Пешки Сдвига

Всё внимание - сконцентрировалось на том, чтобы уловить, когда Никита начнёт переламывать ход её атаки, и пустить в ход - свой единственный козырь.

Клинок в левой руке человека с мёртвым лицом, с тусклым звоном - блокировал очередной выпад блондинки; а правая рука - рванулась вперёд, метя в открывшиеся рёбра. Лихо грациозно, почти по балетному - крутнулась волчком, уходя от верной кончины, пропуская нож - в опасной близости от тела. При возвратном движении, он обязательно достанет её, как пить дать... Не наглухо, но достанет. Если успеет.

Завершая разворот, кроссовок Лихо, плотно впечатался в правое, чуть согнутое колено Хлыста, вкладывая в этот удар - нечто большее, чем обычную жажду к жизни. Душа взвыла по-звериному, но сквозь эмоциональный раздрай - неотвязно пробивался холодок очень простой жизненной формулы. Или ты - или тебя.

Колено явственно хрустнуло. Никита, против своей воли - припал на переднюю ногу, и продолжал опускаться вниз; не понимая, что всё кончено... Правая рука опустилась на пару десятков сантиметров, возвратное движение сбилось, лезвие прошло в нескольких сантиметрах от бока блондинки. Лицо Хлыста, исказилось скорее даже не от боли, а от неожиданности, вмешавшейся в идеальную комбинацию.

Всё вышло, почти как в учебном бою, при отработке защиты и нападения. Тело скомбинировало всё само, без ведома головы, в которой так и не было даже подобия порядка. Лихо сделала шаг, выбрасывая вооружённую руку вперёд. "Потрошитель" вошёл мягко, будто протыкал не человеческое тело, а небрежно набитый соломой мешок: рука почти не ощутила сопротивления. Всё, как учил Наждак - бывший спец по армейскому ножевому бою, пригретый Андреичем в Суровцах. А Лихо была хорошей ученицей.

Рука автоматически провернула нож в ране, и вернулась назад. "Потрошитель" по самую рукоятку, был в потёках, происхождение которых вряд ли было под вопросом. Лихо прянула назад, принимая защитную стойку, но это было уже излишним.

Мёртвый, как и "стервятник" - с минуту назад, подламывался в коленях, лицо становилось другим, отсутствующим, даже умиротворённым. Кровавые пузыри показались из изувеченного уголка рта, и он упал лицом вниз. Всё было кончено.

- Я этого не хотела... - Прошептала Лихо, чувствуя, как в груди отмирает что-то, связывавшее её с прошлым. - Видит Бог... Не хотела.

Из-за угла вынырнул Шатун и, остановился. Словно с разгона налетел лбом на препятствие. Огляделся с потрясённо-оценивающим видом, громко щёлкнув языком.

- Ебулдыцкий шапокляк... Завяжите мне яйца бантиком, и дайте на десерт свистопляске. Неплохо порезвилась. Не чересчур ли? Слышишь меня, Лихо?

Блондинка нагнулась и, подобрала деактиватор с земли, пребывая словно в тумане, который, казалось, никогда не рассеется. Разогнулась, забросила "Потрошителя" в ножны, и невидящими глазами посмотрела на Шатуна.

- Что?

- Ничего. - Он молниеносно оценил нынешнее состояние боевой напарницы, и принял решение больше ничего не спрашивать. - Давай, почесали отсюда... Пока расспросы не начались, да какие-нибудь общие знакомые этих щекотунчиков не сыскались. "Пёрышками", они мастаки были щекотать. По тебе видно просто бесподобно: всю куртку защекотали...

Лихо машинально потрогала разрезанную в нескольких местах камуфляжку, и на негнущихся ногах пошла к Шатуну. Объяснять, что всё было немного не так, как он себе представляет - не было никакого желания. Тот, в образе человека-метеора, проверил лежащие на земле тела, на предмет признаков жизни. В живых не осталось никого.

- Чтобы я, когда-нибудь, познакомился ещё хоть с одной белобрысой... - Тихонько вздохнул Шатун, перевернув Мёртвого, который теперь стал без всяких условностей соответствовать своему прозвищу - на спину: и быстро оглядев рану. - И я покинул эту встречу, в моей спине торчит "перо". Твои объятья - душу лечат, и нож вонзают под ребро... Жили они, хрен знает как, и в одну, ничем не примечательную ночь - она его прирезала. И, не могу сказать, что была в корне неправа. А - ну-ка, ну-ка...

