Шпион по призванию

Покинув кладбище, Роджер поспешил в особняк де Рошамбо. На пороге его встретил надменный Альдегонд, который менее чем за минуту с явным удовольствием обратил в прах все его надежды.

– Мадемуазель вчера уехала в сельский замок сеньора маркиза, – сообщил мажордом. – И вернется в Рен не ранее чем через семь недель. – После этого он захлопнул дверь.

Роджер уныло побрел прочь. Снова сбылось предсказание Джорджины: партнерство со старым Аристотелем Фенелоном не принесло ему ничего хорошего. Он снова оказался в том же положении, что и одиннадцать недель тому назад. Фактически ситуация даже ухудшилась, так как лето кончилось, а он все еще находился далеко от дома и почти без гроша в кармане. Роджер был слишком молод, чтобы играть роль странствующего лекаря, который объехал весь свет в поисках сотен чудодейственных снадобий, а другого ремесла не знал. Снова он оказался в одиночестве в чужой стране, не имея ни друзей, ни перспектив на будущее.

Глава 12

ЧЕЛОВЕК В ЗЕЛЕНОМ

Шагая без определенной цели в сторону от особняка де Рошамбо, Роджер предавался мрачным мыслям, среди которых наиболее четкой была одна: в течение нескольких дней он должен найти себе какую-нибудь работу. Рен располагался милях в пятидесяти от Сен-Мало, ближайшего морского порта. Роджер был готов признать себя побежденным и умолять перевезти его через пролив, обещая отработать переезд, но несколько его крон не могли обеспечить ему поддержку во время столь длительного похода, а бедность французских деревень не позволяла ему рассчитывать на еду и ночлег в обмен на случайную работу. Чем бы он ни решил заняться позже, прежде всего следовало найти работу в Рене, дабы накопить хотя бы пять луидоров, прежде чем строить планы на будущее.

Неожиданно Роджеру пришло в голову, что он вовсе не лишен дружеской поддержки. Мэтр Леже не только помог ему советом по указанию Атенаис, но и вел себя по отношению к нему в высшей степени любезно.

Через некоторое время Роджер снова предстал перед напыщенным месье Альдегондом, который сообщил, что адвокат живет на улице д'Антрен, неподалеку от ратуши, и что эта улица находится по другую сторону площади.

Следуя полученным инструкциям, Роджер быстро разыскал нужный дом. Большое старинное здание служило одновременно и жильем и конторой, судя по зеленым проволочным жалюзи на окнах первого этажа и головам нескольких молодых людей, склонившимся над гроссбухами. Войдя, Роджер назвал свое имя и сказал, что хотел бы повидать мэтра Леже.

Молодой парень, чуть старше его, с огненно-рыжими волосами и веснушчатой физиономией, попросил Роджера подождать в маленькой, пахнущей плесенью приемной. Через десять минут он вернулся и проводил Роджера в комнату на втором этаже, где за большим столом, заваленным книгами и пергаментами, сидел безукоризненно одетый мэтр Леже.

– Добрый день, мой юный друг, – радушно приветствовал посетителя человек в зеленом. – Чем могу служить?

– Мне нужны ваши совет и помощь, если вы будете любезны предоставить их мне, – ответил Роджер, садясь в удобное кресло, на которое указал ему адвокат. Без долгих предисловий он объяснил, в сколь затруднительном положении оказался после смерти доктора Аристотеля Фенелона.

Мэтр Леже приладил на тонкий острый нос очки в стальной оправе, соединил кончики пальцев и внимательно выслушал рассказ. Едва Роджер умолк, он промолвил:

– Ваше положение не из легких, и думаю, что лучшим выходом для вас было бы вернуться к родителям. Если я ссужу вас деньгами на путешествие в Страсбург, вы можете гарантировать их возмещение?

Роджер слегка покраснел. Может, подумал он, взять деньги и воспользоваться ими для возвращения в Англию? Но все в нем запротестовало при мысли о появлении дома без гроша в кармане в расчете на отцовское милосердие, поэтому он смущенно ответил:

– Ваше предложение, месье, в высшей степени любезно, и я глубоко вам за него признателен. Но я оставил дом из-за ссоры с отцом, который сделал мою жизнь невыносимой, поэтому не могу подумать о возвращении, прежде чем найду возможность заработать себе на жизнь.

Адвокат сочувственно кивнул:

– Ну, в таком случае, если вы сообщите мне вашу квалификацию, я посмотрю, не удастся ли мне предложить вам что-либо подходящее.

