Пламя грядущего

Одиннадцатый день до сентябрьских календ. В сей день мы вместе отправились в путь: Артур и его оруженосец, юноша по имени Питер из Котса, Мод, в сопровождении служанки и одного из своих домочадцев, и я. Мы ехали, распевая песни, смеясь и рассказывая забавные истории. Артур сиял от радости и счастья, точно ребенок, любой пустяк вызывал у него улыбку. Светило солнце, из придорожного кустарника доносились птичьи рулады, и приподнятое настроение не покидало нас.

Путешествуя таким образом, мы прибыли наконец в Сток д'Абернон, оставив позади деревни, названия которых немало повеселили меня: Миклхэм и Эффингхэм, Брокхэм и Фетхэм. Ибо, полагаясь на скудные познания в английском языке, я предположил, что слово «хэм»[95] должно означать нечто съедобное, и подобное изобилие «хэмов», с моей точки зрения, красноречиво свидетельствовало об аппетите англичан. Но Артур объяснил мне, что на саксонском диалекте это значит всего лишь «деревня». Мы провели ночь в городе, название которого я не запомнил, а на следующее утро отправились прямиком в замок лорда Энгеррана и там встретились с зерцалом рыцарства – благородным, доблестным и любезным Уильямом Маршалом.

Что я могу сказать об этом лорде, чье имя прогремело по всему миру и чьи подвиги сделали его образцом для подражания среди рыцарей. Приятной наружности, хотя и широковат в талии, в расцвете сил, с неспешной речью и скромными манерами, но с горделивой осанкой – таков был облик этого человека. Начав свой путь нищим рыцарем, не имевшим ни гроша за душой и добывавшим себе пропитание, выступая на турнирах, он достиг того высокого положения, которое занимал ныне, сделавшись правой рукой короля. Но тогда как многие другие в его положении преисполнились бы высокомерия и чванства, он остался таким же приветливым и внимательным, как и раньше. Он встретил леди Мод весьма и весьма радушно, обнял ее и, прежде чем она успела вымолвить хотя бы одно слово, напомнил ей об их последней встрече пять лет назад, когда она была еще двенадцатилетней девушкой, а он в то время приезжал в Англию навестить свою сестру, бывшую супругой Робера де Пон-де-л'Арш. Он приветствовал всех нас и, выслушав просьбу Мод походатайствовать обо мне перед королем, сказал: «Я нахожу несправедливым, чтобы столь достойный человек, которому Ричард обязан жизнью, стоял и ждал милости в передней. Я исправлю упущение, и это доставит мне огромное удовольствие». Затем он сообщил нам, что поедет в Лондон на коронацию, которая должна состояться не позднее сентябрьских нон, хотя точный день еще пока не назначен, и что сразу после церемонии он лично представит меня Ричарду.

В тот вечер он не отпустил нас от себя, и мы пировали вместе с ним и его супругой, которая была наделена и красотой, и разумом, а кроме того, познакомились с неким рыцарем по имени Хью из Хемлинкорта, одним из старых соратников Маршала, человеком весьма доблестным, хотя и несколько туповатым. Однако он поведал нам о тех временах, когда он, Маршал и знаменитый рыцарь Бодуэн Бетюнский были товарищами по оружию, и рассказал нам множество историй об их совместных приключениях.

Мы услышали о тех днях, когда король-юноша был отдан королем Генрихом на попечение Маршала, и как они принимали участие во многих турнирах, завоевав предостаточно почестей и выкупов. По подсчетам самого Маршала, он в то время принял участие в ста двадцати турнирах, не менее.

Мы услышали рассказ о состязании между Анет и Сорель, на котором билось великое множество рыцарей из Франции, Фландрии, Шампани, Нормандии, Анжу и Англии, так что земля была сплошь усеяна сломанными копьями, и боевые кони с большим трудом могли передвигаться по ристалищу. На этот турнир Маршал и король-юноша прибыли с опозданием и увидели, что путь им преградил весьма достойный рыцарь Симон де Нофле со своими вассалами. Король-юноша было вознамерился повернуть назад, но Уильям ринулся вперед, опрокинув вооруженный заслон и расчистив себе путь. Он схватил за повод коня Симона де Нофле и галопом помчался дальше, увлекая его за собой, а вслед спешил король-юноша. Продолжая путь, они достигли места, где дождевой желоб выступал из стены дома на дорогу. Симон зацепился за него, вылетел из седла и, повиснув на желобе, остался в таком глупом положении. Однако Маршал об этом не знал и прискакал туда, где они разбили лагерь. Там он приказал оруженосцу: «Хватай этого рыцаря». – «О каком рыцаре ты говоришь?» – вскричал король-юноша, следовавший за ним по пятам. «Того, которого я веду», – ответил Маршал и, обернувшись, узрел пустое седло. Вот когда король-юноша очень повеселился.

