Планета гарпий

— Наших бьют! — заорал Буслаев, потрясая бластером. Он уже безоговорочно принял восставших за «наших».

— Вперед! — крикнул Сергеев.

Силовая пелена беспощадно отшвырнула их, будто растянутая резиновая перегородка. Доступа к дерущимся не было. А восставших осталось совсем мало. Сбившись в тесную кучу, устало отмахивались они от наседавших верных.

«Печень холоднокровных накапливает в пятьдесят раз меньше энергии, чем печень млекопитающих», — вспомнил Сергеев, беспомощно озираясь.

— Тысяча чертей! — взревел Буслаев и бросился на пелену.

Невооруженным глазом было видно, как прогнулось поле под его натиском. Дерущийся по ту сторону верный был смят и рухнул на пол, раскинув руки… И все же поле выдержало. Буслаев, как ядро из старинной пушки, пролетел мимо товарищей и шмякнулся метрах в двадцати позади них. Минуту он лежал оглушенный, потом поднялся и рванулся вперед, помятый, но не покоренный.

Курт схватил его за руку.

— Попробуем другой вариант, — хладнокровно сказал он.

Курт подошел к левому краю зала, где не было ящеров (битва переместилась в центр и на правый фланг), и медленно повел бластером снизу вверх. Огненная полоса поднялась от пола к потолку, страшный грохот потряс зал. Это дрогнула силовая стена. В образовавшийся проем бросился Буслаев, прикрыв лицо рукавом. К счастью, одежда землян была из негорючего материала. Пламя погасло за его спиной, и поле снова сомкнулось, но теперь земляне знали, как действовать. Четыре огненные полосы взвились одновременно, звуковая волна расшвыряла сражающихся, и сквозь огонь на поле боя прорвались земляне, размахивая бластерами.

— Командир — мой! — ревел Буслаев, раскидывая ящеров.

Потрясенные невиданной мощью землян, ящеры остановились, попятились, расползлись, освобождая место для схватки сильнейших. Так давным-давно на Земле, перед выстроившимися к бою армиями, сражались богатыри-одиночки. И победа одного предрекала зачастую победу всего войска.

Это понял и командир ящеров. Он спрыгнул с возвышения и пошел навстречу землянину, угрожающе взметая хвостом. Отшвырнув бесполезный теперь лингвистический аппарат, он двигался мелкими шажками, пригнувшись, выставив коротенькие ручки с кривыми когтями, и в глазах его горела решимость биться до последнего. Буслаев удовлетворенно вздохнул и сунул бластер в кобуру.

— Не мешать! — коротко бросил он, и в мертвой тишине его голос прозвучал как выстрел.

Командир был достойным противником, Василий понял это сразу. Он шел непреклонно, целеустремленно. Шел, чтобы победить или умереть. И в этом была его ошибка: землянин схватился с врагом, только чтобы победить.

Ящер первым начал атаку. Его хвост изогнулся, как пружина, и метнулся вперед. Буслаев успел пригнуться, и шипы лишь разорвали на спине свитер. В тот же миг Василий прыгнул вперед, вкладывая в удар всю злость и всю массу стодвадцатикилограммового тела. Не многие выдержали бы такой удар… Ящер выдержал. Он покачнулся, но устоял. Нижняя челюсть его с хрустом переломилась, но желтые глаза горели по-прежнему, в них не появилось и намека на боль.

Противники стояли вплотную друг к другу — позиция, невыгодная для ящера: на близком расстоянии он не мог действовать хвостом. Он отступил на шаг, и в этот миг землянин, забыв, с кем имеет дело, двинул левой в солнечное сплетение. Рука скользнула по стальному панцирю — и вывихнутая кисть сразу налилась невыносимой болью. И тут же ударил хвост. Буслаев рухнул на пол, перевернулся несколько раз через голову, откатился к ногам друзей.

Ящер шел в атаку. Из сломанной челюсти лилась желтая кровь, но движения его были по-прежнему неторопливы и уверенны. Он шел добивать поверженного врага.

Василий, шатаясь, поднялся на ноги. Левая рука его беспомощно висела вдоль туловища. Он судорожно глотал воздух. Теперь врагов разделяло пять метров.

