Страница 203 из 206
* * *
Мы жили в городе цвета окаменевшей водки.Электричество поступало издалека, с болот,и квартира казалась по вечерамперепачканной торфом и искусанной комарами.Одежда была неуклюжей, что выдавалоблизость Арктики. В том конце коридорадребезжал телефон, с трудом оживая посленедавно кончившейся войны.Три рубля украшали летчики и шахтеры.Я не знал, что когда-нибудь этого больше уже не будет.Эмалированные кастрюли кухнивнушали уверенность в завтрашнем дне, упрямопревращаясь во сне в головные уборы либов торжество Циолковского. Автомобили тожекатились в сторону будущего и быличерными, серыми, а иногда (такси)даже светло-коричневыми. Странно и неприятнодумать, что даже железо не знает своей судьбыи что жизнь была прожита ради апофеозафирмы Кодак, поверившей в отпечаткии выбрасывающей негативы.Райские птицы поют, не нуждаясь в упругой ветке.1994* * *
О если бы птицы пели и облака скучали,и око могло различать, становясь синей,звонкую трель преследуя, дверь с ключамии тех, кого больше нету нигде, за ней.А так – меняются комнаты, кресла, стулья.И всюду по стенам то в рамке, то так – цветы.И если бывает на свете пчела без ульяс лишней пыльцой на лапках, то это ты.О если б прозрачные вещи в густой лазуриумели свою незримость держать в уздеи скопом однажды сгуститься – в звезду, в слезу ли -в другом конце стратосферы, потом – везде.Но, видимо, воздух – только сырье для кружев,распятых на пяльцах в парке, где пасся царь.И статуи стынут, хотя на дворе – бесстужев,казненный потом декабрист, и настал январь.1994Письмо в оазис
Не надо обо мне. Не надо ни о ком.Заботься о себе, о всаднице матраца.Я был не лишним ртом, но лишним языком,подспудным грызуном словарного запаса.Теперь в твоих глазах амбарного кота,хранившего зерно от порчи и урона,читается печаль, дремавшая тогда,когда за мной гналась секира фараона.С чего бы это вдруг? Серебряный висок?Оскомина во рту от сладостей восточных?Потусторонний звук? Но то шуршит песок,пустыни талисман, в моих часах песочных.Помол его жесток, крупицы – тяжелы,и кости в нем белей, чем просто перемыты.Но лучше грызть его, чем губы от жарыоблизывать в тени осевшей пирамиды.1994* * *
После нас, разумеется, не потоп,но и не засуха. Скорей всего, климат в царствесправедливости будет носить характерумеренного, с четырьмя временами года,чтоб холерик, сангвиник, флегматик и меланхоликправили поочередно: на протяженьи трехмесяцев каждый. С точки зрения энциклопедии,это – немало. Хотя, бесспорно,переменная облачность, капризы температурымогут смутить реформатора. Но бог торговлитолько радуется спросу на шерстяныевещи, английские зонтики, драповое пальто.Его злейшие недруги – штопаные носкии перелицованные жакеты. Казалось бы, дождь в окнепоощряет именно этот подход к пейзажуи к материи в целом: как более экономный.Вот почему в конституции отсутствует слово «дождь».В ней вообще ни разу не говоритсяни о барометре, ни о тех, кто, сгорбясьза полночь на табуретке, с клубком вигони,как обнаженный Алкивиад,коротают часы, листая страницы журнала модв предбаннике Золотого Века.1994Робинзонада
Новое небо за тридевятью земель.Младенцы визжат, чтоб привлечь вниманьеаиста. Старики прячут голову под крыло,как страусы, упираясь при этом клювомне в перья, но в собственные подмышки.Можно ослепнуть от избытка ультрамарина,незнакомого с парусом. Увертливые пирогиподобны сильно обглоданной – стесанной до икры! -рыбе. Гребцы торчат из них, выдаваятайну движения. Жертва кораблекрушенья,за двадцать лет я достаточно обжил этотостров (возможно, впрочем, что – континент),и губы сами шевелятся, как при чтеньи, произнося«тропическая растительность, тропическая растительность».Скорей всего, это – бриз; во второй половине дняособенно. То есть, когда ужеостекленевший взор больше не отличаетоттиска собственной пятки в песке от пяткиПятницы. Это и есть началописьменности. Или – ее конец.Особенно с точки зрения вечернего океана.1994MCMXCIV
Глупое время: и нечего, и не у кого украсть.Легионеры с пустыми руками возвращаются из походов.Сивиллы путают прошлое с будущим, как деревья.И актеры, которым больше не аплодируют,забывают великие реплики. Впрочем, забвенье – матьклассики. Когда-нибудь эти годыбудут восприниматься как мраморная плитас сетью прожилок – водопровод, маршрутысборщика податей, душные катакомбы,чья-то нитка, ведущая в лабиринт, и т. д. и т. п. – с пучкомдрока, торчащим из трещины посередине.А это было эпохой скуки и нищеты,когда нечего было украсть, тем пачекупить, ни тем более преподнести в подарок.Цезарь был ни при чем, страдая сильнее прочихот отсутствия роскоши. Нельзя упрекнуть и звезды,ибо низкая облачность снимает с планет ответственностьперед обжитой местностью: отсутствие не влияетна присутствие. Мраморная плитаначинается именно с этого, поскольку односторонность -враг перспективы. Возможно, простоу вещей быстрее, чем у людей,пропало желание размножаться.1994