Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 41 из 42



Давалос пришел в себя, и его охватил ужас, когда он понял, что смотрит в лицо смерти. Пьющий Кровь опустился на землю рядом с ним и почти любовно медленно отрезал Давалосу веки, не обращая внимания на жуткие крики испанца. Его глаза, теперь незащищенные, смотрели на немилосердно палящее солнце. Пьющий Кровь уселся в тени скалы и стал ждать смерти Давалоса. Он был глух к его мольбам, он терпеливо ждал конца.

Смерть, которую он выбрал для испанца, была жестокой, но и Давалос был не из мягких людей. Индеец знал, сколько горя принес он людям, и считая свое решение справедливым. На рассвете третьего дня, когда Давалос был чуть жив, Пьющий Кровь еще раз подошел к нему и мягко сказал:

— Нехорошо, когда человек умирает, не зная почему, Я убиваю тебя не потому, что ты убил Нолана, которого Джейсон любил как брата, но потому что ты осмелился стрелять в Джейсона, моего брата. — Если бы Давалос мог еще видеть, его охватил бы ужас, когда индеец приготовил длинный, острый, как бритва, нож. Его рука секунду лежала на гениталиях Давалоса, потом индеец просто сказал:

— За жену моего брата. — Мелькнуло лезвие, и крик агонии эхом отозвался в каньоне. Даже не оглянувшись назад, Пьющий Кровь оставил умирающего в красной луже, которая медленно расплывалась под ним, и направил свою лошадь из каньона.

Он приехал на плантацию задолго до назначенного срока — два месяца. Однажды вечером индеец остановился у большого дома и встретился на ступенях с Джейсоном. Они долго смотрели друг на друга тяжелым взглядом, наконец Пьющий Кровь сказал спокойно:

— Все сделано.

— Ты хочешь сам сказать это Кэтрин? — спросил чисто выбритый и хорошо одетый джентльмен.

— Нет. Передай ей только, что он пострадал за то, что сделал.

Джейсон задумчиво посмотрел вслед индейцу и медленно вошел в дом. Перед этим трое мужчин наслаждались послеобеденным бокалом вина. Поговорив с Пьющим Кровь, Джейсон не вернулся в общество Адама и Гая, а прошел в большую гостиную, где Кэтрин в очаровательном платье из зеленого шелка беседовала со своей матерью.

Ему нравилось смотреть на них со стороны — Кэтрин с каждым днем становилась все красивее, и Рэйчел расцвела, голубые ее глаза светились покоем и умиротворением. Улыбнувшись, он сказал обеим женщинам;

— Ничего страшного. Просто перед тем, как Кэтрин отправится спать, я хотел бы сказать ей несколько слов.

— Если это важно, можешь сказать мне сейчас.

Он покачал головой.

— Нет, позже. — И ушел.

После его ухода Кэтрин было уже не до разговора с матерью, ее мысли постоянно возвращались к Джейсону. Что он хотел сказать? Сославшись на головную боль, она рано поднялась в свою комнату.

В спальне Жанна помогла ей раздеться, и Кэтрин накинула белый кружевной халат поверх ночной сорочки. Глядя на то, как эффектно она выглядела на фоне зеленого бархатного кресла, никто бы не сказал, что с ней недавно произошло. Но внутренне она еще не оправилась, и временами ей казалось, что это вообще невозможно. В ее отношениях с Джейсоном было много боли и разочарования. Сейчас они играли роли любящих мужа и жены столь искусно, что все были одурачены. Но не Адам.

Как-то Адам заметил, как вздрогнула Кэтрин от прикосновения мужа и как Джейсон не успел скрыть своего растерянного взгляда. Адам понял, что между ними что-то не так, но в то же время он знал, что оба они любят друг друга. Что же тогда происходит?

Сидя в кресле у камина, Кэтрин думала о том же. Ее невеселые мысли прервались, когда распахнулась дверь, отделяющая ее комнату от комнаты мужа. Ей стало страшно, когда она увидела приближающегося Джейсона.

— Вернулся Пьющий Кровь, — сказал Джейсон. — Он попросил передать, что Давалоса нет и что он страдал за то, что взял тебя.

Джейсон заставил себя произнести эти слова, но после них во рту у него осталась горечь.

Пристально глядя на него, Кэтрин поняла, что весть о смерти Давалоса не принесла ей того избавления, которого она ожидала. Хотя она была рада, что он мертв. Но все равно между нею и Джейсоном оставалось слишком много преград.

