Полуночный маскарад

Положив свою теплую руку на ее, он крепко взял под уздцы лошадь и сказал:

— Великодушно с твоей стороны быть такой терпимой. — Насмешка появилась в его серых глазах. — Большинство женщин не смогли бы проявить столько понимания… Но, похоже, тебя это даже не волнует? Правда? « Мелисса нежно улыбнулась супругу, изо всех сил пытаясь сдержать желание сказать, что на самом деле она думает о его поведении, и процедила сквозь красивые белые зубы:

— Если бы ты был более осмотрителен, мой дорогой… — Мелисса бросила быстрый взгляд на Дебору, с интересом прислушивающуюся к ее словам, — ты мог бы воспользоваться всеми шлюхами в окрестностях. — И, кинув на него многообещающий взгляд, она яростно стегнула лошадь и умчалась. Ее платье полоскалось по ветру, словно парус, когда она неслась со скоростью, на которой нетрудно было свернуть шею.

Доминик зачарованно смотрел ей вслед, пока она ни скрылась за поворотом. Мелисса была неотразима. Кружева, раздуваемые ветром, и обнажившиеся стройные щиколотки добавляли к ее красоте шарма. Она напоминала прекрасное неприрученное животное, будоражащее его чувственность. Голос Деборы вернул его к реальности.

— Как она все же вульгарна. Доминик, — проговорила та. — Я слышала, что отец воспитывал ее слишком свободно, но не верила. Ты видишь, как она одета? — Смех Деборы походил на кудахтанье. — Ну, ты с ней хлопот не оберешься.

— Да, конечно. И поверь мне, дорогая Дебора, я получу наслаждение от каждого мига, проведенного с ней. А теперь дай я помогу тебе сесть на лошадь. Или мне найти твоего грума?

Поняв, что ее ядовитые слова в адрес Мелиссы не достигли цели. Дебора заставила себя улыбнуться и спросила:

— Надеюсь, я тебя не рассердила? Холодно взглянув на нее, он сказал:

— Нет, конечно. Ну, думаю, ты поняла, что мне пора ехать?

Дебора пожала хрупкими плечиками и, сердечно улыбнувшись, сказала:

— Конечно. Какая все-таки я глупая. Конечно, ты хочешь побыть со своей женой.

Доминик кивнул и легко подсадил ее в седло. Сев на свою лошадь, он бесстрастно сказал:

— До свидания, дорогая. Надеюсь, ты не позволишь своему брату использовать тебя, как прежде… И помни, мое предложение отправить тебя к моим родителям или в Лондон остается в силе.

Она скромно потупила глаза и ответила:

— Ты так великодушен, Доминик. Я никогда не забуду твою доброту и рассчитываю на тебя как на своего единственного друга.

Доминик передернул плечами и покачал головой:

— Деб, я уверен, есть немало других мужчин, кто захотел бы быть рядом с тобой. Ну, а теперь извини…

Печально улыбнувшись, та кивнула:

— До свидания, дорогой. Поезжай к своей жене, а я… — Она тяжело вздохнула:

— А я поеду к своему брату.

Обычно Доминика трогали ее слова, но сейчас его мысли уже были обращены к Мелиссе, и он рассеянно ответил:

— Да, так и сделай. До свидания. — И, не сказав ей больше ни слова, он, в нетерпении найти свою ревнивую супругу, пустился галопом.

Нашел он ее, как и подозревал, в конюшне Уиллоуглена. Она была в загоне у Фолли, где яростно чистила щеткой коня, который так и блестел, словно отполированный.

Доминик соскочил с лошади, кинул поводья работнику и направился к ней. Облокотившись о перегородку, он постоял несколько минут, наблюдая за ее движениями.

Мелисса почувствовала волнение, как только муж въехал в Уиллоуглен, но делала вид, что не видит его, даже когда он подошел к ней близко, рисуя в своем воображении приятную картину, как швыряет в лицо леди Боуден полную лопату навоза… Для Доминика же Мелисса никак не могла придумать достойное наказание. И поскольку он оставался невозмутим и спокоен, поглощенный наблюдением за ее работой, настроение Мелиссы стало еще хуже. Резко отбросив щетку, Мелисса повернулась к нему. Уперев руки в бока, она, сердито сверкая глазами, воскликнула:

— Как ты мог! Не прошло и двадцати четырех часов, как мы женаты, а ты уже!.. — Дыхание ее перехватило, и она молча яростно смотрела на него.

