Тайный советник вождя

А еще вот что. Сталин знал, что перед каждым серьезным мероприятием, к которому имел отношение Берия, в его ведомстве заранее составлялся список лиц, которых можно привлечь к ответственности в случае неудачи. Вот свершившийся факт — вот виновники. А дело-то в Капустином Яре было сложное, на полигоне всякое могло произойти, Иосиф Виссарионович не желал терять ни одного из немногих наших специалистов по ракетам, за исключением разве что сознательных вредителей. Но вредительство представлялось маловероятным. Ракетчиков проверяли и перепроверяли, каждый их шаг был под контролем. Посему Иосиф Виссарионович счел необходимым особо предупредить меня:

— Мы в самом начале трудного пути. Очень нужны кадры. Посмотрите, пожалуйста, чтобы Берия не перегнул палку, чтобы обошлись без потерь.

Это указание я и счел для себя главным. Уже одно мое присутствие охлаждало всегдашнее стремление Лаврентия Павловича обрести "козлов отпущения" и свалить на них недостатки. Тут я мог принести пользу. А в смысле техники — где уж угнаться за специалистами.

Что мне было известно о ракетах дальнего действия? Попытки создать их велись еще до войны в нескольких странах, в том числе и у нас. Мы продвигались успешнее некоторых других государств. Однако всех опередили дотошные немецкие инженеры. К 1942 году они разработали и освоили баллистическую ракету ФАУ-2 (техническое название А-4). Дальность полета 275 километров с боевым зарядом в одну тонну. Грозное достижение. В Тюрингии, возле города Нордхаузен, руками пленных построили большой подземный завод «Миттельверк», способный выпускать до 20 ракет в сутки. Всего же немцам удалось изготовить около 6000 ФАУ-2 и примерно половину использовать при ведении боевых действий, главным образом для ударов по Англии.

Вообще говоря, занять Нордхаузен должны были наши войска. Но американцы, располагавшие сведениями о подземном заводе, опередили нас и основательно «похозяйничали» в «Миттельверке». Уходя по требованию советского командования за демаркационную линию, они увезли с собой серийные и опытные ракеты, оборудование, приборы, основную техническую документацию. И более 500 специалистов вместе с ведущим изобретателем и конструктором фон Брауном. Все это помогло американцам быстро выйти на первое место по ракетостроению. Нам же досталось лишь то, что янки не смогли вывезти, но взорвали или испортили. Наши специалисты, прибывшие в район «Миттельверка», буквально по крохам собрали уцелевшие детали, восстановили, а вернее, воссоздали основные узлы ФАУ-2, аппаратуру наземного управления, многие технические документы. Заложили основу для создания наших собственных баллистических ракет типа Р-1 и дальнейших модификаций.

"Вооруженный" такими знаниями, в октябре 1947 года я впервые увидел на полигоне Капустина Яра три стендовых (огневых) испытания, а затем несколько фактических запусков советских ракет, тогда еще имевших нечто общее с ракетами ФАУ-2 (А-4). Но много уже и нашего было в них. А всего лишь через год взлетят в небо образцы ракет полностью нашего производства.

Запомнились не столько фактические запуски, сколько самый первый стендовый «экзамен». Не только потому, что решался главный вопрос получится или не получится, важный для всех, кто имел отношение к этому делу, особенно для руководителей испытаний, собравшихся в бункере, но еще из-за одной существенной, чисто человеческой подробности. Сергей Павлович Королев дал команду. Двигатель ракеты, закрепленной на мощном стенде, запустился: это уже был успех, и все облегченно вздохнули. А двигатель разбушевался: гул его перерос в грохот, из сопла рвалось пламя. Сразу вспыхнули доски опалубки, ближайшие кусты и деревья. Реактивная струя выбивала из отражательного «зеркала» куски бетона. Стенд дрожал. Силища такая, что казалось, разнесет все вокруг. Королев замер, как завороженный, не в силах отвести взгляд от невиданной захватывающей картины. Она так увлекла его, что он пропустил какой-то срок, какие-то секунды. Мне показалось, что стенд не выдержит. Но в этот момент оператор крикнул:

— Разрешите выключить двигатель!

— Да! Выключай! — спохватился Королев и, вытирая платком лоб, пояснил: — Залюбовался.

