Его звали Герасим

У меня развеиваются последние сомнения. Замечаю испуганный взгляд Оли. Улыбаюсь ей и подмигиваю, закуривая сигарету. Уф! Вкусная сигарета. Оля качает неуверенно головой, но, видя мою блаженно улыбающуюся физиономию, сама вдруг улыбается и подмигивает в ответ. Я чуть не рассмеялся. Какой у меня все-таки чудесный единомышленник в этом зале. Да пусть хоть бригаду «зеленых беретов» против выставят!.. Вновь прибывшие окружают столик своих приятелей и быстро совещаются. Затем один из них, тот, которого я попросил заткнуться, подходит ко мне. Ой-ой-ой, какое у него серьезное выражение на тупом, как валенок, лице.

— Тебе придется поехать с нами… — говорит он.

Держится парень как-то необычно спокойно.

— Почему «придется»? — интересуюсь у него, усмехаясь. — Я знаю, приятель, что мне придется заплатить за столик по счету, а вот перед тобой и твоими засранцами никаких обязательств у меня нет.

У крепыша начинают ходить желваки на скулах, но он сдерживается.

— Тебе все равно ПРИДЕТСЯ с. нами поехать, — цедит он.

Его заявление меня просто смешит. Я и смеюсь, но тут же обрываю смех:

— Вали отсюда, придурок. Ты мне уже успел осточертеть.

Парень, обернувшись, многозначительно смотрит на своих друзей. Те начинают подтягиваться к моему столу. Ладненько. Приступим, что ли, помолясь…

Поднимаюсь мягко на ноги. Хоп! Бычок с перебитой переносицей заваливается между столиками под ноги своим кентам. В рядах противника секундное замешательство, и еще двое, с грохотом опрокидывая стулья, отправляются на заслуженный отдых. Пошла потеха! Для развлечений у меня сегодня представляется масса возможностей. Если в Питере везде так, то с моей помощью здешние хирурги без работы не останутся.

Вперед вырываются двое, самые, наверное, тренированные в этой команде. Скорее всего, их хобби — кикбоксинг. Блокирую удар ноги, направленной мне в голову, и тут же гашу пацана кулаком в лоб. Мальчик отлетает и садится на сраку метрах в полутора от меня. Резко закручиваю свое тело наподобие юлы и, используя вращательное движение корпуса, откидываю удары противника.

Парня разворачивает ко мне лицом, и он тут же получает свою порцию в шею. Ребятки слегка ошалели от предложенного мной темпа — шутка ли, с быстротой молнии вся их капелла разваливается на куски.

В баре — полнейший хаос и переполох. Завизжали женщины, загремели опрокидываемые стулья, народ поспешно отваливает на улицу. В том баре, где я провел такого' же рода мероприятие, было на удивление тихо и спокойно. В руке одного из нападающих блеснуло короткое лезвие китайской «бабочки». Пропускаю мимо провалившегося в ударе бычка и резко торможу его движение предплечьем своей руки — по горлу. У пацана, грохнувшегося на спину, только ноги взметнулись вверх. К утру, может, и придет в себя…

Тройка оставшихся пока целыми держится теперь на дистанции. Девчушки унесли свои длинные ноги подальше от места избиения их приятелей и поближе к безопасному дальнему концу зала. Парнишка в цветастой рубашке пытается обойти меня с тыла, поигрывая ножичком. Еще один поднимает стул за пластиковую спинку. Перепрыгиваю через бездыханное тело одного из их команды и небрежно уворачиваюсь от брошенного стула. Кто ж так бросает? Покажу, пожалуй, как это делается на самом деле..: Подхватываю с одного из столиков стальную фигурную вилку с длинными зубьями и ухожу немного вправо, выбирая момент. Парень с ножом наконец бросается на меня. Дистанция — два метра. Резкий поворот кисти — и «цветастый» крепыш изумленно смотрит на свой бицепс, в котором, как в шницеле, теперь торчит вилка. Вошла она глубоко. Парень роняет нож и хватается за раненую руку.

Улыбаясь, иду на оставшихся двоих. Ребята в панике пятятся. В их глазах животный страх и изумление — они не понимают, что происходит, почему у них ничего не получается. Сочувствую, потому что действительно нелегко врубиться, как можно за тридцать секунд уработать в общем-то неслабых городских бойцов. И все-таки этим парням повезло… В бар влетают камуфлированные почему-то под скальную породу бойцы ОМОНа. Пятеро вооруженных до зубов, каждый выше меня на голову. Вот это уже интересней, это мне нравится. Как будто проходишь многоуровневый тренировочный рейд, максимально приближенный к боевой обстановке, с постоянно возрастающими элементами сложности выживания.

