Огненная река

Увидев свои дорогие клинки в руках чужака-убийцы, поняв, что ее вынуждают сражаться против тех, кто отдал свои души вечному служению ей, Каэтана пришла в настоящее бешенство. Видимо, не меньшую ярость испытывали сами Такахай и Тайяскарон, ибо несчастный унгаратт так и не смог совладать с ними. Каэ заколола его на третьем выпаде, а затем вынула из мертвых рук свое сокровище. И громко сказала, обращаясь к ложе, где находился великий магистр:

– Больше никогда так не делай!

И он, как завороженный глядя в ее сверкающие яростью глаза, неуверенно кивнул. Теперь, сидя в своих покоях, которые располагались в башне Белого замка, как раз над подземельями, где каждый день шли бои и каждый день выводили на арену лучшего бойца, которого он когда-либо видел, Катарман Керсеб решил, что клинки бесконечно преданы тому, кто завоевал их в честном бою. Их нельзя украсть, нельзя отобрать. Но их можно убедить в том, что с новым хозяином им будет еще лучше и надежнее, чем с предыдущим. А для этого предыдущего нужно всего-навсего убить. И это ничего не стоит тому, кого прозвали Непобедимым.

Все это время она ничего не слышала о судьбе Рогмо и десятерых сангасоев. А вот до них долетали слухи о ежедневных поединках, в которых принимает участие диковинная женщина-меченосец, и сходили с ума от бессилия и ярости. Поскольку все унгаратты были поглощены поединками новой фаворитки, к остальным рабам, приобретенным вместе с ней, просто потеряли интерес. Их не трогали: кормили, выгуливали, как домашних животных, и не выпускали на арену, не видя в том никакой необходимости.

Поэтому когда их всех, заковав в кандалы, потащили куда-то по темным подземным коридорам, они не знали, радоваться им или печалиться.

Стражники привели полуэльфа и десятерых воинов в амфитеатр и осадили в первом ряду.

– Сидите тут! – буркнул один из охранников. – Вам оказали небывалую честь: увидите, как сражается великий магистр.

– С кем? – немеющими губами спросил Рогмо.

– Да с этой ведьмой. Бьется за мечи. Посмотрите, как вашу бабу в землю вгонит. Она что, и вправду принцесса?

Рогмо сжал зубы, стараясь не заорать. Что делать? Что делать, когда ты беспомощен, когда вокруг полсотни лучников и толпа стражников, а на трибунах сидят вооруженные до зубов рыцари-убийцы?.. «Ждать», – сказала бы Каэ.. И он решил ждать и смотреть.

Катарману Керсебу исполнилось пятнадцать, когда он понял, что просто убивать – это скучно. Убивать нужно так, чтобы от вида чужой смерти у живых стыла в жилах кровь. Единственным местом, где учили этому искусству, был древний орден рыцарей-унгараттов, поклонявшихся Смерти как отдельному божеству.

Суть их религии заключалась в том, что они не признавали ни одного из Богов Смерти или Владык Царства Мертвых. Ни Тиермес, ни Малах га-Мавет, ни Баал-Хаддад не представлялись им достойными почитания. И только сама Смерть казалась им чудом.

Орден, который, по сути, правил Кортеганой и Тиладуматти, являлся осиным гнездом, клубком интриг, заговоров и бесконечных убийств, совершаемых как в политических целях, так и из-за личных симпатий и антипатий. Став послушником в неполные шестнадцать лет, Катарман Керсеб дослужился к двадцати пяти до младшего магистра, а одного того, что он прожил в ордене девять лет, было достаточно, чтобы на него обратили внимание. Тогдашний великий магистр довольно быстро выделил среди прочих умного и сильного молодого человека, стремившегося к власти и могуществу. Он стал учить его основам магии, а через пару лет посвятил в тонкости фехтовального искусства. Когда же Катарман Керсеб выиграл подряд более сотни сражений и завоевал прозвище Непобедимого на политой кровью арене, великий магистр решил, что пора готовить себе преемника. Умирая, он завещал Керсебу славу и могущество ордена, а также вечную ненависть к матариям и хассасинам.