А далее мы услышали еще из уст самого Маршала историю о том, как однажды он держал жизнь Ричарда в своих руках, что само по себе было беспримерным подвигом. Это случилось в июне, незадолго до смерти короля Генриха, когда тот воевал с королем Франции Филиппом, а его сын, граф Ричард, сражался на стороне короля Филиппа. Король Генрих укрылся в Ле-Мане и там же был осажден несколькими баронами из Пуату и Франции. Часть предместий была предана огню, и, хотя англичане дрались храбро, падение города казалось неизбежным. Маршал рассказал нам о том, что, когда он убеждал короля спасаться бегством, Генрих воскликнул: «Христос, я больше не почитаю Тебя, ибо Ты отнял у меня все, что я считал самым дорогим на свете, и допустил, чтобы мне нанес позорное поражение этот молокосос-предатель». И в самом деле прискорбно было видеть, с каким ожесточением сын воюет против родного отца. И они покинули город, в спешке даже не надев кольчуг. Не успели они удалиться на небольшое расстояние, как их настиг отряд всадников, и впереди всех скакал граф Ричард. Ричард был одет лишь в кожаную куртку, какие рыцари обычно носят под доспехами, и вооружен одной только булавой, не имея в руках ни копья, ни меча, – так стремительно он рванулся в погоню. Уильям повернул назад, и когда они сошлись лицом к лицу, Ричард выкрикнул: «Боже правый, Маршал, неужели ты убьешь безоружного человека?» «Пусть дьявол поразит тебя, а не я», – ответил Уильям. Пронзив копьем коня Ричарда, он развернулся и галопом умчался прочь. Таким образом он спас короля Генриха от плена.

Подперев одной рукой щеку, а другой рукой катая по столу хлебные крошки, он продолжал рассказ и поведал нам, что стыдно было смотреть, как больного и уставшего короля травили и выгнали к Шинонской бухте. Так свора гончих псов травит матерого оленя. Из-за быстрой скачки открылась старая рана Генриха, и у него поднялся жар. А потом его вынудили согласиться на переговоры с королем Филиппом. Ему пришлось принять условия, по которым он лишался своих земель в пользу Ричарда. Отдавая дань справедливости, признался Маршал, нельзя целиком винить в том Ричарда, ибо его отец весьма часто вел с ним нечестную игру и угрожал отобрать богатые провинции, коими тот владел, чтобы отдать их его младшему брату, графу Джону[96], своему любимчику. Кроме того, сказал Маршал, вовсе не это соглашение свело короля в могилу. Причина его смерти была иной. А именно: он поставил условие, что ему назовут тех, кто бросил его на произвол судьбы, дабы присоединиться к королю Филиппу. И когда огласили список, выяснилось, что первым стоит имя графа Джона.

После я спросил у Маршала, каково пришлось ему после кончины старого короля. Ведь всем известно, что Ричард не выносит, когда его выбивают из седла или наносят ему поражение в бою. Он ответил: «После того, как он взглянул на тело усопшего, которое лежало в аббатстве Фонтевро, он потребовал меня к себе и, гневно взглянув, сказал: „Маршал, недавно ты хотел убить меня, и тебе это удалось бы, когда б я не отвел рукой твое копье“. Я хорошо знаю Ричарда, и он никогда не скажет правды, если она ему не нравится, а также он любит зло подшучивать над людьми и подвергать их испытаниям, однако я не собирался мириться с этим. Я сказал: „Милорд, у меня никогда и в мыслях не было убивать вас, тем более я не пытался этого сделать. Ибо если я способен нанести точный удар копьем на турнире, я так же могу поразить цель и в бою, что вам хорошо известно. И я столь же легко мог направить удар в ваше тело, как в вашего коня. Но полагаю, что, умертвив коня, я не совершил преступления, потому нимало в том не раскаиваюсь“. В ответ на мои слова он улыбнулся и промолвил: „Маршал, я прощаю тебя и зла не держу“.

95

«Хэм» – английское слово «ham» означает ветчину, а также селение.

96

…чтобы отдать их его младшему брату, графу Джону… – Имеется в виду брат Ричарда, будущий король Иоанн Безземельный.