Шпион по призванию

– Садись рядом и расскажи о себе, – улыбаясь, предложила Джорджина.

– Нет, – возразил Роджер, опускаясь на подушки дивана, – первыми бросать мяч – привилегия слабого пола, а если я не буду ничего от тебя скрывать, то моя история займет добрых два часа. Поэтому давай отложим ее, а ты пока расскажешь мне об этом странном домике. Приятное местечко, но уж очень далеко от города. Ты живешь здесь?

– Господи, конечно нет! – воскликнула"Джорджина – У меня особняк на Сент-Джеймс-сквер, а это всего лишь pied-a-terre 150. Хотя с Кэмден-Хилл очень красивый вид, да и от Лондона не так уж далеко. Я приезжаю сюда, когда устаю от людей и хочу побыть одна.

Роджер озорно подмигнул:

– Только тогда?

– Стыдитесь, сэр! Если вы будете делать такие намеки, я выставлю вас за дверь. Дом построен одним художником в качестве студии, а теперь он мой. Я здесь занимаюсь живописью, когда меня обуревает вдохновение.

– Это выглядит недурным прикрытием для иных развлечений, – улыбнулся нисколько не обескураженный Роджер.

– Тем не менее это правда. Мистер Гейнсборо и сэр Джошуа Рейнолдс 151 приходят сюда давать мне уроки, и соперничество межу двумя старыми джентльменами на редкость забавно. Но я вижу по вашей нахальной физиономии, сэр, что вы все еще сомневаетесь в моей правдивости.

Роджер отвесил насмешливый поклон:

– Мне бы никогда не пришло в голову, мадам, сомневаться в ваших словах. Просто место уж больно уединенное, да и доставили меня сюда весьма таинственным образом. Вы должны простить мой испорченный ум, но я нахожу некоторое сходство с очаровательными petit maisons под Парижем, в которых французские аристократы развлекаются с дамами из оперы.

– Черт бы тебя побрал, Роджер! – рассмеялась Джорджина. – Ты прав, и у меня нет особого желания это скрывать. За занавесом действительно картины, но дом предназначен и для других целей. Как тебе хорошо известно, я никогда не придерживалась взглядов, что подобные развлечения должны быть привилегией мужского пола.

– А твой муж? – осведомился Роджер. – Он настолько снисходителен или же, чего доброго, способен прервать процесс моего пищеварения, проникнув через окно с обнаженной шпагой после нашего ужина?

– О, Хамфри! – Она пожала плечами. – Свора гончих куда важнее для него, чем жена. У него охотничий домик в Лестершире, и он сейчас там. Если днем ему удалось загнать лису, то сейчас он мертвецки пьян.

– Это был брак по любви, которая затем остыла, или нечто иное? – допытывался Роджер.

– Нечто иное, хотя мы хорошо друг к другу относились и по-прежнему добрые друзья.

– Я помню, ты клялась, что выйдешь замуж самое меньшее за графа, – заметил Роджер. – А он всего лишь баронет.

Взгляд Джорджины стал серьезным.

– Насчет этого можешь не волноваться. Мне всего двадцать один год, и впереди у меня полно времени. Если Хамфри не сломает себе шею на охоте, то сопьется и долго не протянет. Обещаю тебе, что все равно стану герцогиней.

– Почему же ты тогда вышла за сэра Хамфри?

– Из-за «Омутов» – его поместья в Саррее, – с энтузиазмом отозвалась Джорджина. – Я влюбилась в него с первого взгляда. Дом спроектирован Уильямом Кентом. Он имеет террасу длиной в четверть мили и большой палладианский портик с четырехфутовыми колоннами. Фасад выходит на лужайку, тянущуюся вниз к чудесному озеру, а вся усадьба окружена буковым лесом. Ты должен погостить там, Роджер, и тоже влюбишься в это место. Оно возле Рипли – не слишком далеко от Лондона. Как раз подходит для приемов на уик-энды – идеальная обстановка для великосветских увеселений, которых я всегда домогалась.

– Вижу, что ты верна своим первоначальным намерениям, – улыбнулся Роджер. – Ты получаешь достаточно удовольствия от роли хозяйки?

– Конечно! Поддеть одного государственного деятеля, позволить другому поцеловать меня за ширмой – все это чертовски увлекательно.

Помолчав, Роджер спросил:

– Если твой муж так поглощен сельскими развлечениями, как тебе удалось вытащить его за границу? Или ты ездила одна?

