Страница 12 из 58
Это меня удивило, т. к. я всегда почему-то думала, что он скорее погружен в смысл, [в слова,] а не в образы. Отсюда мысль: как мало знаем мы даже самых близких нам людей. Не только самая последняя глубина, но даже и многое на поверхности часто от нас скрыто.
Вторник, 20 ноября
Новое министерство Фландэна начало свою реформаторскую деятельность с гонения на иностранных рабочих... Начало, не предвещающее ничего хорошего.
Приезжал Монбризон (он переводит вместе с княг<иней> Ир<иной> Пав<ловной> книги Ни). Ни не было дома, и я до его возвращения беседовала с М<онбризоном>. Он произвел на меня впечатление прекрасного человека, очень искреннего, [ищущего пути, не фанатика, не сектанта, а] свободного в своих оценках и мнениях. Он подарил Ни несколько трубок. Одну очень красивую, белую, с янтарной ручкой. На днях, проходя по улице Rivoli, я видела ее на окне и подумала: «Хорошо бы купить ее для Ни». И вот она уже у него.
Сегодня думала о сестре: у нее есть какая-то «упругость» и духа и тела. На вид она такая хрупкая, слабенькая, но в ней есть эта «упругость», которая дает ей возможность переносить и боль, и усталость... Я же принадлежу скорее к породе «мягкотелых»... Мне нелегко дается все трудное в жизни, и часто даже чисто внешние впечатления нарушают мое духовное равновесие... Лучше всего чувствую я себя на некотором расстоянии от жизни и людей, в тишине уединения...
И внешне, и по характеру мы не похожи друг на друга. Но у нас есть много и общего, что нас сближает. Во-первых, конечно, христианство. Во-вторых, интерес к вопросам духовной жизни, к литературе, искусству, нелюбовь ко всему «буржуазному», «общепринятому», свободолюбие. Сестра по натуре — художник. Страстно любит природу, живопись. У нее большие способности к скульптуре. В молодости она работала в Париже у известного скульптора NN, кот<орый> находил у нее большое дарование. К сожалению, болезнь помешала ей идти этим путем [114].
48//49
Вечером лекция Ни (Национальное сознание Достоевского, К. Леонтьева и Вл. Соловьева). Слушателей много, около 100 ч<еловек>, что для парижских русских, конечно, много... Меня удивила одна дама, пришедшая на костылях...
Среда, 21 ноября
Угром получила несколько писем, и до завтрака пришлось вести переписку.
Ни после вчерашней лекции кашляет и жалуется на боль в груди, а вечером ему опять предстоит выступление: у молодежи «Пореволюционного клуба».
Прошу сестру ехать вместо меня с ним, чтоб оберегать его от сквозняков и разговоров на воздухе... Организм Ни в последние годы так ослабел от постоянной работы, требующей огромного нервного напряжения, что жить он может лишь при постоянной о нем заботе. И я, и сестра стараемся все делать, чтоб доставить ему необходимые условия, но в нем самом заложена какая-то неукротимая энергия, устремленность к творческой работе, в которой он сгорает...
Четверг, 22 ноября
Утром я на обедне в St.-Médard, а оттуда у о. Ав<густина>. Говорили о предопределении [и в связи с этим о судьбе Иуды]. Затем о. Ав<густин> читал мне свою проповедь.
[К чаю у нас Цебриков и Извольская.]
Вечером чтение «Войны и мира».
Пятница, 25 ноября
Получена новая книга Ни «Судьба человека в современном мире». Я замечаю, чтоНи никогда не радуется появлению своих книг. «Мне всегда кажется, что эта книга уже устарела, и я в ней многое уже изменил бы», — говорит он.
За завтраком — интересный разговор о современном христианстве. Ни развивает мысль о том, что человеческая личность Христа на протяжении веков превращена в икону. Ему поклоняются, но не идут путем, которым Он шел. Христос всю Свою земную жизнь вел борьбу с царством мира сего, а христиане, поклоняясь Ему, борьбы не только не ведут, но всячески приспособляются к миру и ему служат. Я замечаю на
49//50
это, что первохристиане были иными. Они знали, что путь Христов есть путь борьбы с князем мира сего. Отсюда их героическая победа над язычеством.
Суббота, 24 ноября
Почему-то так ярко вспоминается мне сегодня русская зима... Москва, засыпанная снегом, уютные арбатские улички со старенькими особняками... Морозные вечера с глубоким синим небом и хрустящим снегом. Закутавшись в меховую шубку, спешишь домой, в жарко натопленные комнаты, где все уже собрались вокруг кипящего самовара, пьют чай и оживленно спорят на какие-нибудь самые волнующие темы...
Задаю сестре вопрос: «Веришь ли ты, что мы когда-нибудь вернемся в Россию?» Она печально: «Нет, не верю».
