Шестое чувство Ридера

— Да, — коротко ответил Ридер,-я его видел. Артур Лассар испытующе уставился на Ридера, пытаясь прочесть на его лице что-либо о результатах посещения Карлина, но лицо Ридера оставалось по-прежнему безучастным.

Он пожал руку своего собеседника и удалился. Краткая беседа с лордом Селлингтоном принесла мало приятного.

— Я и не предполагал, что Гарри сознается, — сказал лорд. — Для того, чтобы Гарри сознался, нужен человек, способный нагнать на него страху, и, черт меня побери, если я этого не добьюсь. Я повидаю его сегодня же, — сказал он и закашлялся. Выпив лекарство против кашля, он продолжал: — Я повидаю его еще сегодня же, и я ему скажу, что собираюсь предпринять! До сего времени я считался с тем, что он мой родственник и наследник титула, но теперь со всем этим покончено! Все до последнего пенса я завещаю на благотворительные цели! Я полагаю, что могу надеяться прожить еще двадцать лет, но все до последнего пенса…

Он замолчал. Лорд Селлингтон никогда не умел скрывать своих чувств, а Ридер был большим знатоком людей и сразу понял, что в нем происходила сильная внутренняя борьба.

— Быть может, я и был несправедлив по отношению к нему, — сказал он. — Впрочем, мы увидим. — И движением руки он предложил сыщику удалиться.

Ридер последовал его указанию без особой охоты, потому что собирался о многом еще рассказать лорду.

Особенностью Ридера было в затруднительных случаях уединяться в своем старом кабинете на Броклей-Род.

Он просидел там за письменным столом два часа, беспрерывно разговаривая по телефону.

К восьми часам вечера он закончил переговоры, написал письмо и отослал его с рассыльным.

То, что произошло в этот вечер, легче всего установить при помощи свидетельских показаний.

Лорд Селлингтон после посещения Ридера отправился из министерства к себе домой, намереваясь переговорить со своим секретарем, затем побеседовать и с племянником.

На телефонный звонок в отель мистера Карлина последовал ответ, что его нет дома.

До девяти часов вечера лорд в обществе Лассара занимался благотворительными делами. Он работал в маленьком кабинете, расположенном рядом со спальней.

Примерно в четверть десятого прибыл Карлин, и дворецкий отвел его наверх.

Дворецкий в своих показаниях сообщил, что он слышал взволнованные голоса. Часы пробили половину десятого, и Гарри Карлин покинул дом лорда Селлингтона, а вскоре за этим лорд вызвал своего слугу и сообщил ему, что собирается лечь спать.

На следующее утро слуга, по обыкновению, вошел в половине восьмого в спальню лорда с утренним чаем.

Лорд Селлингтон лежал распростертым на полу, лицом вниз — он был мертв, и смерть, по-видимому, наступила несколько часов тому назад.

Никаких внешних следов насилия на лорде обнаружено не было, и первое впечатление создалось такое, что лорд, находившийся в преклонном возрасте, неожиданно скончался от удара.

Но целый ряд обстоятельств свидетельствовал о том, что произошло нечто необычное.

Маленький несгораемый шкаф лорда, находившийся в его спальне, был отперт, на полу валялись в беспорядке бумаги, а в камине лежал ряд бумаг, частично ставших добычею огня.

Слуга тут же уведомил полицию и врача, и с того момента дальнейшее ведение дела ушло от Ридера.

— Я боюсь, что налицо убийство, — печально покачивая головой, доложил Ридер своему шефу.

— Государственная лаборатория не сомневается в том, что налицо отравление аконитом. Одна из бумаг, найденных в камине, оказалась завещанием, по которому все имущество покойного лорда должно отойти благотворительным учреждениям.

Он замолчал.

— И что же? — спросил шеф. — Что это значит? Ридер кашлянул.

— Это значит, что лорд Селлингтон умер без завещания, если не найдется другого завещания вместо сожженного. И в этом случае все его состояние должно перейти к наследнику титула…

— Гарри Карлину? — спросил прокурор. Ридер кивнул головой.

— В камине оказались сожженными еще и другие бумаги. Так, там оказались сожженными четыре узких полоски бумаги— квитанции или вексельные бланки, сколотые булавкою. К сожалению, нам не удалось разобрать детальнее, что они собою представляли, — закончил он со вздохом.