У поэта Роберта Рождественского есть стихотворение о молоденьком лейтенанте, которому надо было поднять в атаку своих людей, самому встать и шагнуть навстречу вражескому огню. Ох, как это непросто!.. И там слова: на тебя издалека смотрит Гагарин, ты не поднимешься — он не взлетит… И еще. Встал лейтенант и наткнулся на пулю, на пулю твердую, как стена… Все мы, кто творил нашу победу на фронте и в тылу, погибшие и уцелевшие, все мы были потом там, где вознеслись в небо первые наши ракеты. Все мы были затем с нашим русским парнем, проложившим человечеству дорогу в космос. Все связано неразрывно.

В тот день, когда состоялся первый фактический запуск баллистической ракеты, Сергею Павловичу Королеву доложили: полет прошел успешно, ракета приземлилась в степи, в заданном районе. И тогда Королев или кто-то из его окружения произнес вещую фразу, которую повторяют, варьируя, до сих пор; "Она приземлилась не в степи, а в другой эпохе". На это, кстати, обратил внимание Иосиф Виссарионович, когда я рассказывал ему о своих впечатлениях и выводах.

— Эпоха — это если заглядывать далеко, — удовлетворенно промолвил он. А что на сегодня, на завтра? Помните, как после гражданской грозил нам Чемберлен? Ультиматумы предъявлял. Как тогда могли ответить ему наши рабочие и крестьяне? Только символически. Лозунгами и речами на демонстрациях и митингах. С большими кукишами на плакатах. На, мол, выкуси… А ракеты — не просто символ. Это вполне реальный и весомый кукиш создателям "плана Маршалла" и всем другим, кто стремится к новой войне.

— Удар по "Холодной котлете", — пошутил я.

— Можно и так, — засмеялся Сталин.

4

Государственный секретарь США генерал Маршалл с соратниками и сам американский президент Трумэн — люди практичные. Они довольно быстро осознали, что все попытки навязать Москве свои планы, свои замыслы, поставить Советский Союз в зависимость от Соединенных Штагов сначала экономически, а затем политически — все это обречено на провал. Какая уж там «зависимость», когда за три-четыре года, оправившись от послевоенного неурожая, Россия почти полностью восстановила свою промышленность, подняла из руин Ленинград, Сталинград, Минск, Киев, Севастополь и многие другие города. В конце 1947 года Советский Союз первым в Европе отменил у себя карточную систему. Или вот бензин. Цена его (показатель благополучия для Запада) была у нас очень мала — 6 копеек за литр. Это же ведь общенародное достояние, бензин-то, как вода или уголь, почти бесплатный подарок природы. Если, конечно, без накруток для хищных капиталистов, для грабителей-спекулянтов. Заплатили добытчикам и переработчикам, взяли небольшой налог в пользу государства — вот и вся цена. Пользуйтесь, кому надо, этого добра у нас много. И никаких козырей для идеологов экономико-политической экспансии. Уяснив это и натолкнувшись на волю Сталина, твердо проводившего свою линию, новые претенденты на мировое господство принялись менять стратегию и тактику, переходя от экономического и дипломатического к откровенно силовому давлению. Опираясь на то, что у американцев уже есть атомные бомбы и средства их доставки на большое расстояние, а у русских еще нет… Пока нет.

Новый сценарий, разработанный вместо "плана Маршалла", был гораздо агрессивней и, на наш взгляд, примитивней пресловутого замысла "Холодной котлеты". Ставка делалась на ускоренное развитие военного блока НАТО, на восстановление как в Европе, так и в Азии традиционного баланса сил, мощных противовесов России. С преимуществом над ней. Ну, Восток подождет. Прежде всего — поднять экономический и военный потенциал Германии, как единственной страны, способной самостоятельно противостоять России на евразийском материке. Для этой цели богатые янки готовы были озолотить немцев, дать им не только деньги, а и новейшую технику, быстро развить и промышленность, и науку. Но как поднимать и развивать, если страна по договору между бывшими союзниками от 12 сентября 1944 годы раздроблена на четыре оккупационные зоны, а Берлин, находящийся в советской оккупационной зоне, объявлен особым районом, который тоже разделен на четыре сектора: русский, американский, английский и французский. Нет ни территориального, ни правового единства, куда же американцам средства-то направлять для создания плацдарма против Советского Союза, для возведения "железного занавеса" между Россией и странами, впрягшимися под нажимом Вашингтона в натовскую колесницу?! Тупик? Для кого угодно, только не для американцев. Они поступили в своей обычной наглой манере: плюнув на все договоры и договоренности, на международный этикет, в одностороннем порядке отбросили все, что могло мешать их новым замыслам.