Тайный советник вождя

Потребовался генерал на должность коменданта освобожденной от гитлеровцев венгерской столицы. Когда спросили Малиновского, тот сразу и даже с некоторой поспешностью назвал фамилию. И тепло распростился с давним знакомым, пожелав ему больших успехов на новом посту. Сам же Замерцев радости не проявил, понимая, что перемещается из знакомой сферы в иную: в военно-административную, в военно-дипломатическую, и, значит, с командирской карьерой покончено. Трудно, однако, угадать, на каком поприще человек окажется к месту, где раскроется весь его потенциал. Город Будапешт стал для Замерцева высшей точкой его взлета, там проявились его организационно-хозяйственные возможности, его умение общаться с простыми людьми. Как-то сразу комендант расположил к себе жителей столицы, они поверили в него, потянулись к нему. Полезным оказался, вероятно, этакий жизненный, бытовой практицизм Ивана Терентьевича.

К концу войны в Будапеште скопилось большое количество фашистских прислужников, чиновников и полицаев, да и просто всякой уголовщины, спекулянтов и торгашей, бежавших сюда от Красной Армии из Польши, с Западной Украины, из Румынии и Болгарии. Осели в окруженном нами городе. После длительных боев в полуразрушенном Будапеште осталось много гитлеровцев, раненых и здоровых, укрывшихся в подвалах, на чердаках, в квартирах. Вся эта орава добывала еду, курево, одежду и все прочее с помощью оружия, выползая по ночам из своих щелей и терроризируя мирных жителей. Массовыми были грабежи, убийства, насилия. Советская комендатура не имела достаточно сил, чтобы навести порядок. Не поставишь же патрули на всех улицах, на всех перекрестках огромного, к тому же неосвещенного города, не возьмешь под охрану каждый дом, мрачные руины.

Генерал-майор Замерцев собрал в своем кабинете комендантов всех десяти городских районов Будапешта и их помощников. Обсуждали, что предпринять для помощи жителям. Иван Терентьевич помалкивал, щурился, мозговал. Потом предложил: "Пусть они орут". — "Кто?" — не поняли генерала. "Жители пусть орут". — "Как?" — "Громко. Во всю глотку. Стоят у окон, смотрят, где бандиты, и зовут патрулей".

На удивление полезным оказалось элементарное вроде бы предложение коменданта, доведенное до всего населения венгерской столицы. Представьте: ночь, темнота, настороженная тишина. Вдруг кто-то взывает о помощи, у кого-то ломают дверь или просто на пустой улице появились подозрительные фигуры. Человек, осознавший опасность, начинает кричать возле окна, хотя бы возле открытой форточки: "Пат-руль! Пат-руль!" Вскакивают соседи. Все скандируют этот призыв. Дом гремит. Бандиты бросаются в бегство, но их видят из соседних домов, сотни глаз из сотен темных окон. Грабители устремляются в проходные дворы, в переулки, по окна-то есть везде и повсюду, сменяя умолкнувший дом, звучит призыв следующего: "Пат-руль! Пат-руль!" И обязательно подоспеют советские автоматчики.

Суток десять после того, как жители приняли к исполнению пожелание коменданта, вспыхивали по ночам многочисленные перестрелки патрулей с бандитами. Убедились преступные элементы, что от русских солдат, в полном смысле слова поддержанных гласом народным, им не спастись. Те бандиты, которые не погибли в ночных схватках, начали сдаваться или покидать город. Постепенно мир и спокойствие воцарились на улицах венгерской столицы.

Забегая вперед, скажу, что Ивану Терентьевичу удалось быстро восстановить городское хозяйство, обеспечить жителей продовольствием, водой, теплом и вообще тем, что положено. Во всем разбирался хозяйственный генерал. Его ставил в пример председатель Союзной контрольной комиссии по Венгрии маршал Ворошилов, его хвалил командующий Центральной группой войск маршал Конев, а главное — уважали и хвалили сами венгры, надолго сохранившие добрую память о нем. Не случайно же Замерцев пробыл на посту коменданта одной из европейских столиц дольше всех других наших генералов, занимавших подобные должности.

Покинув Венгрию, Иван Терентьевич обосновался в Москве, получив квартиру в казарменном городке возле площади трех вокзалов. Его фамилия прозвучит среди военных еще раз, когда с высокого кресла спихнут Н. С. Хрущева, а на трон вознесется Л. И. Брежнев. В числе тех, кто готовил эту непростую и рискованную акцию, были фронтовые приятели Замерцева: знакомый еще по Днепропетровску Н. Р. Миронов, заведовавший важнейшим отделом ЦК КПСС, маршалы К. С. Москаленко и А. А. Гречко. Лезли вверх, подставляя друг другу плечи, «тянули» своих. Генералы Юго-Западного направления, умевшие не только сносно воевать, по и активно интриговать, добились победы в политических играх. Однако это уже тема для исповеди других советников при вождях совсем иного ранга, иного калибра, нежели Сталин.