Вернувшись домой, она решила забыть все, что с ней случилось, но не смогла волевым усилием сломить себя. Сейчас она смотрела на Джейсона, который не торопился уходить. Он перехватил ее взгляд, и она почувствовала, как растет в ней холодное чувство страха.



Привычным жестом Джейсон развязал галстук и бросил его на пол. Затем сбросил туфли. Он следил за ее реакцией на каждое свое движение, играя с ней, как пантера с кроликом. Вытянувшись на стуле, он протянул к огню камина длинные мускулистые ноги. Красивое его лицо над белой шелковой рубашкой казалось еще красивее. На нем все еще был изумрудный бархатный пиджак, надетый к обеду. Перед Кэтрин был обаятельный, сильный мужчина, и этот мужчина был ее мужем.

Она не могла догадаться, о чем он думает, она не доверяла его улыбке, притаившейся в уголках рта. Дальше молчать было неловко, и Кэтрин спросила:

— Как ты думаешь, Рэйчел и Гай найдут когда-нибудь решение? Мне так жаль их.

Джейсон молча любовался ею. Черные ее кудри отлично выглядели на белом кружеве халата, бархатное кресло было словно создано для ее стройной фигуры. Даже с этими тенями под глазами она была ослепительно красивой, желанной и любимой. Больше, чем всегда.

— Я не думаю, что в их ситуации возможно простое решение, — ответил он, помолчав. — О разводе по-прежнему не может быть и речи. Теперь, по крайней мере, они могут видеть друг друга и знать, что их любовь взаимна. А это так много…

Она отвела глаза и, следуя своим мыслям, спросила:

— Как ты думаешь, а они… они…

— Спят ли они вместе? — закончил он за нее. Кэтрин кивнула. Ее муж холодно продолжал:

— Я сомневаюсь! Они больше не испытывают той страсти, что в юности. Но пойми меня правильно, думаю, больше всего на свете Гай хотел бы сделать Рэйчел своею — в полном смысле этого слова. Однажды он уже чуть было не привел ее к бесчестью и, любя ее, не пойдет на новый скандал. Нет, они не спят, — закончил он, потом со значением добавил:

— Отец будет обожать Рэйчел до конца ее дней, он может предложить ей все, кроме брака. А по поводу их физического союза — тут я сильно сомневаюсь.

— Как это ужасно! — с грустью произнесла Кэтрин. — Любить кого-то и не иметь возможности что-либо сделать.

— Да? — хладнокровно спросил Джейсон. Взглянув на него и увидев ироническую нежность в его глазах, Кэтрин нервным жестом поправила на себе халат. Джейсон встал, сбросил с себя пиджак, потом начал расстегивать перламутровые пуговицы на рубашке.

— Знаешь, Кэтрин, пора что-то делать с нашей отчужденностью, — сказал он как можно мягче. — Я люблю тебя, и ты моя жена. Нельзя жить так дальше. Я не верю тому, что ты сказала тогда в хижине. Разве ты ненавидишь меня? Глаза выдают тебя — неужели ты думаешь, что я этого не замечаю?

Кэтрин подняла глаза, но, встретив его ласковый взгляд, тут же опустила их.

— Кэтрин, я люблю тебя. Поверь мне и позволь помочь тебе. Вместе мы преодолеем все трудности на нашем пути.

Она снова посмотрела на мужа. Черные волосы у него на груди вызвали воспоминания, которые ей лучше бы забыть. Не в силах вынести этой игры в кошки-мышки, она внезапно встала, спряталась за кресло и умоляющим тоном сказал»:

— Я еще не готова к такой встрече, Джейсон. Пожалуйста, уйди. Только не сегодня вечером.

Он медленно покачал головой, и рубашка присоединилась к пиджаку.

— Ты никогда не будешь готова. С каждым днем то, что случилось, представляется тебе все более ужасным. Пойми меня правильно — это уже случилось, и теперь это уже прошло! Исправить ничего нельзя, как бы отчаянно мы этого ни желали. Я думаю, мы должны похоронить то, что он сделал, вместе с ним.

Ее глаза были широко открыты, во рту пересохло, она избегала смотреть на полуодетого мужчину, стоявшего перед ней. Он сделал к ней шаг, но она с криком отлетела в другой конец комнаты. Схватив за руку, Джейсон притянул ее к себе. Она страдала в его объятиях, но он только провел губами по пышным душистый локонам.