Еще несколько лет Непобедимый утверждал свое право на титул великого магистра, уничтожая направо и налево возможных соперников, а также недовольных и колеблющихся. В конце концов орден унгараттов стал подчиняться ему, безоговорочно выполняя любые приказы. И даже тот факт, что обычно рыцари Кортеганы в войнах участвовали неохотно, прошел незамеченным, когда Катарман Керсеб объявил поход против матариев. Король Кортеганы Барга Барипад и повелитель Тиладуматти – Золотой шеид Теконг-Бессар одобрили план Великого магистра: обоим государствам было позарез нужно то золото, которое накопили Ронкадор и Доганджа. Но если государства воевать между собой не могли, то ордена эту возможность как раз имели.

Воинственные матарии, по плану Катармана Керсеба, должны были быть застигнуты врасплох. А для этого следовало отыскать им врага где-нибудь подальше от западного побережья Иманы. И Эль-Хассасин как нельзя лучше подходил для этих целей.

Однажды, ночью переодетые матариями унгаратты вторглись на территорию Эль-Хассасина и атаковали пограничную крепость Тахат. За несколько часов они вырезали всех защитников крепости, а также мирных жителей, сожгли все, что могло гореть, и разграбили все, что представляло хоть какую-то ценность. После чего под покрововм ночи отплыли обратно в Кортегану.

Через два дня подобный набег совершили на Ронкадор, стерев с лица земли небольшой рыбацкий поселок, прилепившийся к подножью Хребта Зверя. И естественно, воины были одеты хассасинами. В обоих случая обеспечили побег одного-двух свидетелей своих злодеяний.

Война матариев и хассасинов была неминуема. Все эти события совпали с появлением Каэтаны в королевстве Кортегана и с празднованием пятидесятилетия короля Барги Барипада. Поэтому великий магистр Катарман Керсеб объявил своему государю и повелителю, что намерен почтить его ритуальным убийством женщины-воина и лично выйти на арену, чего он не делал около десяти лет (что, впрочем, не означало, что Непобедимый не тренировался ежедневно по пять-шесть часов).

Было во всеуслышание объявлено, что после того, как Катарман Керсеб покончит с Каэтаной, десять захваченных в плен воинов и эльф примут участие в битве с матариями и хассасинами в битве до полного взаимного уничтожения.

Вернувшись на «Астерион» ни с чем, не найдя даже следов пропавших своих спутников, Магнус, Номмо и Куланн не стали сидеть сложа руки и предаваться бесплодному отчаянию. Молодой чародей сообщил, что ему необходимо уединиться в своей каюте на час-полтора, после чего он надеется сообщить Куланну местонахождение госпожи. Номмо собрался рассказать Барнабе о случившемся несчастье, а также посоветоваться с толстяком по этому поводу. Куланн решительно отправился разыскивать капитана Лооя и подгонять рабочих, чтобы те быстрее заканчивали ремонт корабля.

Услышав такую новость, Лоой некоторое время пребывал в шоке.

– Что же теперь делать? – спросил он.

– У нас есть возможность попросить Барнабу обратиться за помощью к бессмертным. Думаю, что Траэтаона, Тиермес, га-Мавет или любой другой бог не откажут нам, если узнают, что с госпожой Каэтаной случилась беда.

– Это с нами случилась беда, – пробормотал Номмо. – Это мы ее потеряли. Что скажешь, Барнаба? Мы можем попросить кого-нибудь из Древних или Новых богов?

– Думаю, нет, – грустно ответил толстяк. – Видишь ли, Каэ будто чувствовала, что может что-то произойти, и строго-настрого запретила мне возвращаться к равновесной системе времени. Понимаешь, тогда мы точно не успеем и армии Мелькарта хлынут на Арнемвенд.

– И что теперь?

– Теперь только одна надежда – что Магнус сможет определить, где она находится и что там делает. А мы должны постараться вытащить ее, куда бы нам ни пришлось за ней отправиться.

Куланн открыл было рот, собираясь что-то сказать, но тут в дверях капитанской каюты, где происходило это совещание, показался Магнус. Молодой человек был похож на мертвеца, вышедшего из могилы подышать свежим воздухом.

– Ну здесь и дела творятся, – сказал он, бессильно опускаясь на табурет, который догадливо пододвинул ему Номмо. – Если бы раньше знать, никогда бы в этот проклятый Штайр не выходили.