В сетях аферистки

— Улыбаюсь? — смущенно переспросил он. — Я этого не заметил, я думаю… гм… об одном приключении в моем бюро.

Даже во сне он не поверил бы, что станет лгать из-за Дианы.

Мистер Колинг, известный адвокат, имел в Лондоне много друзей, в том числе среди важных чиновников австралийского посольства. Девушка рассчитывала на домашний ужин, но попала в общество знатных пожилых людей, была представлена товарищу министру колоний. Узнав, что это будущий кандидат в новый кабинет министров, она устроила так, что села рядом с ним. Диана вдруг решила во что бы то ни стало добиться титула для Гордона Сэльсбери.

Глава 8

Вернувшись домой, она нашла Гордона в кабинете. Он был задумчив и расстроен. Обычно в это время он уже спал, но на сей раз, против обыкновения, завязал с ней беседу.

— Хорошо провела время?

— Великолепно! Там были все крупнейшие чиновники колоний. Представители аристократического Лондона. Ты, конечно, опоздал на свидание… Она очень злилась?

При других обстоятельствах Гордон не ответил бы на подобный вопрос, но на сей раз смягчился.

— Я опоздал на пять минут… Дама, конечно, была…

— В плохом настроении, — закончила за него Диана. — Видишь, это была дама, я сразу поняла. Гордон, а можно мне увидеть ее?

— Не верю, чтобы она могла тебя заинтересовать, — сказал он, смеясь. — В ней слишком много духовного, интеллектуального.

Диана не почувствовала себя уязвленной.

— Единственной положительной чертой большевизма является то, что он сперва уничтожил интеллигенцию — носительницу духовности, — спокойно сказала она. — Русские народные массы устали смотреть созданные интеллигенцией пьесы и разбираться в ее философских проблемах.

— Мы говорили о книгах и о людях, — заметил Гордон. У него было прекрасное настроение. — А о чем ты беседовала с господами из посольства?

— О чем угодно, но только не о «свободе воли» и «чистом разуме». Мы говорили о торговле, о «доброкачественности» австралийского мяса, как трудно найти хорошую прислугу и о похождениях миссис Картер-Коррилис. Это действительно необыкновенная женщина: она уехала во Францию с третьим секретарем посольства. Они пробыли там всего три дня, но, как выразилась леди Пинфорд, сутки состоят из двадцати четырех часов. Некоторые женщины очень неблагоразумны, но большинство мужчин в таких случаях не отдают себе отчета. Его карьера кончена, хотя он клянется, что они совершили эту поездку ради древней гробницы, найденной на раскопках в Абвиле. Они очень интересуются археологией.

Диана сняла чулки и села у камина греть ноги. Скромный Гордон сел так, чтобы не видеть этого.

— А почему не поверить их объяснению? — задорно спросил Гордон. Секретарь посольства, интересующийся археологией, был ему симпатичен. — Почему, собственно, мужчина и женщина не могут быть связаны научными интересами?

— Посмотрим, что скажет по этому поводу судья. Мистер Картер-Коррилис возбудил дело о разводе.

— А какой мотив он указал? Взаимное расхождение в вопросах археологии?

— Не болтай глупостей, Гордон! Приличие является неписаным законом для общества, а кто не считается с ним, тот не постесняется нарушить и настоящий закон.

Гордон с изумлением посмотрел на нее: Диана была нелогична и непоследовательна.

— Но ты сама не считаешься с приличиями, живя в доме холостяка без компаньонки…

— Это другое дело, мы родственники, — быстро перебила она. — Секретарь посольства не кузен миссис Картер-Коррилис. Тут большая разница. Кроме того, всем известно, что я тебе не нравлюсь.

— Предположим, что это неправда. Но если ты так уверена, почему ты продолжаешь оставаться здесь?

— У меня определенная миссия, — решительно объявила она. Гордон не возражал. Он пожелал ей спокойной ночи и ушел спать, отложив разговор на завтра.

Во время завтрака Гордон сказал Диане:

— Я намерен поехать в Шотландию, где начался сезон охоты на куропаток. — Ему было неприятно лгать ей.

— Чем виноваты бедные птички? — спросила она, посмотрев на него с упреком.

