветские наскоки и излияние любых помоев из своих меркантильно-тёмных душ, любой грязи и зловония на советский образ жизни, началась совершенно дикая вакханалия, сатанинская пляска на костях, которая быстро показала, что в этой клоаке классической русской и советской песне места нет и быть не может (отдельные всполохи духовности погоды не делают и только подчёркивают степень стремительного одичания той самой креативной интеллигентщины, которая перекрасилась с необыкновенной резвостью, когда от властей повеяло «демократическим» смрадом и на горизонте забрезжила зелёная капуста).
Почти всё эфирное пространство заполонили торговцы телом, словом и какофоническими звуками в разных сочетаниях – от безликих речёвок до надрывных воплей и истошного ора, в которых какой-нибудь набор из трёх-четырёх бессмысленных слов и междометий повторяется до 12-и и даже 30-и раз. Песней, как и землёй, стали преступно торговать быстро оперившиеся воротилы, они проворно разделили между собой эстрадное поле, а заведомые извращенцы-содомиты получили возможность нести свою «культуру» в массы, агрессивно и нагло навязывая одуревшим в этом чаду обывательским конгломератам свои нестерпимо гнусные представления о жизни и новом времени.
На всех центральных сценах и эстрадах носятся, как угорелые кошки, со своими воплями одни и те же завсегдатаи – хозяева сцены и эфира. Сегодня, находясь в собственной квартире, некуда деться от жадного кричащего мельтешения Киркорова, Баскова, Газманова, блудливые глаза, оскаленные рты с пузырьками пены которых вызывают синдром гусиной кожи, – они осточертели и «достали» уже настолько, что стоит специально платить за то, чтобы их не видеть, ибо простое выключение телевизора даёт лишь временный эффект. Уже многие годы некому согнать со сцены и отобрать микрофон у истрепавшейся эстрадной многостаночницы Пугачёвой, не понимающей железного принципа больших деятелей искусства: лучше уйти на 5 лет раньше, чем на 5 минут позже наметившегося спада своих артистических возможностей (что, например, скромно, благородно, красиво и с достоинством сделали покойный Муслим Магомаев, Ольга Воронец и многие выдающиеся деятели искусства). Эффектно попрощался со сценой почти во всех республиках бывшего СССР певец и популяризатор – «в девичестве» – комсомольских гимнов, а потом крутой бизнесмен И. Кобзон, однако он, уходя, тем не менее остался там, откуда «уходил», и сейчас является действенной компонентой плотной пробки, закупорившей эфир и эстраду молодым талантам из народа, а также самородкам-профессионалам – таким, как Г. Каменный, О. Погудин, которых мы почти не видим на экране и не слышим по радио, ибо им не прорваться сквозь вопли и агрессивно-воинственный нахрап вышеназванных узурпаторов сцены, оцепивших эстраду похлеще ОМОНа.
Если называть вещи своими именами, русскую и советскую песню предали те, кто за счёт её безудержной эксплуатации в славные советские десятилетия устраивал для себя не только безбедное, но и роскошное существование, по многу месяцев обретаясь в заграничных вояжах под прикрытием страны победившего социализма, которую уважал весь мир (даже те, кто её ненавидел и боялся).
Золотой фонд песенной сокровищницы Советской страны, в основном, создавался вокруг четырёх несгибаемых стержней – столпов, входивших в незыблемый каркас духовного мира советского человека: труд, мир, любовь, оборона страны. И каждый из них как тема, сюжетная основа той или иной песни, встречал практически безотказный душевный отклик у большинства трудового народа – в этом, на мой взгляд, состоит секрет необыкновенной популярности песен, рождённых душой и сердцем авторов из народа, хорошо знавших его духовные запросы и чаяния.
Да, общее направление в развитии песенного творчества, несомненно задавалось, стимулировалось и контролировалось Советской властью – государственными и общественными институтами на поле принятой и поддерживаемой в стране коммунистической идеологии, включавшей в себя здоровые, чистые, жизнеутверждающие морально-нравственные нормы поведения и межличностных взаимоотношений (а также между личностью и обществом), воспитанные в русском народе на протяжении тысячелетий и отобранные для жизни и счастья в силу их внутренней жизнеспособности. И это ни в малейшей мере не беспокоило и не задевало поющего человека, если духовные запросы его совпадали с авторским замыслом, в результате которого родилась полюбившаяся песня.