– Разумеется нет! – смеясь, воскликнула Джорджина. – Я была в Италии, и если бы меня не сопровождали, то страстные итальянцы изнасиловали бы меня прямо на улице. Каждую ночь лакею приходилось спать у моих дверей. Но Хамфри оказался бы скверным компаньоном в подобном путешествии. Я ездила с отцом, а с ним осматривать достопримечательности лучше, чем с кем бы то ни было.

– Ты чудовищно везучая, – заметил Роджер. – Вернее, мне следовало сказать, умная. Тебе удается совмещать несовместимое.

– Искусство жизни состоит в том, чтобы знать, чего ты хочешь, и получать это, – улыбнулась она. – Судя по твоему наряду, ты в этом искусстве также преуспел.

– Если так, то этим я обязан только тебе, – серьезно отозвался Роджер. – Ты не только сделала меня мужчиной, но, отдавшись мне, показала, чего стоит добиваться и чего избегать. В противном случае мои первые опыты могли оказаться настолько жалкими и мерзкими, что изменили бы всю мою сущность.

Джорджина чмокнула его в щеку:

– Приятно слышать, что ты разборчив в любви и не стал повесой. Ненавижу мужчин, которые задирают юбки каждой девушке, встреченной в темном переулке.

Следующие десять минут они вспоминали старые времена. Потом вошла Дженни с подносом, поставила горячие блюда на боковой столик и предоставила им самим обслуживать себя.

Пока Роджер открывал шампанское, Джорджина раскладывала на тарелки еду. Потом они сели ужинать.

Между каждым блюдом Роджер и Джорджина делали длительные перерывы, чтобы поговорить за бокалом вина. В середине ужина Джорджина заявила, что более не в силах ждать рассказа о его приключениях. Роджер начал с их расставания и своей встречи с контрабандистом Дэном. Он поведал о том, как едва избежал французских галер и гибели в морской пучине, о встрече с де Рубеком и о том, как шевалье похитил у него драгоценности, о старом докторе Аристотеле Фенелоне и их трагическом столкновении с Жозефом Фуше, о том, как Атенаис спасла его и как он стал мальчиком на побегушках у учеников адвоката, о доброте к нему семьи Леже и о его безнадежной тоске по Атенаис, о работе у маркиза де Рошамбо над делом о поместье Сент-Илер, о том, как он стал младшим секретарем маркиза и о его дружбе с аббатом де Перигором, о повышении по службе после смерти аббата д'Эри и о болезни Атенаис, о ее любви к нему и о международных интригах ее отца, о появлении на сцене виконта де ла Тур д'Овернь и о помолвке Атенаис, о его дуэли с де Келюсом и о бегстве вместе с Атенаис и виконтом, о возвращении в Англию и о нападении Фуше, о бешеной скачке в Лондон и о возвращении письма, о беседе с мистером Питтом и о миссии в Соединенных провинциях, о дуэли с Джорджем Ганстоном и об угрозе его выдачи Франции по обвинению в убийстве.

Когда Роджер закончил, было около полуночи, хотя Джорджина за все это время не произнесла ни слова, кроме кратких требований продолжать. Она была так увлечена историей Роджера, что сидела за столом не шелохнувшись.

– Ты выполнил все свои обещания, Роджер, – наконец заговорила Джорджина. – Тебе пришлось нелегко, но я предвижу для тебя великое будущее.

Роджер скорчил гримасу:

– Молю, чтоб ты оказалась права, но, если мистер Питт ради меня не воспрепятствует осуществлению французского правосудия, я могу оказаться в руках врагов, и месье де Рошамбо приложит все силы, чтобы я умер на виселице.

– Не бойся, – улыбнулась Джорджина. – Учитывая твои заслуги, Билли Питт не сможет посмотреться в зеркало, если откажется вмешаться. Но он хороший и верный друг, поэтому, несомненно, сделает все необходимое. А если нет, тебе все равно не о чем беспокоиться. Французский посол граф д'Адемар – один из моих ухажеров. Если я попрошу, он добьется, чтобы обвинение против тебя было отозвано во французском суде.

– Ты в самом деле можешь этого добиться? – воскликнул Роджер. – Я убежден, что мистер Питт защитит меня, отменив приказ о выдаче. Но если ты можешь добиться снятия обвинения во Франции, то это еще лучше. Тогда я смогу, если пожелаю, вернуться во Францию свободным человеком.

150

Место для временного проживания (фр.).

151

Гейнсборо Томас (1727-1788), Рейнолдс Джошуа (1723-1792) – английские художники.