Те, кто старше нас

По счастью, перед насосом труба расширялась и изгибалась, переходя в поперечную плоскость. Вылетев на этот участок, я прокатился еще с десяток метров, о заслонку ударился так, как надо, — подошвами, но на ногах не удержался. Инерция согнула бренное тело пополам. Я выронил резак и стукнулся шлемом. Впрочем, уже не так сильно. Посадку вполне можно было считать удачной.

Быстро встав на четвереньки, я подхватил инструмент и наспех приварил заслонку к трубе. Грубо, но прочно. Первое дело было сделано. Джекил уже не мог превратить меня в пробку. Кроме того, по выражению шахматистов, я выиграл темп.

Успех следовало развивать немедленно. Я отполз в сторону, прорезал в стенке изрядную дыру. Потом пришлось подождать, чтобы оплавленные края остыли и не повредили скафандр. Была потеряна какая-то минута, не больше, но и ее оказалось достаточно. Джекил начал принимать ответные меры.

Едва я проник в отсек нагнетательных машин, на меня двинулся робот. Не примитивный арбайтер, а именно робот серии ИМУФ — интеллектуальная машина универсальных функций.

— Стоять! — приказал я. — ИМУФ-два, немедленно прекратить движение!

Как ни странно, робот не подчинился. Удивляться, впрочем, не приходилось. Если уж софус взбунтовался…

Не зная, что на уме этого ИМУФА, я попятился, на всякий случай спрятался за станину турбонасоса и выставил перед собой резак. Но робот враждебных намерений не выказывал.

Проследовав стороной, машина остановилась перед отверстием в трубе. Висевшие в отсеке снежинки замерзших газов время от времени вспыхивали в тонком луче, тянувшемся к спине робота откуда-то из сумрачной глубины отсека.

Я все понял. Вот оно что! Джекил отключил радиосвязь. Он передавал команды по лазерному лучу. Остроумно. Передо мной был радиоглухой робот.

ИМУФ-2 принялся накладывать пластырь на поврежденную трубу. Но его действия вызывали удивление. Приложив лист к месту, он вдруг задумался. Потом повернул заплату на девяносто градусов, поразмыслил еще, опять повернул. Затем все повторилось в обратном порядке. Из отсека, по-моему, успел выйти весь воздух.

Поудивлявшись ровно столько, сколько позволяло время, а оно тогда ничего не позволяло, я начал пробираться к выходу. В этот момент двигатели отключились, наступила невесомость. Я всплыл. Софус уже прекрасно знал, где я нахожусь, молчание смысла не имело.

— Джекил, что ты еще затеваешь?

— Бросаю управлений.

Ого! Неужели шантаж камикадзе? Этого я не предусмотрел, потому испугался.

— Джекил, не делай глупостей!

Но выяснилось, что он и не собирался.

— Серж!

— Да?

— Ты вы надо быстро бежать рубка.

— Вот как. Зачем?

— Забирать управлений.

— Именно это я и собираюсь сделать, — признался я.

— Делай быстрее. Мув!

— А что случилось?

— Повреждений углубляются. Джекил трудно бороть цепной распад функшн. РЫКОФФ! ПРИНИМАЙ УПРАВЛЕНИЙ. ТЫ ЭТО МНОГО ХОТЕЛЬ. ЩАС СВАЛИМСЯ. ПУРКУА ПА?

М-да, подумал я. Сюрприз. Все выглядело весьма правдоподобно. Но я решил быть вороной пуганой, не бросаться сломя голову. В частности, не стал залезать в лифт.

Предосторожность оказалась излишней. На главном пульте управления «Туарегом» я обнаружил послание Джекила.

КОММУНИКАТИВНЫЙ ПОВРЕЖДЕНИЯ ЦЕПЕЙ САМООТКЛЮЧИЛСЯ. НУЖЕН САЙТ ДЛЯ САМОВОССТАНОВЛЕНИЙ.

Чуть позже я обнаружил, что двери медицинского блока не заварены. Быть может, Джекил и не сумел этого сделать, поскольку у него не осталось исправных арбайтеров. Возможно, именно это обстоятельство и заставило его капитулировать. Хотя… Не пожалел ли он нас с Мод?

От столкновения со шлюпкой пострадало пять шпангоутных колец — с девятнадцатого по двадцать третье. Пробоину я заварил, а вот с корпусом ничего поделать не мог. От удара набор «повело». И хотя смещение носа от продольной оси не превышало четырех угловых секунд, этот пустяк очень затруднял пилотирование на полной тяге.

