Инквизитор. Акт веры

Маргарита не знала, что и сказать. Она то считала, что весьма искусно скрылась. Теперь инквизиция предстала перед ней во всей своей силе.

– Что вам будет угодно, ваше преосвященство, – сказала она, не зная, как обращаться к дону Хуану.

– Можешь называть меня мессир, – поправил ее инквизитор. – Я хочу знать, причем во всех подробностях, каковы бы мерзки они ни были, что происходило до моего приезда в этом монастыре?

Тут дон Хуан сделал знак рукою, и стражник принес Маргарите низенький табурет, один из тех, на которые Анна любила усаживать своих гостей, а брат Бернар, выйдя из угла, поставил перед Маргаритой кубок с церковным вином.

– Благодарю вас, – пролепетала француженка, отпивая из кубка. – Я все расскажу. Я – девушка честная, мне скрывать нечего, – добавила она, глядя на инквизитора своими бесстыжими, заблестевшими от вина глазами. – В нашем монастыре всем заправляет аббатиса. Это она придумала во время молитв устраивать волнительные проповеди.

– Волнительные проповеди? – переспросил брат Бернар. – Что это за проповеди такие?

– Уж не знаю, сударь, как она это делает, – повернувшись к советнику инквизитора, сказала, часто хлопая глазами, Маргарита, которой страстно хотелось, чтобы черный всадник, называвший себя мессиром, думал о ней, как о недалекой дурочке. – Но только когда наша настоятельница говорила с алтаря, нами всеми овладевали демоны! Да, да, сударь, демоны! И мы становились будто одержимые. Что там творилось, мессир, какими гадостями мы занимались прямо в церкви! – воскликнула Маргарита, вновь повернувшись к инквизитору и отпивая из бокала вино. – Я вам и пересказать не могу.

– И все это из-за возбудительных проповедей, что читала вам аббатиса? – недоверчиво спросил брат Бернар.

– И ты тоже исполняла богохульные обряды в самом центре монастыря? – тут же задал вопрос дон Хуан.

Маргарита, которая впервые присутствовала при перекрестном допросе, не знала, на кого ей смотреть, кому отвечать. Она растерялась. Инквизитор тотчас же воспользовался замешательством послушницы.

– Ты что-то скрываешь от нас! – грозно крикнул он, наклоняясь к лицу оторопевшей Маргариты. – Говори, ведьма! Ты уже была однажды обвинена в колдовстве!

По лицу коварной помощницы аббатисы потекли горькие слезы. Ей почему-то вспомнилась детская присказка «Коготок увяз – всей птичке пропасть». Маргарита и не подозревала, сколь серьезно обернутся ее шалости в борьбе за власть в монастыре. Правда, она еще лелеяла надежду, что инквизитора надобно только лишь подтолкнуть в нужном направлении, а там она как-нибудь сумеет либо ублажить старого монаха, чье лицо лучилось благодушной улыбкой, либо еще как-то увернуться от сурового наказания. Поэтому когда брат Бернар подошел к плачущей француженке и, похлопав ее по плечу, сказал, чтобы она ничего не скрывала, что он желает ей только добра, Маргарита тут же уткнулась лицом в сутану монаха и начала говорить, судорожно всхлипывая и поминутно поднимая вверх голову, чтобы заглянуть в добрые глаза компаньона инквизитора:

– Это все мать-настоятельница. Да какая она мать, прости меня Господи! Ей меньше лет, чем мне, а уж святости в ней и подавно не более. Только корчит из себя святую беату, а на самом деле все послушницы ей потворствуют, говорят, что во время всеобщей молитвы видят над ее головой нимб. Нету там никакого нимба, и быть его не может. У аббатисы постоянно случаются приступы влечения. Особенно после проповеди. Тогда она готова хоть самого черта оседлать. Совокуплялась со всеми нами без разбора, лишь бы ласк было побольше да побесстыдней. Бедняжку Урсулу довела до истерики, а потом еще и изнасиловала. И меня заставляла над бедняжкой глумиться. Говорила, что пытается изгнать из нее демона инкубуса, только по-своему, не так, как это делали экзорцисты.

Инквизитор и его советник переглянулись.

– Скажи-ка, а не заставляла ли мать-настоятельница тебя что-нибудь глотать? – спросил брат Бернар, к коему Маргарита испытывала большую симпатию, нежели к страшному дону Хуану, одетому во все черное. – Какие-нибудь странные овощи или фрукты? Вспомни, дитя мое, не торопись с ответом, – предостерег послушницу компаньон, видя, что та собирается отрицательно покачать головой.