Уровень подготовки ОМОНа можно оценить лишь на два балла из тридцати.

— Всем лечь! Руки за голову! — орет один омоновец, вероятно командир, поводя грозно по залу стволом автомата.

Он от меня метрах в трех. Остальные бойцы выходят на свои позиции, разученные ими на захваты в разных городских ситуациях. Сейчас ребята будут отрабатывать нехитрые знания в заполненном до отказа помещении. Двое бойцов уходят вдоль стен, намереваясь взять через несколько секунд ситуацию под контроль. Они видят, что в зале вооруженных людей нет, и поэтому психологически настроены просто на легкое пьяное сопротивление, которое можно стопроцентно погасить ударами сапог и дубинок. Не думаю, что у них все пройдет гладко. Бросок на пол и перекат в сторону идущего вдоль левой стены. Два точных удара — и автомат у меня в руках, а боец, хрипя, корчится на полу. Я его уже не вижу. Автомат летит, вращаясь, как пропеллер, и попадает затворной коробкой в каску командира омоновцев. Стрелять я не собирался. Бойцы проиграли бы в первые же секунды, как только я воспользовался бы автоматом по назначению. Но мне интереснее. заниматься с ними тренингом. Сделав нырок, хлестко подсекаю одного бойца и, выпрыгнув по касательной, прохожу рядом с четвертым, — тотчас у парня что-то происходит со зрением, он закрывает глаза руками и, пошатнувшись, падает. Перекат по полу, кувырок назад, в падении одной ногой отбиваю автомат последнего из омоновцев, а другой разбиваю бойцу коленную чашечку. Надеюсь, ничего серьезного, мениск ему потом вправят. Ребром ладони бью его по артерии и мгновенно отпрыгиваю в сторону, выполняя перескок «мельницей» поближе к тому, которого я сбил подсечкой. Лодыжку я повредил ему даже через его высокие и плотные кирзовые «берцы». Он, полулежа, пытается вытащить из кобуры на брюхе «макара». На выходе из «мельницы» гашу сознание парня сокрушительным ударом пяткой в голову. Ну вот и все. Концерт окончен. Спасибо за внимание…

Наша питерская милиция за сегодняшний вечерок наверняка безумно меня полюбила и будет, упорно искать со мной встречи. Двое оставшихся целыми и невредимыми братков, лежа на полу (они послушно исполнили команду ОМОНа), все еще смотрят на меня снизу расширенными от изумления глазами. Усмехаюсь и подмигиваю им. Быстро продвигаюсь к выходу.

— Сюда, Герасим! — слышу голос Ольги, она машет мне из дверей служебного хода.

Иду на ее зов и оказываюсь в коридоре.

— Вон туда! — показывает она дрожащей рукой, обрамленной кружевной манжетой. — Там выход на другую улицу!

— Спасибо, малыш, — благодарю ее за помощь. — Сколько я должен за чудесный ужин? — интересуюсь и лезу в карман за деньгами.

Ольга округляет глаза:

— Какие деньги, Герасим! — вскрикивает она. — Все разбежались, не заплатив! Уходи быстрее!

Я вообще-то не тороплюсь.

— Так все же, как насчет нашего свидания? — спрашиваю ее вполне серьезно. — Вы не передумали, Оля?

Девушка чуть не плачет.

— Да уходи же ты! — тянет она меня за руку. — Ну какой же ты все-таки?! Конечно, приеду! Только, ради Бога, уходи сейчас! Быстрее!! Ну я тебя прошу!

Так и быть. Не стоит доводить мою спасительницу до слез. Это я спокоен, как танк на консервации, а для девушки происшедшее — просто из ряда вон.

— Оля, исчезаю! Только не волнуйся так. Поверь мне, все было очень здорово!

Наклонившись, целую ее в щечку. Она поражена моим самообладанием в такой ситуации, ну а я не вижу особого повода для беспокойства. Не спеша выхожу по коридору на улицу. Уже темнеет. Смотрю на часы. До встречи с Ольгой — целый час.

Настроение у меня — лучше некуда. Ловлю первого попавшегося частника. Катим в центр. Лучше подъехать пораньше, а иначе придется потом прорываться через кордоны полицейских. Ставлю себе задачу: во что бы то ни стало я должен прийти на свидание. Это как в полевом тесте на выживаемость — пройти от А до Я и в назначенное время с запасом только в пять минут быть в точке рандеву. Не пойму, соскучился, что ли, по спецподготовке? Трудно сказать, но что-то я чересчур разрезвился. Да и черт с ними. Главное, жизнь идет! Жизнь идет, и мы топаем вместе с ней. Пока можем…