Страница 51 из 58
– Великие боги! Хотелось бы мне этого!.. – воскликнула она. – Можно подумать, что от него можно спрятаться!
Вскинув брови, Маурсел с удивлением посмотрел на нее. Он и в самом деле ничего не понимал и ожидал совсем иного. Справедливо полагая, что здесь есть какая-то тайна или иное, неизвестное ему обстоятельство и любая попытка что-либо выяснить только запутает его еще больше, Маурсел налил себе еще вина и подумал: а не извиниться ли ему, пока еще не поздно?
– Все проще, чем вы думаете, – тихо сказала девушка. – Я ни на что не рассчитывала. Я только хотела скрыться хоть на час. Оказавшись на берегу, я увидела корабли, в любую минуту готовые отплыть из гавани, и подумала: как бы было хорошо улизнуть на одном из них! Взойти на борт неизвестного корабля, отплыть в ночь к какой-нибудь неизведанной земле – где он никогда не найдет меня! Освободиться! О, конечно, я знаю, мне все равно не удалось бы это, но, когда я шла сюда, мне так этого хотелось! Думаю, мне было просто очень хорошо от мысли, что я, может быть, в конце концов смогу удрать от него!.. – Она взглянула на капитана и истолковала его раскрывшийся было рот по-своему: – Молчите, будто я сама не знаю, что еще никому не удавалось уйти от Кейна.
– Кейн! – Маурсел проглотил едва не вырвавшееся у него страшное ругательство. Все то время, что девушка говорила, в нем рос праведный гнев на ее обидчика и мучителя, но с последним ее словом он улетучился, как легкий дымок, а на его месте вдруг оказался страх.
Кейн! Даже чужаку в Керсальтиале – величественнейшем городе человеческой цивилизации, это имя внушало безотчетный ужас. Тысячи историй о Кейне рассказывали в тавернах свистящим шепотом; даже в этом колдовском городе, где многие хранили чудом не утраченные древние знания ушедших народов и где магия была обычным делом, имя Кейна произносили с благоговением. И, несмотря на многочисленные легенды, об этом странном и противоречивом человеке никто ничего не знал наверняка. Одно было достоверно известно: когда строились первые башни Керсальтиаля, Кейн сидел в раздумьях у их подножия. Из тьмы тысячелетий шел он темными тропами, ведомый своим темным гением, и рука его (обычно левая) приложилась ко всем более или менее трагическим событиям в Керсальтиале.
Искушенные колдуны и властители над всеми силами ада произносили его имя со страхом, и те, кто отваживался назвать его своим врагом, редко успевали повторить эту дерзость дважды.
– Так ты – женщина Кейна? – выдавил, наконец, Маурсел.
– Ему бы этого очень хотелось, – горько улыбнулась она. – Его женщина. Его собственность. Хотя когда-то я принадлежала лишь себе самой, пока не поглупела настолько, чтобы попасть в его сети!
– И ты не можешь оставить его… ну, уехать из этого города?
– Ты не знаешь, что значит: «Так велел Кейн!» Кто осмелится помочь мне, зная, что навлечет этим его гнев на свою голову?
Маурсел расправил плечи.
– Я не клялся в верности ни Кейну, ни его псам. Конечно, посудина эта старая и ветхая, но принадлежит она мне и только мне, и я могу уплыть на ней, куда сам пожелаю. И если ты…
Страх исказил ее лицо.
– Нет! – выдохнула она. – Не искушай меня! Ты не понимаешь, как велика та власть, которой обладает Кейн…
– Это еще что?!
Маурсел замер, насторожившись. В ночи извне послышался шум огромных перепончатых крыльев. Когти заскребли по деревянной обшивке каюты. Огоньки всех фонарей затрепетали и легли, готовые сорваться, тень накрыла корабль.
– О-о, – простонала Десайлин, – это чудовище соскучилось и прислало за мной!
Внутри у капитана похолодело, но решив, что так просто он не сдастся, Маурсел вынул тесак и развернулся в сторону двери. Язычки пламени в фонарях угасли до бледных болотных огоньков. Что-то гигантское, ворчащее во тьме всей тяжестью обрушилось на дверь.
– Остановись! – в ужасе закричала девушка. – Пожалуйста! Ты ничего не сможешь сделать! Отойди от двери!