Он вдруг нагнулся к лежащему на земле "стервятнику", оттянув у него вниз - задравшийся воротник и, принялся что-то разглядывать: негромко и безостановочно матерясь сквозь зубы.

Лихо, как сомнамбула, побрела в сторону кабака. Шатун, оторвавшийся от своего занятия, в один прыжок догнал её, и сноровисто переналадил к месту их ночлега.

- За помин души, с утречка накатим. Сейчас - спать.

Лихо покорно позволила увести себя.

- Что случилось? - На выходе из их новой обители, им повстречался Алмаз, выглядевший крайне озабоченно. - Книжник хай поднял. Кричит - Лихо на соломку шинкуют... Я и сорвался.

- Можешь канать обратно. - Шатун подтолкнул блондинку, застывшую изваянием. - Иди давай. Из-за ваших порочных страстей, нормальные люди свою, честно оплаченную порцайку - прикончить не успевают. Роковая женщина, едрёна барбариска... Мало того, что там ещё, как минимум один мутант, заваленный грациозно и качественно. Остальных я рассмотреть не успел, и чует огрубевшее сердце старого вояки - что этим дело не ограничилось. Третий случай уже, если не ошибаюсь... Приходится признать, что некая система всё же выстраивается.

Не обращая внимания на его рассуждения, на негнущихся ногах, Лихо подошла к "портье", и выложила на стойку свой "Феникс". Угрюмое лицо челябинского "смотрителя за номерами", стало недоумённо-тревожным.

- Спиртное есть? - Не глядя на него, спросила блондинка. - Достаточно одной бутылки...

"Портье" раздумывал недолго, углядев и порез на руке: и то, что куртка Лихо напоминала наглядное пособие, демонстрирующее, на что способен качественно заточенный нож. И, через пять секунд, на стойке очутилась початая пластиковая бутылка, в которой имелось примерно пол-литра прозрачной жидкости. Лихо подтолкнула к нему ствол, забрала бутылку, и сделала большой глоток.

Шатун шагнул к ней, но блондинка вытянула руку, останавливая его, и сама пошла в коридор. Алмаз обогнал её, показывая, где им сегодня предстоит ночевать.

В довольно обшарпанной комнате, где, как и в "Ладье" - имелось четыре кровати, Лихо плюхнулась на первую же, рядом с Книжником. Отпила из горлышка ещё пару глотков, поменьше. Передёрнулась. Уставилась в противоположную стену, словно хотела увидеть там нечто такое, что было способно изменить всё, сделав добрым-добрым и почти сказочным.

- Вот такие, значит, штучки... С пометочкой "безвозвратно". - Она отхлебнула ещё. - Что за тупость, наливать спиртное - в пластиковую бутылку. Ни об стену тебе с чувством шарахнуть, ни вены "розочкой" перехватить. Блядь!

Она плотно присосалась к бутылке, хлеща содержимое - как обычную воду. Шатун покачал головой, и решительно вынул сосуд, у неё из рук. Лихо подняла на него уже поплывший взгляд, но махнула рукой и, обмякла. Плечи её затряслись в беззвучном плаче.

Плакала она недолго: засуетившийся Книжник даже не успел начать сеанс утешения. В процессе которого, у него был реальный шанс получить по сусалам; по незнанию затронув какую-нибудь душевную ссадину блондинки.

- Приберите получше... - Она вынула из кармана деактиватор, и бросила его на кровать. - И пошло оно всё - нахер...

После этого, она повалилась на кровать, и мгновенно заснула. Книжник заботливо снял с неё обувь, закинув ноги на ложе, и подложил подушку под голову. Повернулся к Шатуну.

- А что было-то?

- Тебе этого лучше не знать. - Хмуро сказал тот, перебрасывая из руки в руку - на три четверти опустевшую бутылку со спиртным. - Лучше сообрази, чем ей руку перевязать... На вон - продезинфицируй, прямо из бутылки.

Книжник вылил немного отдающей сивушным духом жидкости - на порез Лихо, и несколько неуклюже, но старательно - перевязал обработанную рану бинтом, поданным ему Алмазом, всегда имеющим при себе что-то вроде мини-аптечки. Блондинка что-то промычала во сне, но глаз не открыла.