Отмеченный богами

— Мне было это предначертано с рождения. Думаю, из нас двоих ты, Оннел, более благороден.

— Просто у меня в Грозеродже не осталось жены. Я теряю гораздо меньше, чем ты.

— Ты можешь потерять жизнь, а это больше, чем что-либо иное. Разве не так?

— Видимо, не так, — улыбнулся Оннел, — в противном случае меня бы здесь не было.

Маллед не стал притворяться, что понял слова друга, и оба великана зашагали бок о бок к столу, за которым женщины раздавали солдатам черствый хлеб и жиденькое пиво.

— Неужели нет ни сыра, ни фруктов? — спросил Оннел. — Я, конечно, понимаю, интересоваться мясом — это уж слишком…

— Никакого сыра! — выпалила ближайшая к ним женщина. — Кончился. И пиво на исходе, так что постарайся не пролить.

— У нас осталось немного лука, — грустно заметила вторая женщина, показывая на кучку пожухлых коричневых луковичек.

— Это лучше, чем ничего, — буркнул Оннел, беря пару луковиц.

Маллед принял из рук женщины хлеб и пиво и, немного отойдя от стола, уселся рядом с Оннелом прямо на землю.

Вскоре к ним присоединился Бузиан. Левый глаз у него был прикрыт толстой коричневой повязкой.

— Маллед! — ещё издалека воскликнул он. — Я слышал, что ты явился!

Маллед широко улыбнулся — было приятно видеть знакомое лицо.

— Пережили ещё одну ночь, Бузиан? — промолвил Оннел.

— Что касается меня, то я вроде бы пережил. Если это не видение моей души, уже вознесшейся на небеса.

— Надеюсь, там у нас будут более приятные видения, — усмехнулся Оннел.

— Я тоже, — согласился Бузиан и тут же добавил:

— Но, увы, не всем нашим надеждам дано осуществиться.

Он сел рядом с земляками.

— Рад видеть тебя, Маллед. Теперь нам, возможно, удастся дожить до того часа, когда все это закончится.

— Я всего лишь один человек, — повторил свою присказку Маллед, а затем промолвил неожиданно мягко:

— Даже учитывая то, что я собой представляю, я все равно один. Боги не сотворили меня непобедимым.

— Он сражается, как очень способный новичок, — пояснил Оннел. — Не более того.

— Неужели? — сразу помрачнел Бузиан. — Это плохо.

— Да, я таков, — подтвердил Маллед.

— Если мне будет позволено высказаться откровенно…

— Валяй. Нам троим известно, кем я являюсь, — ободрил его Маллед.

— Хорошо, — кивнул Бузиан. — В таком случае ты, как Богоизбранный Заступник и Защитник Империи Домдар, должен повести нас в бой против Бредущих в нощи и против черного мага Ребири Назакри.

— Возможно, — криво усмехнулся Маллед. — Да, я — Заступник. Но я не уверен, что мое предназначение — вести вас за собой.

— Но такова традиционная роль Заступника.

— Мы живем во времена, когда места традициям не осталось. А Ребири Назакри никак нельзя назвать традиционным противником.

— Но воля богов не могла измениться…

Маллед поднятой дланью остановил приятеля.

— Бузиан, ты сейчас говоришь о вещах, о которых не имеешь никакого представления. После нашей последней встречи мне довелось поговорить с богом один на один, и мои познания в этом вопросе значительно превосходят твои.

Бузиан не знал, что ответить. Если б эти слова произнес любой другой человек, — кроме жреца, разумеется, — то Бузиан не колеблясь объявил бы такого человека сумасшедшим. Но Маллед был отмечен богами.

— Неужели ты говорил с богом?

— Да, с Баранмелем.

— Ты говорил с Баранмелем?! — У Бузиана от потрясения округлились глаза.

— Да, с ним. Это произошло на свадьбе одного моего знакомого в Зейдабаре. Он рассказал мне кое-что по просьбе Самардаса.

Бузиан был вынужден признать, что история Малледа выглядит абсолютно логично. Самардас вполне мог использовать Баранмеля в качестве посыльного.

— Значит, Самардас, — вымолвил Бузиан. — Интересно. Правда, мне кажется, тобою больше должен был интересоваться Баэл. Ведь это он оставил свой знак на тебе при рождении?