— Крепкий был дядя! — хрипло проговорил Василий и прыгнул вперед и вверх, ударив противника обеими ногами в голову.

Ящер так и не понял, что произошло. Противник вдруг взвился в воздух, сделал полуоборот, и его согнутые в коленях ноги резко распрямились…

Бой был выигран. Верные даже не защищались. В панике побросав оружие, они метались по залу, тщетно пытаясь спастись. Восставшие преследовали их, добивая трубками. Не было никакой возможности остановить это бессмысленное побоище.

— Пошли на свежий воздух, — сказал Буслаев, бережно поддерживая левую руку. Его лицо искривила гримаса отвращения. — У этих типов, видимо, не существует такого понятия, как милосердие к поверженному врагу.

— Да, давайте выбираться, — согласился Сергеев. — Следующий наш визит пройдет уже без приключений. — Внезапно глаза его расширились. — Смотрите, смотрите!

Из бокового прохода показался еще один отряд ящеров. Впереди, размахивая длинной трубкой, мчался… Бен Ливси. Он врубился в самую гущу мечущихся врагов, торжествующе вопя. Лицо его пылало. Он ничего не видел и не слышал, круша ящеров направо и налево, — ни голосов людей, окликавших его, ни того, что бьет и своих и чужих. Это была истерическая, слепая храбрость одержимого, упоенного возможностью безнаказанно бить тех, кого еще недавно он так боялся. Мванг и Поль переглянулись и без слов поняли друг друга. Они кинулись к Бену, перепрыгивая через павших, увертываясь от дерущихся, и, улучив момент, крепко схватили его за руки. Бен дернулся, заорал, выпучив глаза… и потерял сознание. Так его и волокли по кораблю за руки и за ноги. Очнулся он уже на воздухе.

— Так это вы… Боже мой! — Он плакал и смеялся одновременно. — Нет, вы не думайте, я не сидел без дела. — Он заторопился, заговорил быстро, невнятно: — Я вошел в контакт… Организовал… Я все понял… Я вам расскажу…

Но никто не слушал его. Все смотрели на пляж. Там, на высоте нескольких метров, парил «ТУЗ», а металлическое щупальце быстро доставляло на землю Ирину, Патрицию, Кристину, Мимико и двух ящеров в золотистых панцирях.

ПРОКЛЯТИЕ ВЕЛИКОГО НАРОДА

Многое скрыто от нас в туманной дали истории. По крупицам, по намекам, по преданиям и легендам пришлось восстанавливать картину взлета и падения Великого народа. Не все удалось восстановить. Поэтому и рассказ мой, теплокровные, может показаться отрывистым и неполным. Но это все, что мы знаем, все, что мы поняли.

Есть народы, жизненный путь которых, начиная с какого-то исторического момента, отмечен роковой печатью. Будто проклятие нависает над ними, обрекая на вырождение и гибель. Происходит это, когда из-за резко изменившихся исторических условий необходимо четко и безошибочно определить дальнейший путь развития общества. Путь, обусловленный объективными историческими, экономическими и социальными законами. Народ, пренебрегший этими законами, обречен. Именно это случилось с нами.

В космосе бесчисленное множество планет, населенных разумными. Но мы не встретили еще второй планеты, где бы разумными были холоднокровные. Это доказывает, что физические и биологические условия, при которых холоднокровные могут достигнуть разума, должны образовывать настолько редкий комплекс, что его следует считать уникальным явлением во Вселенной.

Наша родная планета — такой уникум. Расположенная в системе звезды большой массы и жесткого излучения, она вращается вокруг светила почти по круговой орбите, что обеспечивает стабильность климатических условий. У нас одинаково высокая температура от полюса до полюса. Содержание кислорода в атмосфере, в два раза большее, чем на других планетах, обеспечило наше бурное развитие и снабдило нас большим запасом энергии. Недаром, прилетая на другие планеты, мы делаемся медлительными и слабосильными. Но если взрослые холоднокровные еще могут жить при бедной кислородом атмосфере и низкой температуре, то наши дети не появятся на свет в таких условиях. Это препятствовало нашему расселению во Вселенной.

Впрочем, мы к этому и не стремились. Нам и у себя хватало места. Планета была поделена между большими и малыми государствами, находящимися примерно на одном уровне развития. Наша страна была самой большой.