Билби

— Как легко утешается юность! — сказала пять минут спустя неприметная леди. — Поглядеть сейчас на мальчика, так и в голову не придет, что он видел горе.

— А теперь лезь на козлы, — сказала леди, которая была у них за старшую. — Мы пройдем полем, а потом присоединимся к вам. Уильям, ты понял, где нас ждать?

Она подошла ближе и прокричала:

— Ты понял, Уильям?

Уильям как-то загадочно кивнул.

— Чай, не пень, — буркнул он.

Женщины удалились.

На прощание актриса ласково бросила мальчику:

— Не горюй, все будет хорошо. Дик.

Он уселся на козлах и после всего, что было, старался сохранить вид Дика-сиротки.

«Знаком ли вам запах вересковых полей? Жили вы когда-нибудь кочевой жизнью? Случалось ли вам во время странствий заводить разговор с цыганами в овеваемых ветрами вересковых пустошах дома и на чужбине? Случалось ли вам бродить широкими большаками, а на закате раскидывать палатку у быстрого ручья и готовить себе ужин при свете звезд на костре из сосновых веток? Ведом ли вам крепкий, без сновидений, сон бродяги, который в ладу с самим собой и со всей вселенной?»

Кто из нас ответит утвердительно на эти вопросы Клуба любителей туризма?

Между тем каждый год зов дорог и обаяние книг Борроу[6] выманивает на лоно природы из благоустроенного, но сложного мира цивилизации какое-то число фантазеров, и они живут в палатках, и разъезжают в фургонах, и порой возятся с хитроумными приспособлениями для готовки на свежем воздухе. В такое путешествие надо пускаться с большими надеждами и запасом душевной бодрости. Это испытание дружбы, которое выдержит не всякий, и в целом — большое удовольствие. Жизнь на вольном воздухе по большей части сводится к мытью посуды и беспокойным поискам места, где вам позволят разбить лагерь. Вы узнаете, как богат и обилен наш мир зеваками и как легко обойтись без многих вещей, которые продаются в бакалейных лавках…

Радость подобного бытия — в его отрешенности. Утро, светит солнышко, и вы можете ехать, куда вздумается, по тенистой дороге. У вас есть все что нужно. Ваш фургон поскрипывает рядом с вами. Вы живете не в гостиницах, не в домах; у вас свой кров, своя община, вы — государство в государстве. В любую минуту можно свернуть на поросшую травой обочину и объявить: «Вот мой дом, покуда не сгонит здешний владелец!» В любое время — если только вам удастся сыскать Уильяма и он не заупрямится — вы впряжете лошадей и двинетесь дальше. Перед вами весь мир. Вы вкушаете безмятежность улитки.

Вдобавок ко всем этим утехам у двух из трех кочевниц были свои, особые радости. Они обожали Мадлен Филипс. Она не только была на редкость хороша и обаятельна, но и славилась этим; она обладала самой неотразимой в глазах женщин прелестью — очарованием успеха. Теперь подруги завладели ею. Их пример опровергал старую теорию, будто женщины не умеют дружить и им не о чем разговаривать. У каждой была в запасе куча милых и остроумных рассказов, а когда они не болтали, то что-нибудь пели. К тому же они отдыхали от «своих мужчин». Они прекрасно без них обходились. Доктор Баулс, супруг леди в войлочной шляпе, пребывал в Ирландии, а мистер Гидж, повелитель неприметной леди, играл в гольф в Сэндуиче. А Мадлен Филипс, разумеется, была только рада вырваться из толпы обожателей, которые вечно вокруг нее увивались…

И все же на четвертый день каждая стала подумывать, что не худо бы завести какого-нибудь помощника, особенно для мытья посуды, но предпочитала молчать, и тема эта ощутимо притаилась где-то за их милыми и веселыми разговорами, подобно молчаливой черной реке, катящей свои воды под ажурным мостом. При всей их беззаботной веселости у каждой было странное чувство, будто другие не очень внимательно ее слушают и половина ее стараний пропадает даром. Мадлен теперь реже улыбалась; по временам она была почти безучастна, и Джуди приберегала чуть не все свои шутки и остроты к тому времени, когда они проезжали через деревни. Миссис Гидж была, по-видимому, менее чувствительна. Она затеяла написать об их странствиях книгу, в которой живо и увлекательно, со спокойным юмором и изяществом будут рассказаны их веселые приключения. Мужчины ее книжку прочтут. Эта мечта поддерживала тень улыбки на ее устах.