— Баэл, наверное, не очень силен как собеседник, — высказал предположение Оннел. — Он предпочитает действовать.

— Да, в этом он не промах, — подхватил Бузиан. — Последние сто ночей мы только тем и занимаемся, что действуем. Скоро наступят его дни поддерживать огонь на солнце. Может быть, он нам улыбнется и подарит победу?

Маллед посмотрел на восходящее солнце — золотой полукруг над линией горизонта.

И похолодел.

Бузиан совершенно прав. Через каких-то три дня наступит День Середины Лета, и Малледу исполнится двадцать семь лет, а Баэл окажется на вершине своего могущества.

И он на стороне Назакри.

Лорд Дузон говорил, складывается впечатление, будто враг чего-то выжидает, и вот в этот миг Малледа осенило, чего ждет враг и в какой именно день его ожидания реализуются.

Глава пятьдесят первая

— Постарайтесь поспать, — сказал Лорд Дузон, тяжело шагая к своей палатке. — Мы сможем поговорить вечером.

— Нет, милорд, — стоял на своем Маллед, следуя за офицером по пятам. — Дело чрезвычайно важное и отлагательства не терпит.

Дузон на ходу обернулся и с любопытством посмотрел на кузнеца.

Этот человек не проявлял никаких признаков усталости, в то время как все прочие от изнеможения валились с ног. Сам Дузон мечтал только об одном — рухнуть на койку и уснуть, забыв хоть ненадолго об остальном мире. Он так устал, что с трудом заставил себя поесть, несмотря на то что его желудок был столь же пуст, как душа Бредущего в нощи. У него не оставалось сил, чтобы как следует почистить одежду. Стряхнув с себя лишь запекшиеся сгустки крови, он отправился спать. Это было вполне нормально. Именно так он чувствовал себя каждое утро в течение целого сезона или даже чуть больше. Каждый, кто сражался за Империю, испытывал то же самое. Однако этот Маллед… Внешне он не отличался от других. Его руки, лицо и одежда были в грязи и крови. На теле — множество ушибов и порезов. В тунике по меньшей мере дюжина дыр. Однако глаза его оставались ясными, плечи не повисшими, спина не согбенной. И вдобавок он требует аудиенции.

— Неужели вы не устали? — спросил Лорд Дузон.

— Немного, — соврал Маллед.

— О боги! — Дузон рассмеялся, осознав недвусмысленность своего восклицания. — Ведь это, наверное, боги так устроили?

— Видимо, — ответил Маллед. — Но сейчас это не имеет значения. Милорд, мне действительно необходимо поговорить с вами.

Они уже были рядом с палаткой Дузона, которая, к счастью, оказалась одной из двадцати, не сожженных нежитью в ночной атаке. Офицер остановился у входа и обернулся к Малледу.

— Ну раз необходимо, то говорите.

Кузнец обеспокоенно огляделся по сторонам.

— Никто не слушает, — сказал Дузон, — все слишком устали. Я тоже ужасно устал, но все же постараюсь вас выслушать.

— Речь пойдет о богах.

— Неужели они снова удостоили вас беседы?

Дузон склонил голову набок, размышляя, верить ли Малледу, если тот скажет “да”. Он не сомневался, что кузнец действительно является избранником богов, но это вовсе не значит, что следует принимать на веру каждое его слово. Дузон никогда не слышал утверждений о том, что Богоизбранный Заступник не может быть лгуном или безумцем.

— Нет, — качнул головой Маллед, — новой беседы они меня не удостоили. Дело в словах Баранмеля, о которых я до этой минуты серьезно не думал.

— Вот оно что! Ну, и в чем же смысл ниспосланного вам откровения?

— Смысл в Баэле.

— Он говорил с вами о Баэле? Могущественном божестве войн и сражений, небесном патроне воинства? — с некоторой долей иронии произнес Дузон, указывая на большую красную луну в западной стороне неба. Луна была ясно видна, несмотря на то что давно наступил рассвет. — Ну, и что вы хотите сказать о Баэле?

— Приближается День Середины Лета, триада Баэла.

— Согласен. И это, как я полагаю, для нас должно быть добрым предзнаменованием, не так ли?

— Нет, милорд, это очень скверное предзнаменование. Баэл выступает на стороне врага!