— Вы ничего не упомянули о письме, которое было вручено лорду после того, как он удалился в спальню. Ридер задумчиво погладил подбородок.

— Нет, сэр, — ответил он.

— Это письмо было найдено?

— Я не знаю, — ответил Ридер, — мне кажется, что нет.

— Быть может, это письмо могло бы нам разъяснить, как произошло убийство?

— Возможно, — смущенно ответил Ридер.

— Я прошу извинить меня, но меня ожидает инспектор Сальтер.

И с этими словами он покинул кабинет прокурора, прежде чем его шеф успел сказать что-либо.

Инспектор Сальтер нетерпеливо ожидал Ридера в его кабинете.

Тут же, после появления Ридера, они вместе покинули здание. Автомобиль в несколько минут доставил их на Джермен-стрит. У дома их ожидало трое полицейских, и они, последовав за инспектором, вошли в дом.

На лестнице Ридер осведомился:

— Карлин вас знает?

— Ему следовало бы познакомиться со мною, — мрачно улыбнувшись, ответил инспектор. — Я сделал все, что зависело от меня, чтобы накрыть его, прежде чем ему удалось ускользнуть от нас и удрать на континент.

— Гм… Собственно говоря, мне жаль, что он знает вас…

— Почему? — осведомился инспектор, остановившись на лестнице.

— Потому что он видел, как мы подъехали на автомобиле. Я заметил его за занавеской… Он неожиданно оборвал фразу.

Издали донесся заглушенный звук выстрела. Не прошло и нескольких секунд, как инспектор вбежал в квартиру, занимаемую Карлином.

Одного взгляда на распростертую фигуру было достаточно — они пришли слишком поздно! Инспектор наклонился к мертвому.

— Мне кажется, что это лишит правительство необходимости вести еще один процесс об убийстве, — сказал он.

— Едва ли, — любезно ответил Ридер и разъяснил ему, что таилось за его словами.

Через полчаса, когда мистер Артур Лассар покинул свою контору и вышел на улицу, к нему подошел сыщик и, положив руку на его плечо, сказал:

— Вас зовут Эльтер. Я арестую вас по обвинению в убийстве.

— Все дело обстояло очень просто, — сказал Ридер, обращаясь к своему шефу. — Я хорошо знал в свое время Эльтера, и особенно врезалось мне в память то, что он совершенно не был в состоянии написать слово «возможно» без ошибки. Я вспомнил об этой особенности нашего приятеля в то мгновение, когда лорд Селлингтон предъявил мне письмо, в котором говорилось о деньгах.

Я не сомневаюсь в том, что Эльтер лично явился за пятью тысячами фунтов. В течение ряда лет он был неисправимым игроком и мне не стоило труда выяснить, что он задолжал множеству лиц весьма крупные суммы. Один из букмекеров пригрозил ему прокурором, и это вынудило его действовать.

Приведи он свою угрозу в исполнение, другу обездоленных, Артуру Лассару, пришел бы конец. А средства он извлекал из своей якобы благотворительной, а на самом деле мошеннической деятельности.

Приходится удивляться легковерию людей, желающих жертвовать на благотворительные цели и готовых довериться первому встречному мошеннику.

Много лет тому назад благодаря мне Эльтеру было суждено получить семь лет тюремного заключения. Затем я потерял его из виду, пока он не написал письмо лорду.

На его несчастье, в письме была такая фраза: «Я был бы счастлив, если бы вы сочли возмошным вручить деньги моему посланцу». По обыкновению своему, Эльтер написал «возможно» через «ш». Я побывал у него и проверил свое предположение. После этого я послал лорду Селлингтону письмо, которое было им получено ночью.

Эльтер успел у него побывать вечером и переговорить обо всем. Я думаю, что лорд высказал предположение, что лишать полностью племянника наследства, даже если он и уличен в неблаговидных поступках, не совсем целесообразно. Эльтер почувствовал, что весь его план может рухнуть, — вместе с тем его обеспокоило мое появление. И поэтому он решил в тот же вечер покончить с лордом и незаметно подсыпал акониту в склянку с лекарством, стоявшую на ночном столике лорда.