Пешки Сдвига

- Так ведь - рисковал же...

- Не-а... Вот если бы Сфинкс живёхонек был - кранты нам всем. Впрочем, они бы настали уже в тамошнем Колизее, забыть бы его; да не судьба. А, бодигарды с секьюритями... они ж смелые, пока все перед Молохом - на карачках, ягодицами кверху, ползают: от боли воют. Но, как только сподобились лицезреть, что бог - никакой не бог, а обычная разодетая шушера; к тому же - приколотая тем самым штык-ножом, из рук одного из них, принятым... Вот тут - начинается мандраж, со всеми вытекающими психологическими надломами. Может и, найдётся в Мутантовке с ходом времени - ещё один лидер: но - не сегодня, точно... Нет больше - спаянной массы порченых: а есть только - оставшаяся без твёрдой руки, кодла недовольных. Не удивлюсь, если разброд и массовые беспорядки - уже имеют место наличествовать. Ни капелюшечки не удивлюсь.

- Ну да. - Согласно протянул Алмаз. - Если вдуматься, когда Глыбы, дяди твоего - не стало; тоже почувствовал - как будто кусок мяса из сердца, вырвали... А ведь я - далеко не мальчик, однако ж, без управляющей силы - что-то не то. Плюс ко всему - у нас дисциплинка никогда не хромала; а про этих жутиков - я молчу. Веселуху они себе - обеспечат. С размахом, с выдумкой. Ночь бешеных мутантов: плавно перетекающая в утро, в багровых тонах... Хотя, расскажи мне кто, такой вот сюжетец; повертел бы пальцем у виска.

- Бывает. Всякое бывает: и, вот такое кино - в насквозь реальной жизни... Век живи - век удивляйся.

- Но главное - реагируй своевременно. - "Стеклорез" жёстко хохотнул, медленно объезжая целую серию недетского вида трещин, повстречавшихся на дороге. - А с камнерезом, у тебя как получилось? Честно говоря, я думал - финиш приковылял... Это мне - игрульки в поддавки достались, а у тебя - всё было гораздо сложнее. Герман, а? Больше ведь некому.

- Знаток, Знаток. - Книжник чуточку печально улыбнулся. - Он просветил, о некоторых особенностях физиологии камнерезов, в определённые периоды их жизни. Есть у самок - одна область, во время течки, самая, что ни на есть - уязвимая. Но, только во время течки! - во все прочие дни, можно долбиться со всей дури; бесполезно. А вот в тот самый период, достаточно одного щелчка, правда - при условии, что щёлкать будет кто-то вроде Шатуна... Вот я и проявил чудеса эрудиции. Жить захочешь, ещё и не так попрыгаешь.

- Ясненько. - Алмаз сдержал зевоту и, тряхнул головой. - Если вспомнить изречение нашего общего друга, что с полной отдачей - дрыхнет позади, можно действительно решить - что ангел-хранитель; у нас, один на всех...

- Ясен пень.

- Вот и я - про то же. Ты давай, не спи; развлекай водителя. А то, пока наша красивоглазая выйдет победителем в нелёгкой борьбе, с побочными явлениями своего умения... Блин, "плескалка" в городе осталась. Будем надеяться, что Всплеск не покажет свою гнилую натуру, в самое ближайшее времечко. Иначе получится препохабная пародия на "Колобка". Я от гейши ушёл, я от камнереза ушёл, я от Молоха ушёл... А пришёл Всплеск, и всё изговнял: нафиг такое счастье.

- Не спится что-то... - На заднем сиденье зашевелился Шатун, захрустел суставами пальцев. - Пока в кабаке стоял, готов был хоть на ушах заснуть. А, как только эту карусель обесточили; весь сон - куда-то делся. Старею. Гадом буду, старею...

- Сочувствую. - Сказал Алмаз. - Учитывая обстоятельство, что наш маршрут - пролегает не в тех краях, где есть источник вечной молодости. Если, конечно, он вообще существует, источник-то...

- Ничего, Сдвиг похерим, и - поедем на поиски этого самого источника. Кто против?

- Бензин наш, идеи - ваши. Обмозгуем, коллега. - Встрял в разговор Книжник. - Ты лучше скажи, что тебя вынудило на арене - слезу ронять; не стесняясь такого скопления общественности...