Маурсел в ответ только что-то прорычал. Лицо его в этот миг выражало странную смесь ужаса и ярости, обуревавших его. Десайлин, пытаясь оттащить его назад, повисла у него на руке. Войдя в каюту вслед за Десайлин, Маурсел запер за собой дверь. Толстый железный стержень надежно удерживал крепкое дерево. Теперь капитан с раскрывшимся от изумления ртом наблюдал, как стержень поворачивается в пазах и сам собою ползет назад, словно им движет невидимая рука. Замок был открыт. Еще секунду царила тишина, а затем с неожиданностью, свойственной одним лишь ночным кошмарам, дверь каюты распахнулась настежь.
В дверном проеме клубилась тьма. Горящие глаза уставились на них. Они стали приближаться. Десайлин вскрикнула – горько и безнадежно. Злясь на собственную трусость, Маурсел, словно во сне, нацелил клинок на плывущие во тьме глаза. Чернота отпрянула, но через всю каюту протянулись к нему невидимые пальцы в впились в горло с нечеловеческой силой. Боль прокатилась по всему его телу – от темени до пят… а после была одна только тьма.
Глава 2. «НИКОГДА, ДЕСАЙЛИН»
Девушка поежилась и плотнее запахнула плащ на узких плечах. Настанет ли снова день, когда она проснется и не почувствует в себе этого всепоглощающего холода?
Кейн стоял, облокотившись на ярко-малиновый от жара перегонный куб. На его жестоком, изможденном лице плясали красные отсветы. «Как красные уголья – его волосы, как колдовская голубая сталь – его глаза…» Он тяжело наклонился вперед, чтобы поймать в кубок красного хрусталя последние капли фосфоресцирующего эликсира.
Она знала, что эта сверкающая жидкость стоила Кейну многих бессонных часов. Тех самых драгоценных часов, что длилась ее свобода – свобода от его неотступного и неумолимого внимания. Ее губы сжались в тонкий, бескровный шрам.
Что за отвратительный рецепт был у этого эликсира! Десайлин вспомнила молодую девушку, чей искалеченный труп приволок Кейну слуга. Ее снова передернуло.
– Почему ты не позволишь мне уйти? – услышала она собственный тоскливый голос. В который уже раз повторяла она один и тот же, один и тот же вопрос?
– Потому что не позволю, Десайлин, – голос Кейна звучал устало.
– Когда-нибудь я все же сбегу.
– Нет, Десайлин. Ты никогда меня не оставишь.
– Когда-нибудь.
– Никогда, Десайлин.
– Но почему, Кейн?!
С выражением величайшего удовольствия на лице и крайней осторожностью он дал еще нескольким каплям упасть на дно чаши. Голубые блики заиграли на его лице.
– По-че-му?!!
– Потому что я люблю тебя, Десайлин.
Сухой кашель, лишь отдаленно напоминающий смех, вырвался из ее горла.
– Ты – любишь меня?
Вся ее обреченность, безнадежность и тоска заключалась в этих словах.
– Скажи, Кейн, смогу ли я когда-нибудь заставить тебя понять, насколько ты мне отвратителен?
– Быть может. Но я тебя люблю, Десайлин.
Новый приступ кашля.
Испытующе взглянув на нее, Кейн бережно протянул ей чашу:
– Выпей, только быстро… пока не умер свет.
Она уставилась на Кейна потемневшими от ужаса глазами.
– Глоточек еще одного мерзкого снадобья? Ты же не надеешься заполучить меня таким образом?
– Называй это как угодно.
– Я не буду пить.
– Нет, Десайлин, ты выпьешь.
Его взгляд сковал ее, словно льдом. Почти не сознавая, что делает, она склонилась над рубиновой чашей; мерцающая жидкость смочила ей губы, комочком ртути скатилась в горло.
Кейн вздохнул и вынул опустевший кубок из бесчувственных пальцев девушки.
Его массивное тело казалось вырубленным из камня, в котором каким-то чудом циркулирует в пустотах кровь.
– Я все равно сбегу, Кейн.
Порыв соленого ветра с моря ворвался в узкое окно темной башня, бросив рыжую копну волос прямо на лицо Кейну.
– Никогда, Десайлин.