Золотоволосый капитан

Глава 1

Декабрь, 1863 год

— Лейтенант Тайлер! — дрожащий, испуганный голос перекрыл постепенно стихающие раскаты оружейных выстрелов. Рядовой Луис Медфилд попался в ловушку, укрывшись за окоченевшим трупом коня, брошенного каким-то кавалеристом. — Я не могу двигаться!

Со своей позиции, располагавшейся за поваленными деревьями, капитан Квентин Тайлер не мог разглядеть ничего, кроме голубого пятна мундира. Лейтенант и его солдаты отступали под непрерывным огнем мятежников. Три дня бушевало сражение, и победа северян во главе с генералом Бернсайдом казалась решенной. Однако южанам, имевшим перевес в численности, удалось окружить подразделение Квента.

— Ты ранен? — крикнул Квент. Расстояние, отделявшее рядового Медфилда от товарищей, составляло не больше шестидесяти футов, но это была незащищенная местность, покрытая низкорослой травой и редкими пятнами снега.

— Да! — ответил Луис Медфилд, семнадцатилетний мальчишка с фермы, которому не приходилось видеть настоящего сражения до нынешней зимы. Его голос дрожал, даже когда он кричал.

— Не оставляйте меня здесь! — умолял он. Я не могу двигаться!

Квент тихо выругался, в то время как солдаты собрались вокруг него. Они ждали приказа лейтенанта. Большая часть его подразделения состояла из подростков не старше Медфилда, и лишь немногие имели опыт тяжелых сражений. В глубине души Квент и сам считал себя не более опытным воином, чем молодые мужчины и мальчишки, с ожиданием смотревшие на него.

Лейтенант опустил взгляд, отцепил саблю и положил ее на землю. Клочья снега, усеявшие окрестности, напоминали о метели, разразившейся в конце ноября. Вот уже третью зиму Квент проводил в армии Конфедерации, но все еще никак не мог привыкнуть к холоду. Тучи закрыли солнце, и мороз забирался под слои одежды, разгуливая по всему телу и пронизывая до самых костей. Конечно, Квент не видел снега почти до тридцати лет, и то, что он называл «крепким морозом», многие северяне, сражавшиеся на Юге вместе с ним, восприняли бы как легкую прохладу. И все же Квенту с трудом верилось, что он находится на юге — в Теннесси, если быть точным. Так близко от дома он еще никогда не был за последние два с половиной года.

Вздохнув, Квент проверил свои пистолеты — два кольта, модели 1860 года. Оружие он хранил в безупречной чистоте. Сжав в руках по кольту, лейтенант повернулся к молчавшим солдатам.

— Прикрой меня, Кенделл.

В следующее мгновение Квент выскочил из укрытия и помчался по замерзшей земле. При его появлении неприятельский огонь вновь усилился, и лейтенант услышал мерзкий свист пуль, проносившихся мимо него в воздухе, и короткие сухие залпы оружейных выстрелов. Из последних сил он перепрыгнул через мертвую лошадь и приземлился чуть ли не на голову Медфилду. Накрыв собой раненого, Квент подождал, пока вражеский огонь немного утихнет. Затем глубоко вздохнул и быстро перекатился на бок, посмотрев на лихорадочно дрожавшего солдата.

— Куда ты ранен? — отрывисто спросил Квент.

— В ногу.

В глазах Медфилда стояли слезы. Они струились по его грязным щекам. Квент с нарочитым спокойствием осмотрел раненую икру Медфилда. Рана болезненная, но не представлявшая угрозы для жизни, пока не попала инфекция.

— Слушай меня, рядовой, — сурово произнес лейтенант. Сейчас времени для теплых чувств не осталось. Жалеть раненого придется позже. Если им удастся выбраться. — Мы совершим бросок.

— Я не могу…

— Ты сможешь, солдат! — рявкнул Квент, приблизив каменное лицо к перепуганному рядовому. Нельзя позволить Медфилду заметить даже намек на сердечность или неуверенность. — Будет чертовски больно, но ты пошевелишь своими проклятыми ногами!

Квент перезарядил один кольт, а другой засунул за ремень, затем обхватил рукой неожиданно переставшего плакать солдата и взглянул в светло-голубые глаза Луиса. Глаза, слишком юные и невинные для того, чтобы смотреть на ужасы сегодняшнего боя. Глаза, полные надежды и веры в лейтенанта, который пришел спасти его, позаботиться о нем.

