Страница 47 из 79
Судья Ди наклонил голову.
— Вы оказываете мне огромную честь, справляясь о моем, лишенном всякой ценности мнении, — ответил он с невозмутимой серьезностью. — Я всего лишь ничтожный начальник очень небольшого уезда, и мне невозможно найти среди своих друзей или знакомых лицо, обладающее достаточным знанием и опытом, чтобы служить почетным советником такого крупного предприятия, как дом Линь.
Линь Фан отпил глоток чая.
— В виде мелкого знака признательности, — сказал он, — мой соперник передает десятую часть своих доходов этому почтенному советнику. Конечно, для высокопоставленного чиновника эта часть, составляющая, наверное, что-то около пяти тысяч серебряных монет в месяц, значит немного, но все же, когда приходится содержать большой дом, это помогает.
Задумчиво погладив бороду, судья ответил:
— Надеюсь, вы понимаете, как я скорблю, что не в состоянии вам помочь. Если бы я не питал к вам столь высокого уважения, я мог бы порекомендовать вас одному из своих коллег, но, по моему скромному суждению, даже самое лучшее едва ли хорошо для дома Линь!
Линь Фан поднялся.
~ Я очень прошу ваше превосходительство извинить меня за то, что я столь неловко затронул эту тему, но я хотел бы, чтобы вам было понятно, что легкомысленно упомянутая мною сумма, вероятно, ниже истинной... Может быть, вдвое?.. Нет? Ну что же, когда у вашего превосходительства будет время подумать, может быть, вы найдете имя, чтобы мне подсказать?
Судья Ди встал в свою очередь.
— Бесконечно сожалею, — сказал он, — но в очень ограниченном кругу моих друзей мне было бы невозможно найти особу с желательным опытом.
Посетитель еще раз поклонился и распрощался с судьей, который проводил его до паланкина.
Секретарь Хун заметил, что после этого посещения к судье вернулось хорошее настроение. Судья передал ему разговор, который у него только что состоялся, и заключил:
— Крыса чувствует, что попалась. Она пытается прогрызть капкан.
Но на следующий день судья был снова мрачен. Даже восторг, с которым Тао Ган описывал бешенство кантонского управителя, когда тот замечал его на заборе, не заставлял судью улыбнуться.
Минула еще неделя. Но вот однажды, когда судья сидел один в кабинете, бегло просматривая административные циркуляры, он услышал в коридоре шум голосов. Два писца делились последними новостями. Судья Ди не прислушивался к их болтовне, пока слово «восстание» не привлекло его внимания. Он встал и, бесшумно подойдя к перегородке, приложил к ней ухо. Один из них говорил: «...нет никакой опасности, что мятеж распространится, но из предосторожности губернатор нашей провинции намерен сосредоточить войска вблизи Циньхуа, чтобы успокоить население».
Второй ответил:
— Так вот в чем дело! Мой друг старшина по секрету сообщил мне, что все гарнизоны этого уезда получили приказ еще вечером прибыть в Циньхуа. Если так, официальное сообщение вскоре поступит в ямынь.
Больше судья не слушал. Открыв стальной сундучок, где хранились секретные бумаги, он достал оттуда различные документы и толстый пакет.
Когда появился секретарь, он с удивлением обнаружил, что недавняя вялость его хозяина полностью исчезла.
— Мне надо немедленно уехать по чрезвычайно важному секретному делу, — сказал судья. — Выслушай же внимательно мои указания, у меня нет времени повторять или давать тебе дополнительные объяснения. Дословно выполни мои приказы. Завтра ты все поймешь.
Протянув четыре конверта, он продолжал:
— Вот мои послания. Они адресованы четырем видным гражданам этого уезда, людям, чья честность общепризнана, пользующимся всеобщим уважением. Я их выбрал после зрелого размышления, учитывая и то, где они проживают. Это генерал в отставке господин Бао; бывший судья, член провинциального суда господин Ван; глава гильдии ювелиров господин Лин; глава гильдии плотников господин Вэнь. Сегодня же вечером посети их от моего имени и предупреди, что они будут нужны мне в качестве свидетелей по делу чрезвычайной важности. Пусть они никому об этом не говорят, но будут готовы за час до восхода солнца, вместе со своими паланкинами и несколькими верными слугами. Далее, ты тайно отзовешь Ма Чжуна, Цяо Тая и Тао Гана с их нынешних постов, где их заменят стражники. Скажи им, чтобы они завтра утром, за два часа до восхода солнца, находились в Большом дворе, причем Ма Чжун и Цяо Тай обязаны быть на конях, в боевом облачении, при саблях и луках. Вчетвером вы разбудите, не делая шума, всех наших стражников и всех писарей. Ты проследишь, чтобы мой официальный паланкин был готов в Большом дворе. Вокруг пусть соберутся все, кто работает в ямыне, каждый должен быть на своем обычном месте. Стражники — со своими дубинками, цепями и бичами. Все следует сделать, не зажигая фонарей и без малейшего шума. В паланкин ты также поместишь мой костюм для официальных приемов. Старый тюремщик и его люди обеспечат охрану присутствия. А теперь мне пора. Итак, до завтрашнего утра, секретарь, — за два часа до восхода солнца!
И не дав секретарю Хуну вставить хотя бы слово, судья покинул кабинет, унося под мышкой взятый из сундучка сверток.
Не останавливаясь, он пересек свои покои и направился на четвертый двор. Он застал барышень Абрикос и Голубой Нефрит за вышиванием нового платья.
Около получаса продолжался его серьезный разговор с ними, а затем он развернул свой сверток. Появился костюм предсказателя. с высоким черным головным убором и табличка, оповещавшая крупными иероглифами: «ИЗВЕСТНЫЙ ВО ВСЕЙ ИМПЕРИИ МАСТЕР ПЭН ТОЧНО ПРЕДСКАЗЫВАЕТ БУДУЩЕЕ В СООТВЕТСТВИИ С ТАЙНОЙ ТРАДИЦИЕЙ ЖЕЛТОГО ИМПЕРАТОРА».
Две молодые женщины помогли судье Ди совершить переодевание. Он спрятал в рукаве тщательно свернутую табличку-объявление и сказал барышне Абрикос:
— Я целиком полагаюсь на вас и вашу сестру!
Обе низко перед ним склонились.
Вышел начальник уезда через маленькую заднюю дверь. Эти покои четвертого двора были выбраны им для барышень Абрикос и Голубой Нефрит потому, что были независимы от собственно женских помещений, а также из-за этой тайной двери. Она выходила в парк, что позволяло ему в случае необходимости выскальзывать из ямыня, не будучи увиденным.