Советский песенный арсенал был вполне самодостаточным для удовлетворения духовной жажды самых взыскательных любителей хорошей песни. Конечно, всегда находились «джентльмены», напяливавшие на себя маску непонятых героев, которые гонялись то за окурком импортной гаванской сигары, то за штанами с заклёпками и колокольчиками, то за модной заграничной тарабарщиной, записанной на рентгеновской плёнке. О таких писал С. Михалков: «…А сало… русское едят!» Но не они определяли духовный фон молодёжи нашего времени (1950-х – 1960-х гг.). Например, никто в нашей студенческой среде не страдал по поводу существования где-то в мире т.н. «ливерпульской четвёрки» «Битлз» – нам просто до неё не было никакого дела. И когда в последние годы россиянские смердяковы начали возносить их до небес, я не смог припомнить ни одной ситуации, когда она в те годы как-то громко отметилась бы в нашей кипучей институтской жизни.
Конечно, комсомольская молодёжь нашего времени не чуралась и хорошей иностранной музыки. Например, очень любили японские песни – Х. Миягавы «У моря», Х. Накамуры «Лепестки роз», бразильскую – «Ветер за кабиной уносится с пылью…» (из кинофильма «Там, где кончается асфальт»). Они чем-то близки русским песням своей напевностью, искренностью и свежестью чувств. Пользовались успехом некоторые итальянские мелодии. Но все они никак не замещали неповторимую красоту родных песенных творений, сплав стихов и музыки которых надолго становился счастливым состоянием души.
Горько признавать, что в отличие от многих наших нынешних соотечественников простые граждане заморских стран с огромным интересом и уважением относились и воспринимали русскую музыку. Ярким зарничным всполохом запомнилась картинка в Венеции (май 1985-го года). Под вечер мы пошли прогуляться по улицам-каналам. Останавливались и любовались с горбатых мостиков проплывавшими гондолами, в которых нанятые гондольеры пели катающимся парам что-то на итальянском языке – красиво, конечно, трогательно, но – ничего особенного, необычного. И вдруг с богато украшенной гондолы влажный застоявшийся воздух рванул вальс «Амурские волны», исполняемый на аккордеоне. На наш мостик, а также на противоположный мгновенно высыпали толпы гуляющих туристов, громкими аплодисментами провожая гондолу, и ещё несколько минут над водой плыла, удаляясь, родная русская мелодия... С тех пор, кажется, я не слышал в России этот чудесный, волнующий вальс, всегда вызывающий чувство гордости за родную страну…
В пору торжества русско-советского песенного искусства никому не приходило в голову обзывать рождавшиеся произведения шлягерами, хитами – прекрасно обходились без этих собачьих кличек, изобретённых для недоумков – «Иванов, не помнящих родства», и «Дунек», рвущихся в Европу (из фильма «Человек с ружьём»).
Но много ли популярных песен получили мы за последнюю четверть века необузданной вакханалии бесстыдства, вседозволенности и преступной безнаказанности, навязанной нашей стране под ложным триколором свободы и «прав человека»? Если очень хорошо порыться в помойном ведре нынешнего эстрадного нерусского культпаскудства, может быть, что-нибудь более-менее путное и отыщется – но ничего подобного вышеназванным и другим шедеврам советских лет лучше и не искать – не тратить время.
Когда алкогольно-зависимым врагом Русского Народа и его холуйской камарильей были открыты шлюзы вседозволенности, во все гуманитарные сферы подобно селевому потоку хлынули пошлость, цинизм, разврат в самых изощрённых формах. И в первую очередь они захлестнули музыкальную среду, эстраду, прессу, книгоиздательский рынок. Мы, русские люди, все оказались – и до сего времени барахтаемся (кстати, поделом – ибо смирились!) – в выгребной яме болезненно-выморочных выбросов неадекватных, обезумевших от безответственности щелкопёров, гниловатых современных менестрелей, крикунов, хрипунов, вульгарных, вихляющих чреслами пискушек, купивших себе возможность являть народу свои патологические отклонения, антидуховные язвы и гнойники, издеваться над здоровым вкусом и вековыми традициями народа, уродовать и поганить русский язык – последнее достояние русского народа.