Уильям был плохим слушателем. Он прикидывался глухим и не поднимал глаз. Ничего не желал видеть. Казалось, он нарочно не смотрит по сторонам, точно боится что-нибудь заметить, — так мужчины в церкви бормочут молитву себе в шляпу. Впрочем, однажды Джуди Баулс уловила фразу-другую из его монолога.

— Кучка бабенок, — бормотал Уильям себе под нос. — Трясогузки распроклятые!.. Чтоб им провалиться! Так вот и скажу: чтоб вам провалиться!

Разумеется, сказать он ничего не сказал, но все это и так по нему было видно…

Теперь вам становится понятнее, каким приобретением для этой компании оказался юный Билби. Он не только всячески трудился по хозяйству, рьяно и поначалу тщательно мыл посуду, с охотой чистил обувь, безотказно все скоблил и прибирал, но вдобавок был их пажом и рыцарем. Он явно считал, что лучше этого фургона нет ничего на свете, а его владелицы — замечательные женщины. Его живые глаза следили за ними с беспредельным восторгом и интересом; он выжидательно настораживался, стоило Джуди открыть рот, и спешил услужить миссис Гидж. Он не скрывал своих чувств к Мадлен. Едва она обращалась к нему, у него перехватывало дух, он краснел и смущался…

Бредя полем, они говорили, что мальчик — на редкость удачная находка. Как хорошо, что родные так легко его отпустили! Джуди объявила, что на мальчишек зло клевещут: поглядите, как он услужлив! Миссис Гидж заметила, что в рожице Билби есть что-то от эльфа, а Мадлен улыбнулась, вспомнив его милое простодушие. Она прекрасно понимала, что он готов умереть за нее…

Пока дамы не отошли на почтенное расстояние, Уильям молчал. Затем он сплюнул и заговорил с непонятной злобой.

— И угораздило же меня к ним наняться! — пробурчал Уильям и тут же добавил яростно и громко: — А ну пошла, несчастная!..

Заслышав это, белая лошадь начала судорожно и беспорядочно перебирать ногами, фургон поднатужился и тронулся с места — так Билби пустился в странствие.

Сперва Уильям молчал, и Билби почти совсем забыл о нем. Глаза мальчика сияли восторгом — то-то повезло!..

— Одно ладно, — заговорил Уильям, — смекалки у них недостает запирать… ну разное там.

Тут Билби вспомнил, что он не один.

Лицо старика было из тех, на которых вы прежде всего видите одиноко торчащий самонадеянный нос. Он подавляет и заслоняет остальные черты. Вы замечаете их потом. Глаза у Уильяма были маленькие, один больше другого, рот — явно беззубый, губы тонкие, морщинистые, причем верхняя прикрывала нижнюю, наводя на мысль о слабоволии и алчности. Разговаривая, он слюняво пришлепывал губами.

— Все там, — сказал он, — сзади.

— Я туда лазил, — прибавил он доверительно, — порылся в их тряпье.

— У них там есть конфеты, — сказал он, причмокивая, — шоколадные!.. Ох, и вкусно!

— И чего только нет.

Казалось, он разговаривал сам с собой.

— А долго нам еще ехать до того места? — спросил Билби.

Тут Уильям опять прикинулся, что не слышит.

Он был занят другими мыслями. Он придвинулся к Билби и заглянул ему в лицо хитрым глазом.

— Сейчас мы с тобой полакомимся шоколадцем, — сказал он, глотая слюну.

Он ткнул пальцем в дверку за спиной.

— Полезай-ка туда, — сказал Уильям, подбадривая мальчика кивком; его беззубый рот весь сморщился и перекосился.

Билби покачал головой.

— Он там в ящичке, у нее под постелью.

Билби еще решительней покачал головой.

— Лезь, говорю, — настаивал Уильям.

— Не полезу, — ответил Билби.

— Говорят тебе: там шоколад, — не унимался Уильям и жадно облизнулся.

6

Борроу, Георг (1803—1881) — английский писатель и путешественник