Страница 11 из 12
Люди на корабле не помнили, как умерли, даже когда кто-то им об этом сказал, но произошло так, потому что корабль был очень похож на настоящий – поручни, и вода, и палуба. И еще из-за бомбы. Люди никогда не помнят, что стали жертвой взрыва. То ли сотрясение, то ли еще что-то вышибает из вас память. Но конечно же, я помнила бы, если бы убила кого-то. Или была бы убита.
Я сижу на ступеньках очень долго и жду, чтобы в двери вспыхнул фонарик Зои. Снаружи уже темно – время начала шоу «Son et Lumiegravere» возле пирамид.
И здесь тоже словно стало темнее. Мне приходится щуриться, чтобы разглядеть Анубиса, и желтые весы, и умершего, ожидающего суда. Папирус, который он держит, исписан колонками иероглифов, разделенными бордюрами, и я надеюсь, что это магические заклинания, чтобы его защитить, а не список всех совершенных им грехов.
Я не убивала другого… кажется. Я не совершала прелюбодеяния. Но есть и другие грехи.
Скоро станет совсем темно, а у меня нет фонарика. Я встаю.
– Зоя! – зову я, спускаюсь по ступенькам, прохожу между колоннами. На них вырезаны всякие животные – кобры, и павианы, и крокодилы.
– Уже темнеет, – кричу я, и мой голос отдается глухим эхом между колоннами. – Они начнут беспокоиться, что с нами случилось.
На последней паре колонн вырезана птица. Ее крылья из песчаника широко развернуты. Птица богов. Или самолет.
– Зоя? – говорю я и, нагнувшись, прохожу сквозь низкую дверь. – Вы здесь?