— Ничем, просто в это время на них охотятся. У вас в Австралии ведь тоже бывают охотничьи сезоны?

— Да, но там охотятся на кенгуру, кроликов и диких кабанов. Только варвары стреляют птиц. Хорошее место ты нашел — Шотландию! Это очень далеко, и я буду беспокоиться о тебе. Я сегодня читала о железнодорожной катастрофе недалеко оттуда. Ты, по крайней мере, телеграфируешь мне по прибытии?

— Я буду телеграфировать с каждой станции, — сказал он с сарказмом, но устыдился, видя, что девушка всерьез приняла его слова.

— Я рада этому. Всегда опасаюсь, что с близкими мне людьми произойдет несчастье в дороге. Кстати, ты можешь и не телеграфировать: я сама могу запросить по телеграфу начальника станции и управляющего отеля, где ты остановишься.

Гордон вдруг понял, что попал впросак. Он сожалел, что рассказал Диане о Шотландии. Положение еще более усложнилось. Теперь нельзя было отделаться извинениями или шуточкой. Нужно было найти выход во что бы то ни стало. Гордон строил планы, но затем отбрасывал их. В сердцах он проклинал Элойзу с ее глупой затеей.

Когда Гордон вошел в гардеробную, лакей был занят приведением в порядок костюмов.

— Когда вы были в последнем отпуске, Третнер?

— В апреле, сэр!

— Вам знакома Шотландия?

— Да, я сопровождал туда своих прежних господ на сентябрьскую охоту.

— Прекрасно. Я должен по одному делу совершить поездку, которая должна остаться в тайне от всех, даже от моих друзей. У меня имеются особые причины ехать инкогнито в определенное место, но чтобы все думали, что я не поехал в другое, а именно — в Шотландию. Однако… я не хочу вас затруднять… Вы также не поймете в чем дело.

Третнер не знал, что и предположить, но первый же его вопрос попал в точку.

— Не связана ли поездка с дамой? — почтительно спросил он тихим голосом.

— Нет!

Лицо Гордона омрачилось: опять ложь!

— Чисто коммерческое дело, ничего общего с дамой не имеющее.

— Извините, сэр! — смущенно пролепетал слуга.

— Не будем говорить об этом. Дело вот в чем: мисс Форд боязлива и нервна, поэтому она просит меня телеграфировать ей с дороги время от времени.

— И вы хотите меня послать в Шотландию, чтобы я давал телеграммы? — спросил Третнер, сияя от радости.

Гордон был изумлен его дальновидностью.

— Да. Этим я избегу многих неприятностей. Если телеграммы попадут и в другие руки, то этим будет введено в заблуждение и другое лицо.

Третнер утвердительно кивнул. Он не знал, кого, собственно, подразумевал хозяин. Последний тоже никогда не видел «другого лица», но знал, о ком идет речь. Гордон стал лгать увереннее… он перестал быть щепетильным…

— Только никому ни слова, слышите?

Третнер кивнул. Никогда еще Гордон не видел такой улыбки на его лице.

— Не беспокойтесь, сэр! Я скажу, что получил отпуск, чтобы навестить в Бристоле больную тетю. Как долго это продлится?

— Примерно неделю.

Лакей побежал в людскую.

— Хозяин дал мне недельный отпуск, чтобы проведать тетку. Она опасно больна. Завтра уезжаю, — важно и с достоинством заявил он.

— Вот как? — подозрительно сказала Элеонора. — Наш господин тоже уезжает завтра. Вы, мужчины, ненадежный народ. Мы, женщины, никогда не знаем, как вы к нам относитесь…

Третнер таинственно улыбнулся: он гордился тем, что его могут заподозрить в любовных похождениях.

— Гм… Поживем — увидим, — сказал он.

— Мисс Диана тоже поедет? — спросила кухарка.

— Вы хотите знать, поедет ли она со мной или с господином? — нагло спросил Третнер. — Нет, она не едет с ним, то есть — он не едет с ней, а я его за это не упрекаю. Скажите, пожалуйста, мисс Диана Форд… тоже мне дама!

— Держите язык за зубами, грубиян, — сердито сказала Элеонора. — Не терплю, когда плохо отзываются о ней!

— Вы — женщины — все одного поля ягодки!