Но я так живо помню, как ровно за 2 недели до нашей высылки мы, сидя на балконе деревенской дачи (в Барвихе), говорили М. Осоргину [115]: «Вы, быть может, еще и попадете за границу, а мы, конечно, никогда!» А через месяц после этого разговора нам объявили приговор о высылке (на 3 года (sic!)).
Кто знает, не повторится ли нечто подобное опять? [А если нет, то да будет воля Божья и впредь определять путь наш.]
Прочла статью Зернова [116] «О реформах русской Церкви» и поражена приниженностью этой Церкви и 200-летним рабством у светской власти. Неудивительно, что русский народ так легко принял коммунизм с его безбожием. Что давала ему учащая Церковь? Как воспитывала его? Отвечают: «Учила смирению». Но и смиряясь, нужно знать: почему и во имя чего смиряешься. Смиряться просто ради смирения, не понимая смысла, никто не захочет!
Воскресенье, 25 ноября
К 5 ч. были: Федотовы[117], мать Мария Скобцова [118], М. А. Каллаш, Туринцев [119], m-elle Краг, m-elle Катуналь и Н. А. Соболева [120].
Ни сильно кашляет. Вечером температура 38,3. Несмотря на жар, он очень оживленно говорит, спорит, и я боюсь, как бы эти разговоры не повредили ему.
Понедельник, ,26 ноября
Был доктор. Нашел у Ни бронхит и советовал дня три не выходить. Лекция во вторник отменяется... Когда в доме кто-
50//51
нибудь болен, все как бы покрывается туманом грусти и тревоги. И потому так приятно было [дружеское] появление незнакомой дамы с посылкой от моей милой крестницы Нади Майкапар (из Риги). Это [такой] верный друг нашего дома... Прислала кое-какие вещи и конфекты.
Ни, несмотря на болезнь, весь день работает. Я поражаюсь его способностью читать и писать, несмотря ни на какие условия. Так, помню, в дни бомбардировки Москвы большевиками он писал статью, сидя с огарком в коридоре нашей московской квартиры. Вокруг падали гранаты и шрапнели, а он как ни в чем не бывало писал... Я и сестра удивлялись его спокойствию. «Ничего удивительного! Ведь во мне течет военная кровь», — смеясь, отвечал он.
Военная и монашеская, т. к. две бабушки Ни были монахини.
Вторник, 27 ноября
День «без определенных занятий»... У Ни сильный кашель, плохо спал, раздражителен (плохо переносит болезни и очень мнительный).
Я пишу длинное письмо Наде Майкапар; еще не выхожу, т. к. и у меня насморк и хрипота.
[Должен был прийти Цебриков, но не пришел...]
Вчера окончили «Войну и мир», и обаятельный образ Николушки Болконского остался в душе... Говорили о нем как о символе новой России, зародившемся в декабристах и через всю тьму, дикость и неправду ведущем народ к [Истине и] свободе... Сегодня начинаем чтение «Идиота» и переходим в совсем иной план: духовной трагедии.
114
У Е. Ю. Рапп был костный туберкулез.
115
Михаил Осоргин (Михаил Андреевич Ильин; 1878—1942) — писатель, журналист.
116
Николай Михайлович Зернов (1898—1980) — философ, богослов, историк русского религиозного ВозрожденияXXв. Уехал из России с семьей в марте 1921 г. С 1934 г. жил в Англии. В 1934—1937 гг. — секретарь и вице-председатель Англо-православного содружества им. Сергия Радонежского и святого мученика Албания
117
Федотовы — Григорий Петрович и его жена, Елена Николаевна (урожд. Нечаева; ум. 1966) — выпускница Высших женских курсов, в годы Первой мировой войны — сестра милосердия на Западном фронте.
118
Мать Мария (в миру — Елизавета Юрьевна Скобцова, урожд. Пиленко, по первому мужу Кузьмина-Караваева; 1891—1945) — поэтесса, познакомилась с Н. А. Бердяевым в 1915 г. у Вяч. И. Иванова, весной 1932 г. пострижена митрополитом Евлогием в монахини; одна из основательниц социальной помощи русским в Париже («Православное дело»).
119
Александр Александрович Турищев (1896—1984) — поэт, критик, с 1919г. жил в Варшаве, с 1922 г. — в Праге, где участвовал в литературном кружке «Скит», в конце 20-х гг. переехал в Париж, в 1931 г. закончил Богословский институт, в 1949 г. принял священство, настоятель одной из русских церквей в Париже, умер в чине протоиерея.
120
Надежда Андреевна Соболева (ум. 1978) — позже монахиня Силуана, пожертвовала необходимые средства для основания подворья Трех Святителей Московской патриархии в Париже в 1930 г., скончалась в Пюхтицком монастыре Таллинской епархии.