Укрощение строптивых

— Ну, скажем, я догадывалась. — Лариса замялась, не желая углубляться в не выгодный ей разговор. — В общих чертах я знала, но… Вы же слышали, что обо мне в недавнем монологе речи не было.

— Да-да, там говорилось о какой-то Наташе, — заметила Юля.

— Так вот, я здесь вместо нее. Мне удалось заменить ее собой.

— Но зачем? Лариса замялась:

— Ну-у, я не могу так сразу все объяснить… Захотелось узнать, чем мой муженек занимается, проверить… Ну… И вообще… Так…

Она смутилась и замолчала, недоговаривая самого главного.

В столовой повисла тягостная тишина. Был слышен только звук неумолчного прибоя у скал.

Наконец послышался еле сдерживаемый протяжный зевок.

— Очень хочется спать, — смущенно призналась Надя, прикрывая рот ладонью. — Я бы не прочь на боковую. Утро вечера мудренее.

— Разумное предложение. — Челюсти Лизы разодрала невольная зевота.

— Но только где мы будем спать?

— Да тут полно комнат! — Юля сладко потянулась, как сытая кошка после обеда. — Я выбираю себе ту, что выходит окнами в сад..

— Да, но кто будет сторожить дом? — опасливо возразила Ольга Витальевна. — Что, если ночью на нас нападут?

— Кто? — лениво усмехнулась Лиза. — Чайки? Да здесь ни единой души!

— Строго говоря, мы этого не знаем, — парировала Ольга Витальевна.

Голова ее стала тяжелой, как будто налилась свинцом, веки мучительно слипались.

— Нападут так нападут, — вздохнула Алена. — Я лично иду спать.

После предательства Ларика мне уже ничего не страшно!

— Днем было так жарко, я горю желанием вымыться, — пробормотала Лариса. — Пожалуй, я бы рискнула окунуться в море. Интересно, здесь водятся акулы?

— Зачем море, если здесь полно роскошных ванн, и даже есть небольшой бассейн, — проговорила Юля. — Я уже присмотрела себе спальню в восточном стиле…

— Не возражаешь, если я займу соседнюю комнату? — обратилась к ней Алена. Она почувствовала неожиданную приязнь к невысокой чернявой девушке с живым взглядом темных глаз. — Вдвоем как-то веселее, мало ли что… Если с тобой что-нибудь случится, ты крикни, и я прибегу на помощь.

— Ладно, — кивнула Юля. — И вообще, давай будем подругами.

— Давай! — счастливо улыбнулась Алена. «Жизнь не так уж плоха, как может показаться на первый взгляд, — решила она, оставшись в своей комнате. — У меня уже появилась подруга».

— Спокойной ночи, — с улыбкой произнес человек наверху. — Идите спать и ничего не бойтесь… Интересно, найдет ли поставщик «Шато де Бурбон» восемьдесят третьего года, которое я выбрал по каталогу?

И он вытянул антенну телефона и принялся диктовать список предметов, необходимых для существования маленькой коммуны на острове.

Сквозь сон, вязкий и липкий, как засахарившееся вишневое варенье.

Юля услышала странный шум. Утробный гул нарастал, приближался, окутывал густой стрекочущей пеленой, и от него еще больше хотелось спать. А потом шум постепенно затих, удаляясь, и внезапно стало так покойно и хорошо, как будто из сердца вынули саднящую иголку.

— Скоро утро, скоро на работу, — подумала Юля и вновь провалилась в бессловесные глубины тягучего сна.

Небольшой маневренный вертолет, напоминавший по виду огромную пузатую птаху, завис над крышей дома, громко стрекоча, точно гигантская стрекоза, присевшая на лист лопуха возле воды.

Пилот вертолета, смуглый носатый грек по имени Тео Костаки, точно молитву прокручивал в мозгу данную ему инструкцию: как можно быстрее выбросить груз из кабины и возвращаться на базу. А если на вертолетной площадке появятся люди или будут замечены какие-нибудь посторонние предметы, он должен немедленно убраться восвояси.

Инструкция грозила летчику страшными карами за невыполнение условий. Но Тео не собирался ее нарушать. Пилот бдительно оглядел притихший сонный дом, распластавшийся внизу, точно гигантская черепаха: нет ли чего-нибудь подозрительного.

Ему нравилась его новая работа. Около месяца назад в его доме появился незнакомый хорошо одетый господин с веревочными усиками под мясистым носом и пообещал хорошие деньги.

— Это долговременный контракт, — объяснил он. — Плата за каждый полет. Но нужно подписать инструкцию о неразглашении: вы должны никогда, никому и ничего не сообщать о характере своей работы. Ни маршрут, по которому вы будете летать, ни описание груза, ни то, что вы увидите на острове, — ничего!

Ваш наниматель, предупреждаю, шутить не любит! Вы согласны с этими условиями?

Глаза незнакомца, прикрытые очками, грозно сверкнули, точно обоюдоострые кинжалы. Они были резкие и холодные, как сталь, совсем не южные, ледяные глаза…

Тео был рад этой работе. Ему так нужны были деньги! Его жена собиралась рожать четвертого ребенка, и роды обещали быть трудными, а тут еще и любовница Тео, София, недавно огорошила его известием о своей беременности. Что ему оставалось делать? Женщины кого угодно съедят с потрохами. Даже из самого крепкого мужчины они вытянут все жилы и все деньги, какие у него есть. И не важно, кто этот человек, нищий попрошайка или арабский шейх, купающийся в золоте.

— Рожай! — на радостях обнял он Софию, получив после первого полета обещанные пять зеленоватых бумажек. — Рожай, всех прокормлю!

София даже испугалась его слов. В последнее время она находилась в переменчивом, капризном настроении. Так бывает осенью, когда идущие с севера тучи сменяются нежным солнечным золотом, прорвавшимся в рваные просветы между облаками. Вот и теперь она без предупреждения зарыдала, услышав о том, что ее возлюбленный отказывается сообщать, что у него за работа.

— Ах, Тео, здесь что-то не так, — запричитала она. — Что это за работа, про которую нельзя рассказать матери своего ребенка? Что будет со мной и с твоим сыном, если тебя отправят к праотцам?

Тео грозно цыкнул на любовницу и задумчиво почесал подбородок, признавая, что София все же в чем-то права. Однако гордость и врожденное упрямство не позволили ему согласиться с женщиной.

Как ни странно, его жена была полностью солидарна со своей напарницей, о существовании которой даже не подозревала.