Хлопот и без того хватало. После отключения софуса все приходилось делать вручную и на ощупь. При малейшей неточности корабль то начинал уходить с курса, то вообще вращался в поперечной плоскости.

За «Туарегом» тянулся шлейф замерзших газов, — чтобы уменьшить массу, я стравил за борт излишки топлива, окислителя и даже часть воды. Сбросил обе шлюпки, запасные агрегаты, инструменты, множество всяких мелочей. Лишь на безумных роботов рука не поднялась.

Несколько суток я глотал стимуляторы, не спал, но вырвался. Уцелевшие приборы со всей несомненностью показывали, что Кронос начал удаляться. Можно было расслабиться.

Отоспавшись, первым делом я принялся определяться во времени и пространстве. При наличии звездных карт и знании истинного галактического времени такая задача по плечу школьнику. Карты имелись в изобилии, но вот со временем дело обстояло сложнее. Поскольку поврежденный Джекил не мог его контролировать, оно стало неизвестным.

Жизнь заставила вспоминать элементарную тригонометрию. Я взял пеленги на Бегу, Сириус и некоторые другие навигационные светила. Скорость и направление движения звезд давно известны. По их взаимному расположению я попытался вычислить, сколько же времени прошло после расставания с Гравитоном.

Результат вызвал замешательство. Получалось, что миновало никак не меньше двух геолет. Я повторил расчеты самым примитивным, но и самым надежным способом — с помощью ручки и бумаги. Потратил множество часов, а цифры получил примерно те же, что и в первый раз. Выходило, что на далекой Земле люди готовились встречать новый, аж 2719 год. Я пересчитал все заново, но, увы, ошибок не нашел. Кронос и в самом деле похитил у меня целых два земных года. Так вот он шутил.

Радиоэфир был пуст, я не принял ни одного сообщения за много часов полета. Это начинало волновать, стали появляться разные мысли о судьбе станции. Конечно, ее могли законсервировать, если экипаж счел это необходимым. И такое решение мог принять только сам экипаж, поскольку простой обмен сообщениями по линии Кронос — Земля отнимает ровно девяносто шесть лет.

Возможность консервации Гравитона после «острых экспериментов» Круклиса и Мод я не исключал, но для меня это не представляло опасности. Громоздкую станцию не могли отправить к Земле. Значит, ее оставили где-то в системе Кроноса. Скорее всего — рядом с Феликситуром. Разумеется, мне это грозило увеличением срока изоляции. Но ничего, можно и пережить. Только бы не случилось чего похуже. Чего? Да мало ли чего. Кронос.

Кронос. После того как удалось от него сбежать, я направил «Туарега» навстречу движению станции, дабы не устраивать гонок по кругу. И если на станции не меняли орбиту, встреча могла состояться в самом крайнем случае месяца через три—четыре. Оставалось запастись терпением.

Ежедневно я навещал Мод, это превратилось в ритуал. Мод плавала в воздушных струях биотрона, все так же не выходя из состояния летаргии. Медицинские автоматы заботились о ее физическом благополучии, но большего сделать не смогли. Загадочный онейроид оказался им не по силам. Не зная, что произошло с ее мозгом, я тоже не решался применить стимуляторы, рассудив, что лучше предоставить все специалистам.

Мод, несомненно, была жива, но выглядела постаревшей. В уголках закрытых глаз и вокруг рта наметились морщинки, пышно разрослись волосы. Но сама она заметно похудела. Ее лицо сохраняло выражение глубокой умиротворенности. Иногда я замечал слабые изменения мимики, в своем зачарованном сне моя жена переживала приглушенные эмоции. Казалось, ее душа отправилась в какое-то путешествие, головокружительно далекое, и из тех далей не могла уже различить весь человеческий мир.

Поначалу все это меня очень угнетало, так свежи были в памяти наши дни и ночки под водопадом королевы Виктории. Трудно давалось понимание того, что еще тогда, в нашем голландском домике, Мод решила меня бросить. Совсем так же, как и Круклис. А ведь она любила меня. Страшно представить силу зова тех, кто старше нас! Для того, кого они решат позвать. Я устоял, но гордиться нечем. Просто меня еще не приглашали как следует. Похоже, выбор останавливается на людях созревших для этого, достигших определенного уровня. Наиболее мудрых, быть может.