Укрощение строптивых

Они же сразу все увидят! Что тогда они подумают о ней?

Можно было, конечно, заняться выщипыванием, но это так долго и так болезненно… Алена опять кинулась перерывать содержимое стола. Крем-депилятор!

Она чуть не запрыгала от радости.

Намазавшись густой маслянистой пеной, Алена горестно размышляла про себя: она уже пропустила два дня приема таблеток. А что будет с ней через неделю? Не хватало еще, чтобы у нее выросли усы и борода! Вот будет ужас-то!

Лицо сразу же приобретет тот отвратительно сизый оттенок, который так нравился Алене в мужчинах и так не нравился ей в себе самой.

Нет, она не может оставаться здесь, ей нужно немедленно в Москву. К черту оздоровительный воздух и лечебные морские купания. Ее хрупкая красота дороже всего на свете.

Немилосердно зевая, он подсел к пульту управления. Достал чистые кассеты. Задумался на секунду. Затем на коробке вывел аккуратную надпись с красивой завитушкой: «Прибытие». Сюда он запишет все самые интересные моменты вчерашнего дня: прибытие вертолета, первую встречу в холле. Там будет и истерика Нади, и явление Ларисы, и холодное высокомерие Ольги Витальевны, и ужин при свечах. Сколько их еще будет, таких кассет? Тысячи и тысячи!

От многочисленных камер, натыканных по всему дому, не укроется ни одно самое мельчайшее происшествие, ни один разговор. И все это будет прилежно фиксироваться на пленку. Позже, через несколько лет, они будут просматривать записи и со смехом вспоминать свои первые дни на острове. Они усядутся друг подле друга — компания самых лучших на свете друзей — и будут с улыбкой наблюдать на экране свои первые минуты, полные ужаса и непонимания. Непонимания собственного счастья.

Все это будет потом, будет… Через несколько часов он встал из-за своего режиссерского пульта и устало потянулся. Поставил кассету на полку.

Надписал на коробке аккуратную цифру «один». Первые сутки пребывания пленниц на острове подходили к концу.

Стараясь производить как можно меньше шума, чтобы никого не разбудить, Ольга Витальевна спустилась по красивой винтовой лестнице. В холле, где накануне вечером она слушала невразумительный монолог некоего господина, огульно обвинившего ее в краже крупной суммы денег, она нос к носу столкнулась с огненноволосой барменшей.

— Привет! — фамильярно бросила Надя. Будто они уже знакомы целую вечность!

Ольга Витальевна лишь сдержанно кивнула. Ей не хотелось вступать в переговоры с грубоватой девицей, выкрашенной в такой ядовито-оранжевый цвет, в который даже продавщица на рынке постеснялась бы краситься.

Однако барменша не была расположена молчать.

— На разведку? — по-свойски кивнула она, закуривая сигарету, от которой за версту пахло дешевкой. — Напрасно стараешься. Я уже все обошла.

Ольга Витальевна поморщилась оттого, что была вынуждена терпеть присутствие вульгарной девицы и фамильярное обращение на «ты», однако вежливо спросила:

— Что-нибудь нашли?

— А что тебя конкретно интересует? — Рыжеволосая мрачно усмехнулась. — Так, ничего интересного. То же, что и вчера. Пару раздолбанных ящиков, ну, тех, в которых нас сюда привезли, бассейн с рыбками, сад и сараюшку для хранения пляжных шезлонгов.

— Мы действительно на острове?

— Сто пятьдесят процентов! — усмехнулась девица. Очевидно, ее не слишком-то угнетала необходимость задержаться здесь на какие-то сорок-пятьдесят лет в компании абсолютно незнакомых людей.

— И нет никаких средств передвижения?

— А, ты имеешь в виду всякие там лодки, машины? — Рыжеватые брови сошлись на переносице. — Нет, ничего.

— Я посмотрю еще раз. — Ольга Витальевна решительно направилась к выходу. — Этого не может быть!

— Как хочешь! — Барменша пожала плечами и заметила, блаженно прищурясь, будто это не она вчера билась в истерике, требуя, чтобы ее выпустили отсюда:

— А пляж здесь классный! И вода в море такая теплая! Мне здесь вообще-то нравится.

Оставив без внимания последнее замечание, Ольга Витальевна отправилась искать путь к спасению. Какой-нибудь выход всегда найдется, она это знала. Безвыходных положений не бывает!

Не далее чем через полтора часа она лично убедилась, что безвыходное положения она еще не встречала.

Ближе к полудню, почувствовав голод, узницы, не сговариваясь, оказались в столовой. Их лица выглядели мрачными. Они с ужасом убедились: то, что вчера казалось бредом сумасшедшего, сегодня стало пугающей реальностью.

Разрушенный стол, на котором красовались огрызки яблок, апельсиновые шкурки, обглоданные виноградные веточки, представлял собой печальное зрелище. Скатерть была расцвечена густыми винными пятнами, а остатки пищи на тарелках покрылись сухой коркой. Над объедками кружили насекомые, привлеченные пикантным запахом.

— Какая грязь! — брезгливо передернулась Ольга Витальевна, окидывая взглядом остатки вчерашнего пиршества.

Проголодавшаяся Надя все же не удержалась. Она выложила остатки салата на единственный чистый прибор, остававшийся на столе, и поднесла ко рту вилку. И тут же, скривившись, выплюнула все на тарелку.

— Прокисло! — брезгливо проговорила она. — Надо было поставить все на ночь в холодильник.

— Неизвестно, есть ли здесь холодильник, — мрачно заметила Юля. Она плохо спала ночью и оттого выглядела бледнее обычного.

— Надо поискать! — Надя деловито застучала каблуками вниз по лестнице.

И без того мрачное настроение собравшихся еще больше усугубилось.

Неприглядная картина, открывшаяся в столовой, ясно свидетельствовала: кроме них на острове никого нет. Они здесь одни, и глупо надеяться на то, что кто-то невидимый будет за ними ухаживать точно за оранжерейными растениями.

— Ну, как спалось на новом месте? — мрачно спросила Лиза, чтобы расшевелить окружающих. Угрюмое молчание было ей ответом.

— Я обошла весь остров, — наконец мрачно отозвалась Ольга Витальевна. — Нигде ничего…

— А я обследовала дом, — в свою очередь сообщила Лиза и уныло добавила:

— Множество абсолютно пустых комнат. Ни телефона, ни намека на связь с внешним миром. Только телевизор. Я смотрела утренние новости. О нас ни слова.