Полночь

Маффи — это его ручная шиншилла. Она жила у него пять лет, и он её любил больше всех на свете. Уилл никогда не ласкался к родным, даже ко мне или к маме, зато мог просиживать часами с Маффи на коленях. Почти не сажал её в клетку. У неё была привычка закапываться под подушку или под матрас, так что никогда нельзя было спокойно плюхнуться на кровать — вдруг шиншиллу раздавишь? Уилл утверждал, что она приучена делать свои дела в определённом месте, но неприятности все-таки случались. Я старалась особенно не скандалить, нечаянно усевшись на её твёрдые маленькие какашки.

Наверное, Уилл страшно горевал, когда она умерла, но в то время у нас уже были разные спальни, так что наверняка ничего сказать не могу. Мама с папой объявили нам, что мы должны поселиться отдельно.

— Уилл уже большой. Не нужно постоянно врываться к нему в комнату, — сказала мама.

— Нет, нужно!

— Не говори глупостей. Ему необходимо иногда побыть одному. И тебе тоже. Понятно?

Они не смогли бы нам помешать, но Уилл теперь и сам часто стремился к уединению. Если я шла за ним, он орал, чтобы я отцепилась. Без него мне было очень одиноко.

— Уилл, может, тебе завести другую шиншиллу? Или ещё какую зверушку?

— Нет, спасибо. Другую мне не надо.

— Значит, клетка Маффи так и стоит у тебя в комнате?

— Угу.

— Наверное, странно выглядит — пустая клетка…

— Это у тебя комната странно выглядит. С тучей порхающих феечек! Они так и висят на потолке?

— Конечно, — ответила я.

— Какие там феи? Ворона, Стрекоза, Роза… Кто ещё?

— Неужели ты забыл?! Ты ведь тоже с ними играл! Пошли, я тебе напомню.

Я потянула Уилла за руку, и он поднялся за мной в мою комнату.

Перешагнул через порог и улыбнулся.

— Да, да… — сказал он, глядя снизу вверх на четырнадцать фей, подвешенных к потолку. Поднял руку, чуть-чуть подтолкнул фею Лунный Луч, и она закачалась, трепеща крылышками, будто на самом деле летит.

Это была моя первая удачная фея. Как только мне подарили книгу сказок, я попыталась скопировать иллюстрации Каспера Грёзы, но мои смешные тряпичные изделия ни капельки не были похожи на его чудесные рисунки. Толстенькие, кривобокие, с глазами-пуговицами и волосами из шерстяных ниток.

А потом наша соседка, старенькая мисс Ланг, научила меня шить по-настоящему, показала разные стёжки. Она подарила мне на Рождество специальный набор для шитья — маленькую тряпичную куколку с уймой одёжек. Меня не очень-то интересовали тряпичные куклы, но по её образцу я смогла смастерить для себя фею. Я долго изучала изображение феи Лунный Луч в книжке и очень-очень старалась воспроизвести её как можно точнее.

Она была из белого шелка, хотя этот материал очень сложно шить — он такой скользкий! Подол её платья я украсила крохотными жемчужинками. Сделала крылья из пёрышек кремового цвета и длинные белые кудри из ваты, ниже колен. Фея получилась не совсем такая, как в книжке, но все-таки гораздо лучше, чем её кособокие сестрички.

Уиллу понравилась фея Лунный Луч, и Роза, и Колокольчик, и фея Осенних Листьев. Но больше всех ему пришлась по вкусу Воронья фея. Она сидела верхом на чёрной вороне. Я от души надеялась, что это не настоящее чучело вороны. Я отыскала её в магазинчике подержанных вещей, она была приделана к старой шляпке. С виду просто имитация, но было что-то пугающе жизненное в её остром оранжевом клюве и чёрных глазках-бусинках. Я побаивалась Вороньей феи, особенно когда Уилл заставлял её проноситься по воздуху, разбрасывая во все стороны злые чары.

Мы часто играли с моими феями, и Уилл придумывал самые невероятные волшебные игры, пока однажды папа нас не застал.

— Чтобы парень в твоём возрасте играл с феями? — сказал он, скривив губы.

С тех пор Уилл к ним и близко не подходил. Но сейчас он протянул руку и коснулся их, заставляя раскачиваться и приплясывать вверх-вниз на эластичных шнурках. Потянул Воронью фею за крошечные чёрные башмачки, так что она запрыгала вместе с вороной, словно на «тарзанке».

— Уилл, не надо.

Он и ухом не повёл, стремительно дёргая феечек одну за другой, словно звонарь на колокольне. Резинки звонко тренькали, крылышки мелькали в безумном танце.

— Прекрати!

Я изо всех сил толкнула Уилла. Получилось сильнее, чем я рассчитывала. Он потерял равновесие, пошатнулся, все ещё держа в руке Воронью фею… Резинка лопнула, фея пролетела через всю комнату и шлёпнулась в угол, отделившись от своей вороны и сломав одно пушистое крылышко.

— Смотри, что ты наделал! — Я бросилась на колени, подхватила с пола фею. — Ой-ой, гляди, ты порвал ей платьице, а у меня больше нет чёрного кружева…

— Сама виновата, дурёха, нечего было толкаться, — сказал Уилл, но все-таки опустился на колени рядом со мной. Положил на ладонь фею и её птицу. Тоненькое воздушное платьице зацепилось за острый вороний клюв и разодралось сверху донизу. Нечего было и надеяться его починить. Уилл просунул палец в дыру. — Бедняжка, плохо твоё дело, — сказал он и швырнул ворону прямо мне в лицо. — Подлая зверюка! Берегись, Филька, она заклюёт тебя до смерти.

Уилл заметил, что я не в настроении валять дурака. Перестал кривляться, выдернул пёрышко из крыла вороны и воткнул его в мягкую спинку Вороньей феи.

— Вот теперь она снова может летать. Ты ведь сошьёшь ей новое платье, правда? У тебя совсем нет чёрной ткани? Вот, у меня чёрные носки, могу пожертвовать.

— Феи не носят чёрной шерстяной одежды. Все равно что обрядить её в тёплый свитер, варежки и шапку с помпоном. Куда это годится?

— Придумал! Моя чёрная бархатная безрукавка! — сказал Уилл.

Ещё одна находка из магазина подержанных вещей — хипповая безрукавка, прямо из семидесятых, но на Уилле она почему-то смотрелась удивительно классно. Он её просто обожал.

— Мы же не можем испортить твою любимую безрукавку!

— Ещё как можем. — Уилл тут же скинул её и бросил мне. — На, кромсай.

— Не могу!

Уилл схватил из шкатулки для рукоделия ножницы и распорол спинку безрукавки по всей длине.

— Вот, я её уже испортил. Теперь давай шей. У тебя найдутся чёрные блёстки? Чёрная ленточка?

Я принялась выкраивать чёрное платьице для Вороньей феи. Уилл сидел рядом, скрестив ноги по-турецки, и смотрел. Потом покопался в шкатулке, отыскал другую пару ножниц и тоже начал что-то вырезать из остатков погибшей безрукавки.