Хитрая француженка напряглась. Внутренне она поздравила себя с победою, решив, что направила-таки основной удар на свою тайную соперницу – Анну. Изобразив раздумье, она некоторое время хмурилась, а затем внезапно хлопнула себя ладонью по лбу:

– А как же! Было! От вас, падре, ничего не утаишь. Давала мать-настоятельница нам как-то съесть пряники, испеченные в странной форме.

– В какой именно форме? – тут же спросил брат Бернар.

– В форме козла! – полушепотом воскликнула Маргарита.

– Кто еще ел эти богомерзкие пряники? – крикнул на нее инквизитор. – Отвечай сейчас же!

– Я, Урсула и Жануария.

– Молодец, дитя мое, – похвалил послушницу брат Бернар, делая рукою жест, как бы желая защитить ее от страшного дона Хуана. – А теперь тебя отведут в пыточную, – неожиданно добавил он.

– Зачем, падре? Я ведь все вам сказала, – пискнула Маргарита.

– Не бойся, дитя мое, не бойся. Просто там ты еще раз перескажешь секретарю все, что только что рассказала нам. Он запишет твои слова на официальную бумагу. В этом нет ничего страшного, поверь мне. Кстати, может, в подвале ты еще что-нибудь вспомнишь, – сказал брат Бернар, подзывая стражника, дежурившего у двери и приказывая ему отвести Маргариту к Просперо.

Когда француженка удалилась, инквизитор приказал привести в залу следующую задержанную.

Едва Жануария вошла в залу, брат Бернар тотчас же подхватил ее под руку и усадил на табурет напротив инквизитора. Дон Хуан смерил высокомерным взором огромные груди ключницы, торчащие из-под рясы, и тут же прикинул, что с послушницей сделает изверг Санчес, которому чрезвычайно нравились крупные девицы.

– Только что перед тобой, дщерь, здесь сидела Маргарита Лабе, которая сказала, что ты ела вместе с аббатисой некие колдовские пряники, изготовленные в богомерзкой форме козлов, – без всякого предисловия заявил Великий инквизитор Кастилии.

Жануария мелко задрожала.

– Неправда это! – воскликнула она и сложила руки, словно хотела вымолить себе прощение. – Не ела я никаких пряников в виде богомерзких козлов. Господь свидетель, этс все выдумки этой проклятой французской потаскухи.

– Так, так. А ты знала, что Маргарита Лабе, твоя подруга, является беглой еретичкой, осужденной Святой службой за колдовство? – набросился на ключницу брат Бернар.

– Нет. Вот вам крест – не знала. – Жануария размашисто перекрестилась. – Да если бы я знала, то…

– То что бы ты сделала тогда? – спросил дон Хуан.

Ключница обвела взглядом присутствующих в зале мужчин и торжественно произнесла, словно клятву:

– То тогда бы я тотчас же донесла о ней инквизиции.

Так, за какие-то пару минут ключница продала свою лучшую подругу, в которой до сей поры души не чаяла, считая оную покровительницею за те услуги, что Маргарита Лабе оказывала ей. Точно так же быстро и без всякого сожаления сама Маргарита оговорила гордячку Анну, стараясь отмести от себя неминуемое наказание.

– О, я многое знаю об этой потаскухе Маргарите Лабе, – заявила Жануария. – Она склоняла меня к богомерзкому сожительству. И аббатиса тоже. А еще Маргарита любила петь богомерзкие песенки. Да, вспомнила, конечно, как же я забыла ранее. Я однажды видела, как Маргарита ела эти богомерзкие пирожки, сиречь пряники. – Видимо, ключница считала, что чем больше она скажет слово «богомерзкий», тем сильнее инквизиторы поверят ее рассказам.

– Скажи-ка, дщерь, а кто еще блудил в монастыре? – спросил ключницу брат Бернар.

– Да все вокруг! – воскликнула Жануария.

Поняв, что тема была выбрана неудачно, советник дона Хуана тут же поправился:

– То есть меня интересует, кто еще занимался колдовскими обрядами?

Обладательница огромного бюста сразу назвала имена нескольких послушниц. Она и глазом не моргнула, когда Великий инквизитор Кастилии строгим тоном спросил ее, готова ли она поклясться на Библии в том, что только что сообщила Святой службе.