— Готов, солдат? — Квент почувствовал сосущую тяжесть под ложечкой. Попытка спасти рядового была абсолютно безнадежной, но лейтенант не мог бросить своего солдата на верный плен или расстрел, как не мог застрелить его сам.

Быстрым броском они вырвались из-под прикрытия мертвой лошади. Незащищенный правый бок Квента попал под огонь врага, вновь усилившийся, лишь только лейтенант побежал. Он практически волок на себе раненого солдата, в то время как тот пытался передвигать ноги. Квент вскинул руку и, не целясь, выстрелил в сторону невидимого противника, ощущая кольт как естественное продолжение кисти.

Внезапно лейтенант почувствовал резкий удар в плечо и выронил пистолет. Оставалось еще двадцать футов. Он услышал удивленный возглас Медфилда и каким-то чутьем догадался, что тот снова ранен, хотя Квент полностью защищал его своим телом. Еще несколько шагов; Медфилд уже не шевелился, хотя лейтенант слышал прерывистое дыхание юноши.

Квент уже практически добежал до укрытия, когда пуля все-таки попала ему в ногу. Удар в бедро перебросил его через баррикаду. Медфилд упал первым, и вместе они свалились прямо на руки поджидавшим их солдатам.

— Лейтенант Тайлер? — в голосе склонившегося Кенделла сквозила паника. Кенделл схватил Квента за руку, пытаясь понять, жив ли командир. Непрекращавшаяся перестрелка удерживала мятежников от новой атаки, хотя никто не мог сказать, как долго это будет длиться.

Квент заставил себя открыть глаза, выходя из пугающего покоя темноты. Его руку слегка оцарапало выстрелом, но ранение правого бедра могло оказаться смертельным. Рана сильно кровоточила, пуля засела глубоко. Лейтенант с большим трудом поднялся, оперся на Кенделла и перенес вес тела на левую ногу. В глаза сразу же бросилось безжизненное тело Медфилда. Вторая пуля вошла в спину рядового, и мальчишка, видимо, умер мгновенно.

Квент закрыл глаза и выдохнул проклятие. Все напрасно. Впрочем, не оставалось времени на то, чтобы обвинять самого себя или размышлять о том, существовал ли другой выход.

— Пошли, Кенделл.

Два солдата понесли тело Медфилда, распределяя его вес между собой, а Кенделл повел Квента, заботливо поддерживая его под руку. Лейтенанту хотелось броситься на землю и позволить темноте замкнуться над ним. Ему хотелось зарыдать и кричать о погибшем мальчишке. Но внешне Квент ничем не выдал своих чувств. Он нес ответственность за то, чтобы эти мальчики пережили еще один день.

Лейтенант приказал солдатам, все еще обстреливавшим мятежников, отступать. Вместе с Кенделлом они замыкали отряд, исчезнувший в кустарнике, как бледное безмолвное привидение.

Квент сидел на кровати. За последние недели он возненавидел это место — большую палату, полную больничных коек, на которых люди кричали от боли, когда им не хватало морфия, и умирали по ночам. Но этот госпиталь казался раем по сравнению с полевым.

Лейтенант согнул левую ногу, затем раненую правую, и в ту же секунду его пронзила боль.

Ему еще повезло, что удалось сохранить ногу, и он знал об этом, хотя это знание не облегчало душевных страданий. Прошло несколько дней после той схватки с врагом, прежде чем Квент услышал полный рассказ о случившемся. Эти дни он провел в темном забытьи. Ослабев от потери крови, он потерял сознание, и солдаты принесли его в полевой госпиталь. Там они сгрудились вокруг лейтенанта, не подпуская к нему хирурга, решившего, что безопаснее и проще всего будет отрезать раненую ногу. «Грозит распространение гангрены. Затем — смерть. Лейтенант будет только благодарен за спасенную жизнь», — хирург приводил доводы усталым и безжизненным голосом», — рассказывал позднее Кенделл. Окруженные другими ранеными полевого госпиталя, уже перенесшими ампутацию, солдаты Квента стояли непоколебимо.

Даже когда им пригрозили суровым наказанием, Кенделл и его товарищи остались стоять подле Квента, и полковник, вызванный для урегулирования ситуации, был настолько поражен их преданностью и рассказом о неудачной попытке спасти Луиса Медфилда, что сам присоединился к солдатам, и ногу лейтенанта все же спасли.