- Что-что... - Шатун задумчиво покусал нижнюю губу. - Ничего. Как, по-вашему - если тебя бабушка с косилкой, с секунды - на секунду; нацелилась к рукам прибрать? - а ты ей, по этим самым ручкам - хрясь! Неужто у тебя, душа не развернётся? У меня вот - развернулась. Смеяться хотелось, а я - плакал. Вот и всё... Теперь можете вы смеяться, если есть такое желание.

- Да никто к смешуёчкам - не расположен. - Примирительно сказал "стеклорез". - Ты из нас, прямо каких-то очерствевших душой мизантропов лепишь, право слово. Все там были... Ладно хоть - все оттуда выбрались. Живые, почти не попорченные. Что весьма удивительно, учитывая почти двухдневное пребывание среди порченых. Везуха братцы, везуха... Мы, конечно, тоже не бездействовали: но всё равно, одного прилежания - маловато будет. Как есть - везуха.

- Это точно. - Пробасил Шатун. - Она самая.

"Горыныч" держал путь, в сторону Иркутска.

- А ничего так, в Чёртовом Заповеднике... - Лихо поставила опустевшую чашку на стол. - Не могу сказать, что уныло. И, что самое характерное, никаких чертей - нету и в помине. Книжник, сообрази ещё чайку. Давненько не баловалась, особенно таким душевным.

- Сидите, молодой человек. - Арсений Олегович махнул рукой, начинающему подниматься из-за стола очкарику. - Позвольте, я ещё поухаживаю. Сидите-сидите... Надо же, как-то отвлечься от дел наших скорбных. Пусть и, такими пустяками.

Книжник опустился на своё место, с любопытством поглядывая на нового знакомца. Арсений Олегович, грузно поднимающийся со стула, выглядел гибридом слегка телесно раздобревшего - папы Карло, и товарища Берии. Семидесятивосьмилетний, высокий, немного нескладный. С венчиком седых волос - вокруг обширной лысины; неторопливые, чуточку угловатые движения пожилого человека. Пенсне с круглыми стёклами, такой же, как и у четвёрки - камуфляжный наряд. Несмотря на кажущуюся простоватость, от него, прямо-таки шибало аурой - сильной, волевой личности. Привыкшей распоряжаться и, принимать нелёгкие решения. Первый же аналог, который приходил в голову, был незатейлив. Андреич, Глыба. Не внешне. Внутренне.

- Значит, из Суровцев... - Арсений Олегович сполоснул заварной чайник и, занялся приготовлением новой порции. - Спасать нашу многострадальную планету. А вы знаете, я - верю. Даже не потому, что вы - не похожи на записных сказочников, которых я повидал достаточно. А потому, что после событий недельной давности, мне - больше не во что верить. Боже мой, всего неделя...

Он явно дрогнул лицом и, тут же - подавил рвущиеся наружу чувства, среди которых, не было ни одного радостного. Чего тут может быть радостного? - после такой мясорубки, пекла, преисподней...

Лихо, предельно соболезнующе наклонила голову, никак не комментируя тираду хозяина "Чёртового Заповедника". У этого посёлка, оказалось слишком много параллелей, с их общим, покинутым домом. Который они, когда-нибудь - надеялись восстановить.

Собственно, у "заповедника" - было нормальное историческое название. Селенгинск. Посёлок, находящийся в восьмидесяти пяти километрах, от места их назначения. Который перестал жить привычной жизнью, ровно неделю назад. От примерно полутора тысяч населения, в живых осталось только одна десятая процента.

- Так говорите, много их прошло? - Алмаз помассировал вдруг занывшее плечо. - Хотя, чего я спрашиваю... Суровцы отдыхают, как бы это цинично не звучало.

- Я иногда очень жалею, что я - не воин. - Арсений Олегович закрыл чайник крышкой. - Но тогда... тогда было что-то жуткое, что-то непередаваемое. Они шли неиссякаемым потоком, сотнями, десятками сотен. Зубоскалы, свистопляски, попрыгунчики, камнерезы... Ещё какие-то твари, которых я никогда не видел. Генератор страха, для них - просто не существовал. Насколько я успел заметить, их иногда дёргало, не более того... Это теперь я понимаю, что они шли к эпицентру. В тот вечер, мне казалось по-другому. Что конец света - настаёт уже сейчас. Я даже не представляю, сколько их собирается там, куда вам надо.

Мрачно заёрзал Шатун, Лихо сверлила глазами пустую кружку. Алмаз с Книжником, одновременно и, шёпотом: помянули ебулдыцкого шапокляка.