Морская Дама

– Вся сотня?

– Практически да. Те, что у Уомпака, послали за епископом, который был директором школы, где он учился…

– Не жалеют сил, да?

– Это точно.

– А он уже знает?…

– Что она русалка? Не думаю. Отец отправился, чтобы ему об этом сообщить. Конечно, он совсем запыхался и растерялся. А Чаттерис ему и говорить не дал. «Во всяком случае, ничего плохого я о ней слышать не желаю», – говорит. Отец утерся и ушел. Как вам это нравится?

– А тетки?

– До них понемногу доходит. Их главным образом волнует, что он собирается бросить Эделин, как бросил ту американку. А вся эта история с русалкой их, кажется, только пугает. Таким старикам нелегко свыкнуться с какой-то новой мыслью. Те, что у Уомпака, шокированы – но сгорают от любопытства. Они и на грош не верят, что она русалка, но хотят все об этом знать. А та, что в «Павильоне», просто сказала: «Чушь! Как она может дышать под водой? Скажите-ка мне, миссис Бантинг. Это просто какая-то особа, которую вы подобрали, не знаю уж как, но никакая не русалка». Все они, по-моему, ужасно настроены против матери за то, что она ее подобрала, только не могут без ее помощи привести в чувство Эдли. Ничего себе история, а?

– Я полагаю, тетки ему про это сообщат?

– Про что?

– Про хвост.

– Наверно.

– И что будет потом?

– Это один Бог знает. А может, и не сообщат.

Мой троюродный брат еще некоторое время стоял на веранде, погруженный в размышления.

– Занятная история, – сказал Фред Бантинг.

– Послушайте, – сказал Мелвил. – А что предстоит делать мне? Зачем меня сюда вызвали?

– Представления не имею. Чтобы веселее было, наверное. Всякий вносит свой вклад – как в рождественский пудинг.

– Но… – начал Мелвил.

– Я ходил купаться, – сказал Фред. – Меня никто не просил ничего делать, и я ничего не делал. Конечно, без меня хорошего пудинга не получится, но что поделаешь? На мой взгляд, можно сделать только одно…

– Может быть, это и есть то, что надо? Что же?

– Дать Чаттерису по физиономии.

– Не вижу, как это может помочь.

– Да нет, помочь-то это не поможет, – сказал Фред и добавил, словно подводя итог:

– Вот и все!

Потом, важно расправив складки своего одеяла и снова сунув в зубы огромную давно погасшую трубку, он пошел своей дорогой. Угол одеяла тащился за ним по полу. Некоторое время из холла доносилось шлепанье босых ног, которое стихло, когда он стал подниматься по устланной ковром лестнице.

– Фред! – позвал Мелвил, двинувшись в сторону двери: ему вдруг пришло в голову, что надо бы выяснить побольше подробностей.

Но Фреда уже не было видно.

Вместо Фреда появилась миссис Бантинг. На лице ее были заметны следы недавних переживаний.

– Это я дала вам телеграмму, – сказала она. – Мы в крайне трудном положении.

– Мисс Уотерс, насколько я понимаю…

– Она уехала.

Миссис Вантинг двинулась было к звонку, но остановилась.

– Обед подадут, как обычно, – сказала она – Вам надо подкрепиться.

Она направилась к нему, в отчаянии заламывая руки.

– Вы не можете себе представить, – сказала она. – Бедное дитя!

– Вы должны мне все рассказать, – сказал Мелвил.

– Просто не знаю, что делать. Куда мне кинуться. – Она подошла ближе и воскликнула:

– Что бы я ни делала, мистер Мелвил, я старалась, чтобы было как лучше! Я видела – что-то неладно. Я понимала, что меня обманули, и терпела, сколько могла. Но в конце концов я должна была высказаться.

С помощью наводящих вопросов и выжидательных пауз моему троюродному брату удалось выяснить кое-какие подробности.

– И все считают, что виновата я, – закончила она. – Все до единого.

– В таких делах все считают, что виноват тот, кто пытается хоть что-то сделать, – сказал Мелвил. – Не обращайте внимания.

– Постараюсь, – мужественно ответила она. – Вы же понимаете, мистер Мелвил… Он слегка дотронулся до ее плеча.

– Да, – сказал он весьма внушительно, и я думаю, что миссис Бантинг сразу стало легче.

– Мы все надеемся на вас, – сказала она. – Не знаю, что бы я без вас делала.

– Правильно, – сказал Мелвил. – Как же обстоят дела? Что я должен предпринять?