Доминик подсказал ей:

— А я уже распутничаю…

— Распутничаешь?! — чуть не взорвавшись от гнева. Мелисса почти шипела:

— Да! Именно так!

На его лице выразилась ирония:

— Но тебя это не трогает. Я предупредил, что есть много женщин, не считающих мои ухаживания неприятными. — Его глаза скользили по ее фигуре. — Или ты изменила свое мнение?

Не в силах больше все это переносить. Мелисса заявила:

— Убирайся! Я не желаю с тобой разговаривать!

Она была такой прелестной, когда сердилась, что Доминик подавил страстное желание перепрыгнуть через забор и обнять ее. Стараясь скрыть свои истинные чувства, он заботливо заметил:

— Ну хорошо, радость моя. Поскольку ты этого хочешь, я так и сделаю. Но помни: если передумаешь, то дай мне знать. А до тех пор я могу считать, что ты разрешила мне развлекаться, как я хочу?

Попавшись в свою же ловушку. Мелисса растерянно посмотрела на него, обдумывая про себя возможные варианты дальнейшего поведения: подавить гордость и сказать, что хочет быть с ним рядом на любых условиях… или продолжать изображать равнодушие.

Но ни тот, ни другой ее не устраивал. И тогда она тихо спросила:

— Я могу подумать?

Доминик никогда не видел Мелиссу такой покорной, но, вспомнив ее поведение за то короткое время, пока они были знакомы, решил не давать ей времени на обдумывание. Бог знает, что еще может подсказать ей ее переменчивая натура.

— Нет. Я думаю, мы должны решить это сейчас.

Возможно, если бы он выказал признаки вины или пошел ей навстречу, Мелисса дала бы ответ, который напрашивался сам собой, но его самоуверенные слова вызвали в ней новый прилив упрямства. Глаза ее засверкали, подбородок надменно вздернулся, и она решительно заявила:

— Мой ответ — да! — И, резко отвернувшись, снова с яростью принялась чистить Фолли. — Иди, развлекайся! Меня это не касается!

Доминик еще долго стоял и смотрел на нее со спины, борясь с сильным желанием выдрать свою молодую супругу, хотя совершенно не был склонен к насилию. Его голос стал хриплым:

— Ну что ж, хорошо, мадам. Поскольку такова твоя воля, вечером меня домой не жди!

Развернувшись на каблуках, Доминик пошел прочь, каждое его движение выдавало гнев, кипевший в душе.

Мелисса молча и тщетно боролась со слезами, и через несколько минут Захарий нашел сестру рыдающей на лоснящейся шее Фолли. Зак перепрыгнул через забор и обнял ее за нежные плечи:

— Что случилось, Лисса? Что произошло между вами? Я только что встретил Доминика, у него был такой вид, будто он готов вырвать у меня печень!

Мелисса застыла от прикосновения Захария, ей показалось, что это был Доминик, и, услышав голос брата, продолжала рыдать. Повернув к нему свое заплаканное лицо, она выпалила:

— Я ненавижу его! Он бесчувственное чудовище! Ни единой минуты я не буду больше с ним жить! Я разведусь!

Захарий испугался: слухи о том, что его сестра вышла замуж не по любви, начнут распространяться по округе. Ему слишком нравился Доминик, и, когда Мелисса согласилась выйти за него замуж, по молодости он решил, что все сразу будет замечательно. А теперь — теперь, увидев Доминика в ужасном расположении духа, а любимую сестру — в слезах, он запаниковал. Ведь если даже Доминик оказался таким чудовищем, как она говорит, развод — дело нелегкое, неслыханное. Это позор для обеих сторон. Особенно для сестры.

Захарий нежно прижал Мелиссу к груди, шепча ей слова успокоения, в то время как мозг его напряженно работал. В чем дело, почему сестра так несчастна? Чем она привела мужа в такую ярость? Может ли Захарий разрешить эту проблему? И вообще — разрешима ли она? И хотя Зак, как всегда, готов был поддержать сестру, он все же не был сейчас убежден, что виновата только одна сторона. Несмотря на всю серьезность положения, он попытался улыбнуться. Захарию был известен пылкий характер сестры и ее упрямство. Характер Доминика, похоже, тоже не из ангельских. Так что это — не самая лучшая комбинация для семейного счастья. Но… Но разве двадцать четыре часа достаточный срок для испытания прочности брака? И, глядя сверху вниз на Мелиссу, он сказал: