Страница 542 из 573
Во втором эшелоне, в помощниках Жданову, в резерве, так сказать, виделся Сталину человек не очень известный в стране, но имевший крепкую деловую хватку, организаторские способности, к тому же давно и прочно сработавшийся с Андреем Александровичем Ждановым, — это Алексей Александрович Кузнецов, с 1938 года второй секретарь Ленинградского обкома и горкома партии, после войны, после отзыва Жданова в Москву, ставший в Питере первым, к тому же секретарь ЦК ВКП(б) и член ЦК ВКП(б). Такая вот связка.
На посту высшего хозяйственного руководителя — председателем Совета Министров — Иосиф Виссарионович хотел бы видеть уже знакомого читателям Николая Алексеевича Вознесенского, председателя Госплана СССР, члена Политбюро ЦК ВКП(б) и прочая, и прочая… Всю войну занимался он вопросами производства вооружения и боеприпасов, в чем весьма преуспел при наших-то скромных возможностях. Затем — восстановление народного хозяйства, разрушенного войной, возрождение городов, заводов и фабрик. Вознесенскому, в частности, обязаны мы тем, что за очень короткий срок, за каких-то пять лет, не влезая в кабалу к иностранцам, промышленность наша поднялась на довоенный уровень — рост почти сказочный. Укрепила положение Вознесенского, как практика, так и теоретика, его книга "Военная экономика СССР в период Отечественной войны", вышедшая в 1947 году. Ее изучали. Сталин перечитал несколько раз. С основными положениями был согласен, однако ворчал: не преувеличивает ли автор свою роль, не слишком ли много берет на себя?! Ничего хорошего это не предвещало, при неблагоприятных условиях могло сыграть (и сыграло!) против нашего главного экономиста.
Вот, собственно, вершина той пирамиды, на которую хотел бы опереться стареющий Сталин. И чем явственнее сие проявлялось, тем больше возрастало у определенных групп стремление подточить, разрушить, уничтожить всю эту пирамиду и особенно ее верхушку. Две основные силы были заинтересованы в этом. Империализм с его американо-сионистскими монополиями и те, кто давно уже стремился к укреплению своих позиций внутри страны, к самой высокой власти в стране: группа государственных и партийных деятелей, во главе которой стояли Берия и Каганович, то есть группа, выросшая из пресловутого «триумвирата», разрушенного, по не добитого Сталиным. Подпитывалась эта группа духом и идеями троцкизма, продолжавшими существовать и испускать ядовитую антирусскую, антисоциалистическую отраву.
Интересы двух сил, зарубежных и внутренних, направленные против нашего Великого государства и против Сталина лично, — эти интересы объективно совпадали. Круши гиганта и господствуй на его обломках. Не случайно после смерти Сталина, после короткого правления Берии, его, Лаврентия Павловича, назовут "агентом империализма". Не совсем так, но особого преувеличения нет. Берию в прямые агенты не завербовывали, денег за службу Англии или, скажем, Израилю он не получал, но фактически во многом был согласен с замыслами и действиями наших зарубежных врагов, в чем-то содействовал им и пользовался поддержкой с их стороны. Такое совпадение интересов извне и внутри усиливало наших недругов, обогащая и разнообразя арсенал борьбы против Сталина и его сторонников, в конечном счете против нашего государства и народа. Это следует понимать.
Знал ли Иосиф Виссарионович о планах группы Берии — Кагановича, о ее стремлении захватить власть, как только «хозяин» проявит слабость? Безусловно, знал. Тогда почему же не принял решительных мер? Ответить на этот вопрос не так-то просто, слишком много факторов воздействовало тогда на Иосифа Виссарионовича. Сам великий мастер борьбы за власть и за ее удержание, Сталин прекрасно понимал, что избежать интриг вокруг трона стареющего вождя невозможно. Не одни, так другие будут бороться. Пусть уж грызутся те, кого он знает, с чьими методами и способами знаком. Тем более Каганович, Берия, Маленков, Хрущев достаточно практичны, чтобы не выступить открыто против Сталина при его жизни — их мало кто поддержит. Драка за место на Олимпе и вокруг него обострится, когда трон опустеет. Ну и пусть пока интригуют, пусть тратят силы и выявляют себя — время терпит. Убрать со сцены игрунов, перемешать колоду карт — это, пожалуй, себе дороже. Останешься без опытных помощников, которые умеют проводить в жизнь идеи, устремления «хозяина». Ни к чему большой скандал в крепком и дружном на первый взгляд семействе: пошатнется авторитет партии, авторитет власти не только в глазах своего народа, но и за рубежом, возникнут ненужные сомнения.