– Отправиться к нему, – сказала миссис Бантинг, – и все уладить.

– Но представьте себе… – начал Мелвил с сомнением в голосе.

– Отправиться к ней. Заставить ее понять, что означало бы это для него и для всех нас.

Он попытался получить более определенные инструкции.

– Не создавайте лишних трудностей, – взмолилась миссис Бантинг. – Подумайте об этой несчастной девушке, что сейчас сидит наверху. Подумайте обо всех нас.

– Я думаю… – сказал Мелвил, думая о Чаттерисе и уныло глядя в окно. – Насколько я знаю, мистер Бантинг…

– Или вы, или никто, – перебила миссис Бантинг, не дав ему закончить фразу. – Фред слишком молод, а Рандолф… Он не дипломат. Он… он сразу начинает грубить.

– Неужели?! – воскликнул Мелвил.

– Видели бы вы его за границей. Часто… не раз мне приходилось вмешиваться. Нет, только вы. Вы так хорошо знакомы с Гарри. Он вам доверяет. Вы можете сказать ему… то, что никто другой не может.

– Да, кстати, ему известно?…

– Мы этого не знаем. Откуда мы можем знать? Мы знаем, что она вскружила ему голову, вот и все. Он там, в Фолкстоне, и она там, в Фолкстоне, и они, может быть, встречаются…

Мой троюродный брат задумался.

– Значит, вы пойдете? – спросила миссис Бантинг.

– Пойду, – сказал Мелвил. – Только не вижу, что я могу тут сделать.

И миссис Бантинг, сжимая его руку в обеих своих изящных пухлых ручках, сказала, что с самого начала не сомневалась в его готовности помочь и что до последнего вздоха будет благодарна ему за то, что он приехал сразу же, получив ее телеграмму, а потом добавила, в виде естественного продолжения сказанного, что он, наверное, проголодался и хочет обедать.

Без долгих разговоров приняв приглашение, он снова вернулся к делу.

– Вы не знаете, как он относится…

– Он написал только Эдли.

– Значит, не он был причиной всего этого кризиса?

– Нет, это Эдли. Он уехал, и что-то в его поведении заставило ее написать ему и спросить, в чем дело. Как только она получила его письмо, где говорилось, что он хочет немного отдохнуть от занятий политикой и что та жизнь, какой, по его мнению, требуют подобные занятия, его почему-то не привлекает, – она сразу поняла все.

– Все? Да, но что такое это «все»?

– Что та его завлекла.

– Мисс Уотерс?

– Да.

Мой троюродный брат погрузился в раздумье. Так вот что такое для них «все»!

– Хотел бы я знать, как он к этому относится, – сказал он наконец и последовал за миссис Бантинг обедать. В ходе трапезы, за которой они сидели наедине, с очевидностью выяснилось, каким облегчением для миссис Бантинг стало его согласие поговорить с Ваттерисом, что немало его обеспокоило. Она, по-видимому, сочла, что это снимает с нее изрядную часть ответственности, которую теперь принимает на себя Мелвил. Она вкратце изложила ему все доводы в свою защиту от тех обвинений, которые, несомненно, ей предъявлялись – и открыто, и намеками.

– Откуда я могла знать?! – воскликнула она и еще раз пересказала ему историю памятного появления Морской Дамы, добавив новые смягчающие ее вину обстоятельства. Эделин сама первой закричала: «Ее нужно спасти!» – миссис Бантинг это особо подчеркнула.

– И что еще мне оставалось делать? – спросила она.

Она говорила и говорила, а тем временем проблема, стоявшая перед моим троюродным братом, приобретала в его глазах все более серьезные размеры. Перед ним все отчетливее вырисовывалась сложность ситуации, в которой на него возлагались такие надежды. Прежде всего, было совершенно неясно, согласна ли мисс Глендауэр на возвращение своего возлюбленного без каких-либо условий; кроме того, он был уверен, что Морская Дама отнюдь не намерена отпустить его восвояси, раз уж ей удалось им завладеть. Здесь шла борьба стихий, а они вели дело так, словно это всего лишь частный случай. Ему становилось все очевиднее, что миссис Бантинг совершенно упускает из виду стихийное начало в Морской Даме, рассматривая эту историю исключительно как обычное проявление непостоянства, заурядную демонстрацию той ветрености, которая, пусть скрытая, но неискоренимая, живет в душе каждого мужчины, и что, по ее убеждению, ему достаточно будет нескольких тактичных упреков и легкого нажима, чтобы восстановить прежнюю гармонию.