6

Итак, поздним апрельским вечером 1945 года я был внезапно вызван в Кремль. Ехал, недоумевая: зачем столь срочно понадобился Иосифу Виссарионовичу в неурочное время. По вопросу кандидатуры на пост коменданта Берлина? Об этом можно было поговорить по телефону. Скорее всего, что-то другое. А насчет комендантских дел я был спокоен, успел все обдумать, обосновать свое мнение. Исходя из согласованных со Сталиным требований: «хозяином» немецкой столицы будет один из тех командармов, которые ведут сейчас сражение за Берлин, войска которого и послужат ему опорой на ответственной должности. Берлин — это не Будапешт, где достаточно способностей генерала Замерцева; Берлин — центр Европы, средоточие военно-политических и экономических интересов всех воюющих держав. Сложностей будет много.

Кандидатуру командарма 8-й гвардейской генерала Чуйкова, как помнит читатель, мы с Иосифом Виссарионовичем отклонили: пугающе-грозным мстителем был герой Сталинграда в сознании немцев. Командующие 1-й и 2-й гвардейскими танковыми армиями генералы Катуков и Богданов тоже, на мой взгляд, не совсем соответствовали. Это люди техники, быстрых решений, стремительных напористых действий. Им даже физически трудно на месте долго сидеть, дорога зовет. Танки не для тесных городских улиц, танкистам простор нужен.

Выбор сузился. Оставались лишь три командующих общевойсковыми армиями. Генерала Перхоровича, возглавлявшего 47-ю армию, я знал как добросовестного скрупулезного исполнителя, успешно справлявшегося с обязанностями в обычных ситуациях, но несколько терявшегося при резкой смене обстановки. Случалось, пасовал перед начальством, особенно перед Жуковым. Вот и теперь, при наступлении на Берлин его армия таяла не только из-за потерь, из нее брали войска для усиления соседей, а Франц Иосифович Перхорович не мог возразить. Армия таяла. Авторитета ему не хватало. Ну и фамилия. Для наших людей все равно, белорус он или русский, поляк или еврей, но как воспримут его немцы, взращенные в духе ненависти к еврейству?! Как издевательство над ними, как унижение побежденных?!

Кто же у нас еще? Мой старый знакомец командующий 3-й ударной армией боевой генерал Кузнецов и командующий 5-й ударной армией генерал Берзарин, недавно произведший на меня весьма благоприятное впечатление… Стоп, приехали.

В кабинете Сталина находились два человека, пользовавшихся особым доверием Иосифа Виссарионовича: руководитель его личной разведки суровый молчальник Андрей Андреевич Андреев, занимавшийся одному лишь ему известной зарубежной политической агентурой, и жизнерадостный красавец — генерал Абакумов — начальник Главного управления контрразведки СМЕРШа, созданной самим Сталиным во время войны и подчинявшейся только ему, Верховному главнокомандующему. Таких деятелей сводят вместе только в особых случаях. Слова Иосифа Виссарионовича, обращенные ко мне, сразу же подтвердили это.

— Николай Алексеевич, мы тут посоветовались о высших руководителях германского рейха. О Гитлере, Гиммлере, Геринге, Геббельсе, все на «г», усмехнулся Сталин. — И о тех, кто помельче, но тоже из той кучи. Негоже, если они попадут к союзникам. Их могут использовать в разных целях, в том числе против нас. Наше право, даже наша обязанность не допустить этого, взять гитлеровскую верхушку. Живыми или мертвыми. Как поступить с ними потом видно будет. Товарищ Жуков получил необходимые указания. Но вопрос слишком сложный, чтобы доверить его только военным товарищам. Я бы даже сказал — деликатный вопрос. У маршала Жукова много забот. Поэтому мы, не ставя в известность товарища Жукова, чтобы не отвлекать его от главных дел, решили направить в Берлин особую группу, которая самостоятельно будет заниматься приближенными Гитлера, а также отбором и изъятием наиболее важных документов правительственных учреждений Германии. При помощи только органов СМЕРШа. В Берлин поедет надежный помощник товарища Абакумова. Сталин глянул в его сторону, и тот ответил весело: