Страсти по разрядке

Через несколько месяцев такого общения нам пришла в голову идея: не написать ли совместную статью о наших взглядах на развитие мировой экономики, в том числе и о возможном движении делового цикла в ближайшие годы. Но когда я принес Бобу проект своей части, он вдруг сказал:

— Знаете, общей статьи не получится — у нас же совершенно разные взгляды! Почему бы нам не сочинить диалог на ту же тему? Берусь его опубликовать в экономическом журнале «Чэлендж». Может получиться интересно. Полукейнсианец и марксист спокойно обсуждают проблему цикла. В этом тоже есть что-то от разрядки.

Так оно и получилось. Наш диалог был напечатан и вызвал интерес в академической среде.

Отношение Боба к Советскому Союзу во многом определялось позицией его жены Руфи, которая занималась историей России и несколько раз по научному обмену была в Ленинграде для работы в архивах. Она готовила публикацию о деятельности союзов промышленников в России в начале XX века. Боб ездил с ней, и их воспоминания о России отличались исключительным дружелюбием. Ни разу они не пожаловались на бытовые неудобства, как это делали другие американцы.

Как-то в Калинине (ныне Тверь) с ними случился казус, довольно редкий для иностранцев. Руфь укусила гадюка (!), и её пришлось срочно доставить в местную больницу, где её заботливо в течение десяти дней выходила местный врач Наталья Петровна. Женщины познакомились семьями, и через некоторое время врач с супругом побывали в Америке по приглашению Боба, который устроил им хорошую поездку, встречи по профессиональным интересам и отдых на море. Этот случай, конечно, сыграл большую роль в формировании их отношения к нашей стране. Но, думаю, главным были их собственные моральные принципы, которые не позволяли автоматически видеть в ком-либо потенциального врага.

Вместе с тем Боб вовсе не был идеалистом и стоял на сугубо реалистических позициях.

— Ваши люди, — сказал он в одном из наших разговоров, — не понимают, что отношения с Америкой требуют длительной, постоянной работы. Наше общество очень сложное, противоречивое. Ваши руководители полагают, что достаточно договориться с нашим президентом — и всё потечёт как по маслу. Но наши президенты не всесильны. Вудро Вильсон был очень популярен, при нём США выиграли Первую мировую войну и впервые получили огромное мировое влияние. Но Вильсон не смог заставить нашу элиту принять Лигу наций, потому что элита не хотела связывать свои интересы с европейскими проблемами и конфликтами. Это было большой ошибкой. Международная изоляция Америки обошлась нам Второй мировой войной.

— Франклин Рузвельт был ещё более популярен, чем Вильсон, причём он прекрасно понимал Сталина и, думаю, смог бы с ним ужиться. Но уровень нашей элиты больше соответствовал уровню Гарри Трумэна, что привело к холодной войне. Брежнев сделал ставку на Никсона, но он не понимает, что с уходом Никсона придётся многое начинать сначала. Джексон нам всем преподал горький урок. Вы думали, что после успеха с «Пепси-Кола» и с КамАЗом все другие крупные корпорации побегут в очередь за новыми контрактами? Будем реалистами: придётся идти мелкими шагами и радоваться, если удастся сохранить то, что уже достигнуто.

Сейчас, вспоминая тот давний разговор, я хорошо понимаю, насколько прав был Боб. В последующие годы торговля и другие экономические отношения так и не сдвинулись с той точки, где они застряли в середине 1970-х годов. За это время не был заключён ни один новый крупный контракт (кроме, пожалуй, сделок в нефтяной промышленности). И это вопреки тому, что «Дженерал моторс» действительно готовилась строить у нас новый завод, «Скотт пейпер» — целлюлозно-бумажный комбинат и т.д. Но в Вашингтоне возобладало мнение, что США не должны помогать Советскому Союзу (а затем и России) развивать свою экономику и модернизировать её технический базис. С точки зрения долговременных геополитических интересов Америки это, наверно, было правильно. Как и то, что США не слишком торопились с приостановкой гонки вооружений, т.к. Советскому Союзу приходилось по-прежнему слишком много тратить на это своих ресурсов, отвлекая их от технической модернизации и повышения жизненного уровня.