Главным же, думаю, была полная уверенность Сталина в том, что он в любой момент может пресечь все интриги. Власть его в стране была практически безгранична, он имел опору во всех слоях населения, особенно среди рабочих. Позаботился и о том, чтобы по вековому опыту царей-самодержцев создать прочный каркас, пронизывающий все государство, выполнявший такие же функции, какие при царе выполняло дворянство. Это новый многочисленный после войны офицерский корпус. Отобранные, надежно воспитанные люди. Выходцы из народа, прочно связанные с народом и влияющие на него, офицеры различных родов войск и служб превратились к тому же в хорошо обеспеченную касту с перспективой роста, с пожизненными привилегиями, с которыми, естественно, не хотели расставаться. Приличное денежное содержание, одежда, пайки. После увольнения пенсия, право на участок земли — иногда, в зависимости от звания, очень большой. И ведь заслужили: не жалко для героев-победителей, спасших страну и мир.
Новое "военное дворянство" готово было в любой момент выступить на защиту той власти, которая щедро обеспечивала эту прослойку, тем паче на защиту вождя и полководца генералиссимуса Сталина, способна была смести любых его противников. "Стоит нам только пошевелить пальцем, — говорил он, — и все хитроумное сооружение рухнет, раздавит своей же тяжестью Лаврентия и его клевретов…" До какого-то срока это было действительно так. Однако мне начинало казаться, что Иосиф Виссарионович все же недооценивает своих противников, их возможностей, их коварства. Они настойчиво шли к своей цели (взять власть после Сталина), последовательно устраняя тех, кто мешал им или мог помешать. Вспомним хотя бы о том, как боролись они с маршалом Жуковым, с адмиралом Кузнецовым.
Камнем преткновения на пути Кагановича — Берии был, безусловно, Жданов. Ну, кто таков Берия? Вроде бы теневой правитель, в руках его большие силы: внутренние войска, вся карательная система, секретная наука и промышленность, в том числе и новейшая, атомно-ракетная. Но все это под покровом строжайшей тайны мало кому известно. Для страны, для подавляющего большинства людей Берия — ирод, который в тюрьмы сажает и в ссылку отправляет: наказание Господне, коим впору детишек пугать. А Жданов — живая легенда, защитник Ленинграда, герой войны. Теперь он главный идеолог партии, возглавляет борьбу с низкопоклонством и космополитизмом. Известность — шире некуда. К тому же, напоминаю, особая опасность для Берии заключалась в стремлении Иосифа Виссарионовича соединить свою дочь с сыном Жданова, передать этой паре бразды правления, освященные сталинским авторитетом. Ну, с ними еще будет время управиться, а вот с самим Ждановым пора было кончать.
В середине 1948 года Андрея Александровича Жданова не стало. Поползли слухи о том, что он либо отравлен, либо «залечен» врачами, что это месть иудеев убежденному антисионисту, организовавшему разгром космополитов в Ленинграде. Но как мог Иосиф Виссарионович упрекнуть Берию за смерть своего друга и последователя? Лишь в общих чертах: недоглядел, не уберег. "Сколько бездельников у тебя, Лаврентий! Куда смотрят! У нас лучшие люди гибнут, а они зря народный хлеб жрут!" Впрочем, Берия нашел возможность успокоить Сталина, убедив его в том, что Андрея Александровича постигла естественная кончина. Не выдержал организм, подорванный трудностями блокады.
Жданов умер, однако осталась выросшая под его крылом группа сравнительно молодых, но уже достаточно опытных и авторитетных деятелей. Новая команда, способная в любое время занять важнейшие политико-хозяйственные вершины в стране, и не только занять, но и успешно работать. Это прежде всего Алексей Александрович Кузнецов, сменивший Жданова ни посту первого секретаря Ленинградского обкома и горкома партии, а затем ставший одним из секретарей ЦК ВКП(б) и членом Центрального Комитета. Готовый руководитель партии во всесоюзном масштабе. Человек, особо неприятный для Лаврентия Павловича, так как с 1946 года, являясь секретарем ЦК по кадрам, контролировал органы безопасности, слишком подробно осведомлен был об оттенках работы Берии и Абакумова.