– В школе, месье, я хорошо успевал в сочинении и чистописании. К несчастью, я ничего не знаю о бухгалтерии, зато силен в языках – мой наставник много раз хвалил меня за успехи в латыни и греческом.

Мэтр Леже посмотрел на молодого человека с интересом:

– Хорошее знание латыни – ценное качество. К тому же вы, разумеется, свободно говорите и пишете по-немецки?

Это был удар, которого Роджер не ожидал, и, чтобы отразить его, требовалось признаться во лжи относительно своего эльзасского происхождения, но Роджер нашел компромиссный вариант.

– Я также очень хорошо владею английским, – быстро сказал он. – Говорят, что у меня природный дар к этому языку.

– Знание языков вкупе с бойким пером и хорошим почерком свидетельствуют о пригодности к ученой профессии, – заметил мэтр Леже. – Вам не приходило в голову посвятить себя юриспруденции?

Роджер вновь оказался в тупике. Он жаждал путешествий и приключений, и лишь немногие занятия были дальше от подобной жизни, чем корпение над юридическими документами. Но в данный момент он размышлял не о постоянной карьере, а всего лишь о временной работе с целью избежать голода, поэтому тактично ответил:

– Нет, месье, я не задумывался об этом, но профессия, несомненно, почетная и интересная.

Нотариус сухо улыбнулся:

– Во Франции она более прочих способна создать положение тому, кто не может похвастаться благородным происхождением. Другой вопрос, покажется ли эта профессия интересной такому энергичному и горячему юноше, как вы. Сколько вам лет?

– Семнадцать, – солгал Роджер, увеличив свой возраст, как ему казалось, до максимально правдоподобного размера.

– Тогда вы слишком взрослый, чтобы быть учеником, тем более что родители, чьи дети обучаются у меня профессии, платят мне за это и были бы возмущены, если бы я взял вас без гонорара.

Заметив, как вытянулось лицо Роджера, мэтр Леже тактично добавил:

– Как бы то ни было, с этой проблемой можно справиться. У меня создалось впечатление, что вы обладаете быстрым умом, и если ваша латынь настолько хороша, как вы говорите, я бы мог предложить вам работу. – Порывшись в бумагах, он выбрал одну из них и протянул ее через стол. – Взгляните, что вы об этом думаете?

На мгновение Роджер оторопел от юридических терминов, которыми изобиловал документ, но вскоре он смог определить, что это закладная на какие-то поля и маленький виноградник, и даже назвать условия выплаты.

– Неплохо, учитывая, что вы едва ли знакомы с нашей юридической терминологией, – одобрил мэтр Леже. – Большинство бумаг, с которыми нам приходится иметь дело, написано по-латыни. Недавно я лишился второго латинского переписчика, так что мог бы предложить вам его место, но жалованье небольшое.

– Какое именно? – с беспокойством осведомился Роджер.

– Двенадцать луидоров в год.

Лицо Роджера снова вытянулось. Это означало менее пяти шиллингов в неделю. Он всегда знал, что клерки – угнетенный и низкооплачиваемый класс, но не представлял, что самым младшим из них платят так мало.

– Это очень любезно с вашей стороны, – промямлил Роджер, – но боюсь, что едва ли смогу существовать на подобное жалованье.

– Вам и не придется этого делать, – отозвался адвокат. – Возможно, я не вполне ясно выразился. Мы говорили о моих учениках, и хотя обстоятельства не позволяют вам присоединиться к ним, учитывая ваш возраст, я подумал о вас как об одном из них. Иными словами, вы будете спать и питаться вместе с моими учениками за мой счет, а луидор в месяц сможете тратить на развлечения или подарки какой-нибудь молодой женщине.

Это меняло дело. Конечно, луидор в месяц не был состоянием, тем более после почти полулуидора в день, которые Роджер зарабатывал во время недавнего партнерства с доктором. Казалось вопиющей несправедливостью, что плата за честный труд во столько раз меньше, чем за беззастенчивое шарлатанство, но этого следовало ожидать. И все-таки предложение мэтра Леже избавляло от зимних бедствий и давало возможность скопить к весне достаточно денег для возвращения в Англию, если за это время не подвернется что-либо более прибыльное. Учитывая, что адвокату обычно платили родители учеников, а в данном случае он был готов выплачивать жалованье, предложение выглядело необычайно щедрым, что и признал Роджер с присущей ему честностью, так как обстоятельства не вынуждали его скрывать мотивы своих поступков.