Мы тогда считали, что обойдёмся контрактами с Западной Европой. Вместоамериканцев автомобильный завод нам построил итальянский «ФИАТ», на наш газ претендовала в первую очередь Германия, лесобумажные комбинаты помогала строить Швеция. Но то, что мы получали из Западной Европы, было вчерашней техникой. Наша нефть, а затем и газ шли тогда главным образом в Восточную Европу, вклад которой в наше экономическое развитие был минимальным, а вклад в технический прогресс – нулевым, если не отрицательным. Причём эти страны преспокойно нас предали через полтора десятка лет, когда наступила эра сверхслабых советских правителей.

Но в середине 1970-х годов мы еще были на подъеме и казалось, что в военном и экономическом соревновании с Америкой мы сумеем выстоять. И потому мы надеялись и на то, что с Америкой нам удастся договориться, несмотря на временные неудачи.

На наших встречах Роуза говорил и о происходящем в Америке поправении общества, которое началось вскоре после окончания Второй мировой войны. Если «великая депрессия» предвоенного десятилетия породила резкий сдвиг влево, то послевоенный подъём вызвал поворот в обратную сторону. К тому же победа в мировой войне заставила большинство американцев поверить в освободительную и демократическую миссию США в мире, в то, что американское общество – образец для всех других народов. Фактическое поражение во вьетнамской войне внесло некоторое отрезвление, но это, считал Роуза, ненадолго. Даже экономический спад 1973—1975 годов, говорил он, играет на руку консервативным силам, ибо получается, что либеральные идеи кейнсианства больше не срабатывают.

Боб рассказывал о своей последней поездке в Калифорнию, где присутствовал на выступлении новой «звезды» консервативных республиканцев — Рональда Рейгана.

— Он говорит, что во всем виноваты «красные» бюрократы, засевшие в Вашингтоне. Их надо разогнать, понизить налоги, перестать платить пособия бездельникам, и всё встанет на свои места. Самое удивительное, что в эту допотопную чушь публика почему-то верит, хотя раньше была в восторге от «нового курса» Рузвельта, восхищалась «новыми рубежами» Кеннеди и поддерживала «борьбу с бедностью» Джонсона. Короткая же память у нашего среднего американца!

— В такой ситуации президент Форд вынужден оглядываться на правое крыло своей партии, без поддержки которого он не сможет выдвинуть свою кандидатуру в 1976 году. Но Форд не популярен и может потерпеть поражение. Время Рейгана наступит в 1980 году, сегодня он еще не готов. Так что пока России надо пользоваться тем, что есть. Ибо через пять лет, если президентом станет Рейган, всем нам будет намного хуже.

Предсказание Боба Роузы, к сожалению, сбылось.

В середине 1976 года Роуза в разговорах стал всё более уверенно предвещать победу демократов на новых президентских выборах. Основанием для такого оптимизма был рост популярности Джимми Картера, который получил как сплоченную поддержку собственной партии, так и довольно широкого «нейтрального» слоя избирателей, который обычно голосует попеременно за каждую из соперничающих двух партий. Картер усиленно разыгрывал карту высоких моральных качеств своей будущей администрации, которые он противопоставлял «аморальному» и бюрократическому режиму, сложившемуся при Никсоне. Память о дискредитированном Никсоне в народе еще была достаточно свежа, и невыразительный Джеральд Форд за два года своего правления не мог вывести это пятно с республиканского имиджа.

Давая такие прогнозы, Боб намекал, что рассчитывает получить в новой администрации высокий министерский пост. Я вполне искренне желал ему успеха. Как-то он сказал, что считает для меня полезным познакомиться лично с Сайрусом Вэнсом и Збигневом Бжезинским, каждый из которых также может оказаться на ключевых внешнеполитических должностях в будущем правительстве.